Там хорошо, где мы есть

У каждого свое поколение
У каждого свое поколение

Если ты и я пели у пионерских костров, собирали металлолом, ездили по стройотрядам, строили железные дороги и были патриотами не по слову, а по духу, то мы узнаем друг друга в любой толпе. Если мы десять лет вбирали в себя пыль перестройки, грязь порнографического, бандитского дна, всеядность телепридурков, а потом долго чистились–выздоравливали, мы тоже узнаем друг друга или на больничной койке, или в торговом ряду, или где–нибудь на Кипре.

В основе изменений, происходящих в обществе, лежат эпохи, общественно–экономические формации, цивилизации. А если предположить, что единицей развития социума является жизнь одного поколения? То есть допустить, что в основе изменений, происходящих в обществе, лежит одна–единственная жизнь, но — целого поколения? Ведь многое в этом случае становится ясным и понятным. И проблема «отцов — детей», и непонимание мировоззренческое между людьми разных поколений, и разная жизненная философия, и смена «измов» — как государственных, так и личных...

Никита Хрущев на ХХ съезде «смял» Иосифа Сталина. Гадают, предполагают, доказывают предпосылки, причины этого феномена. А может, дело все в том, что Хрущев — человек иного поколения, нежели Сталин? И понимая, поддерживая генералиссимуса в главном, он осознал, прочувствовал наступление новых времен? Леонид Брежнев с макиавеллиевской хитрецой развенчал своего предшественника — это новое поколение вступало в свои права? Реликты брежневского правления — К.Черненко и даже уважаемый Ю.Андропов были сметены наступающим М.Горбачевым. А то, что эпоха Ельцина мало чем отличалась от эпохи Горбачева, вполне объяснимо — это ведь люди одного поколения.

Мы часто говорим: «поколение фронтовиков», «поколение перестройки», а то и просто — «шестидесятники», «семидесятники»... В этих неясных дефинициях отражается понимание единства поколения. Да, люди разные, да, мысли их обуревают совсем не идентичные. И в то же время есть среди них некий общий океан чувств, ментальный остров, родственность миропонимания и миропознания.

Нынче легко наблюдать взросление, социализацию новой генерации, нового поколения, уже постперестроечного закала. Это прагматики, целеустремленные реалисты, менеджеры–экономисты, дельцы–добытчики. Они пытаются что–то реально сделать, а не лежат на диванах, как мечтатели перестроечной поры.

Поколение любой эпохи самодостаточно. В своих известных мемуарах маршал Жуков пишет о тридцатых годах: «Как же хорошо мы начинали жить!» И в его словах — чистая правда, несмотря на ГУЛАГ, приближающуюся войну и прочие беды. Надо понимать тот простой факт, что поколение периода его расцвета готово примириться с любой несправедливостью, любыми бедами и проблемами. Хотя бы потому, что оно начинает жить, что оно молодо, что жизнь брызжет из него, как воды Ниагарского водопада. В этом смысле глупо, непродуктивно упрекать кого бы то ни было в том, что они «жили не так». Что они были «несчастны», «угнетаемы» и тому подобное. Взрослеющее поколение счастливо всегда, что называется, «по определению». Даже тогда, когда его удел — война или перестройка. Потому что, во–первых, каждое поколение живет в рамках собственных ценностей, собственного понимания сути вещей. Во–вторых, любое поколение самодостаточно, представляя из себя живой организм, растущий и уходящий с той же неизбежностью, которая присуща всем живым существам.

Ну а как же быть с тем, что называют преемственностью поколений, живой связью времен и народов? Ведь никогда не было того, чтобы вот здесь заканчивалось предыдущее поколение, а здесь рождалось новое. Связь очевидна и органична, потому–то мы и говорим о памяти, генной предрасположенности, общем ментальном поле людей. Вот феномен Брестской крепости. Сказать, что и сегодня туда ходят люди, — банальность. А вот то, что среди посетителей очень много тех, кого называют «новыми белорусами», — реальность особого качества. Ведь все эти «новые» (хотим мы того или не хотим) и есть новая генерация, новое поколение, которое выбирает свои приоритеты. А вот в крепость с собственными детьми приходят. Потому что любое новое есть постройка не на голом месте. Ведь был же дед, отец, были корни на этой земле. А раз так, то рано или поздно нечто почувствуется, зашевелится в груди, заставит делать то, к чему вроде бы и не стремился и чего на первый взгляд вовсе не хотел.

Мне кажется, что людям одного поколения надо держаться вместе. Создавать клубы, общества, ордена. Без всякой иронии — поколению есть о чем говорить с самим собой. И нет ничего плохого в легкой ностальгии по студенческим стройотрядам советской поры или раскрепощенности духа времен демократической эйфории. Просто нужно сесть рядом, поговорить о чем–то своем...

А вот единства поколений в международном, так сказать, масштабе ждать нельзя. Нет такого. Ибо поколение национально по сути. Идеи, мысли могут переноситься — передаваться. А вот судьба национального поколения всегда уникальна. Воевали, скажем, не только братья–славяне. Но и немцы, англичане, французы, американцы. То есть нечто общее в судьбе есть. Но как только заговоришь о различиях, так сразу станет ясно, что пропасть обрывает любые тропы между национальными поколениями.

Важно сказать и вот о чем: выбор поколения надо уважать. Нельзя хамить в отношении тех, кто что–то уже сделал и ушел. Даже если этот выбор был в чем–то неверным, ошибочным, все равно он — единственный, он уже состоявшийся, за ним не тени, а люди. И дело здесь не только в неких трафаретных табу, скажем, связанных с войной, трудным послевоенным строительством. Дело в том, что любая переоценка сделанного предыдущим поколением предполагает констатацию того, что ты сегодняшний умнее своего отца и деда вчерашних. Но разве это так? Переберите старые фотографии, посмотрите на мать–отца в детстве, на работе или отдыхе. Не думаю, что у вас появится мысль о том, что «жить надо было не так» или «надо было сделать умнее». И хорошо, что такой мысли не место в нашей памяти и в нашем настоящем. Полагаю, к слову, что одной из причин провала перестройки и был заявленный слепой критицизм в отношении ушедших поколений и сделанного ими. Точно так же политика, связанная с пиететом, пусть даже искусственным, перед прошлым и его представителями, позволит жить и развиваться.

Так в чем же «истина поколения»? Ответ прост: такого рода слова можно произносить только тогда, когда поколение ушло, когда сгладились могильные холмы, когда прошла горечь утрат. Сегодня мы достаточно спокойно рассуждаем о поколениях декабристов и народовольцев, русских марксистов эпохи Плеханова и белорусских просветителей. А вот век ХХ еще не удается пустить по графе «Итоги». Он еще у нас в собственной крови. А потому и относиться к нему надо, как к себе: уважительно и с пониманием.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter