...Глаза мадонны, будь она Сикстинская, Казанская или Будславская, всегда полны великой любви и великой скорби. Будто предчувствует мать, какие невзгоды-горести ждут в земной жизни ее сына единородного. Вот и у матери Божьей Остробрамской также мудро-печальный взгляд. Висит заставляющая дрогнуть сердце икона на самом видном месте в Рубежевичском костеле. Такой красивый, большой образ (ударение можно ставить с равным успехом на первом и втором слоге), про который местные жители передают из уст в уста предание. Мол, давным-давно, еще в начале прошлого века, привезла его из Вильно и пожертвовала храму красивая породисто-благо-родной красотой пани - Бенигна Луцевич, урожденная Волосевич. Сама на возу сопровождала драгоценный груз к храму, сама склонялась перед ним в молитвенном поклоне. И молитва у матери была одна - чтобы небесная заступница помогла на жизненном пути ее детям. И любимому сыночку (первый, Миколка, умер маленьким) - Яночке. То есть тому, кого мы сегодня знаем и чтим под именем Янки Купалы.
Встреча с "живым серебром"
Всякий гений начинается с... матери, думала я, стоя перед замечательной иконой, вопреки времени сохранившей свою первозданную красоту. В сельский храм меня привела учительница Рубежевичской школы Ромуальда Соболевская - она и рассказала предание, окружающее намоленный образ, будто загадочный ореол. Век нетленности - для иконы, может, и не эпохальный срок, но сколько подобных материнских реликвий канули в бездну времени или перекочевали в другие страны?!
А здесь целых два чуда, целых две загадки. Первая: как уцелел раритет? Вторая: правда ли, что к гению причастен? Случай разъяснить дело представился - недавно в музее Янки Купалы проходила презентация первого (!) в нашей стране полного, так называемого академического, собрания сочинений песняра. Мне показали на худенькую старушку, уютно устроившуюся среди литературных светил, - 83-летнюю Ядвигу Романовскую: мол, лучше племянницы поэта, которую Иван Доминикович ласково называл "жывое срэбра", никто не знает семейных преданий.
Сохранившая светлый разум, Ядвига Юльяновна насчет фамильной талисманности рубежевичской иконы выразилась осторожно: семья Волосевичей была очень религиозна и к тому же состоятельна - так что Бенигна вполне могла решиться на такой шаг. Устные отголоски об этом доходили, но документальных подтверждений нет.
- А как же воспоминания старожилов, что именно Бенигна Луцевич везла свой дар в храм? - не унималась я. - Все-таки люди помнят добрые дела.
Мудрая Ядвига Юльяновна деликатно, не продолжая тему, согласилась насчет бессмертности праведных дел и поступков, а я вдруг сообразила: они, поступки эти, вполне естественные в те времена, не всегда афишировались жертвователями. По великому принципу: Бог сам знает, кто его уважил. И если захочет, просьбе-молитве внемлет. А какая просьба у матери, известно: чтобы детки рождались здоровыми и досрочно на тот свет не уходили...
- В музее есть редкий семейный снимок Бенигны Ивановны с родней - можете взглянуть, - посоветовала мне собеседница. - Про мать Купалы и его бабушку по материнской линии Катажину кое-какие сведения имеются. Родовые корни их - на Столбцовщине. А вот где похоронен муж Катажины, Иван, неизвестно. Может, в Беларуси, а может, даже за границей.
Мысль купаловской наследницы была ясна, как день: память о поэте надо сохранять не только в столице, где действует полноценный музей песняра. Но и в глубинке, где залегли родоводные корни лирика, заповедном крае-земле, откуда выходят лучшие умы Родины.
Хата под липами
Загадка иконы еще и потому взволновала меня, что неподалеку от Рубежевичей, в деревне Ручин, и находился дом матери поэта. Точнее, фольварок с поэтическим названием "Нешота", по имени текущей рядом речки.
Как это ни удивительно, родовое гнездо цело до сих пор, хотя и изрядно обветшало. После войны добротную домину по разным причинам сорвали с исконного места и перетащили в другую деревню, Русаки, приспособив под школу. Но потом надобность в обучении ребятишек именно в купаловской "спадчыне" отпала. И местные власти под напором местных краеведов приняли 30 июля 2002 года благое решение - вернуть "Нешоту" на историческую родину, передав в ведение Рубежевичского сельсовета, тем более что до родины этой рукой подать - не больше 20 километров.
А возвернув дом под древние, помнящие поэта, липы, рассуждали местные энтузиасты, неплохо бы и музейчик в нем создать. Благо с экспонатами особых трудностей быть не должно.
Только вот вопрос - когда все это будет?
Хата, несмотря на принятое почти два года назад решение, до сих пор не перевезена.
Дорога к музею матери
Откровенно говоря, такой поворот событий меня удивил. Ибо я свято верила в шляхетный патриотизм столбцовчан, гордящихся многочисленными именитыми земляками. Тем более что Наталья Лапко, заместитель председателя Столбцовского райисполкома по социальным вопросам, как мне показалось во время нашей встречи, заинтересовалась проблемой, пообещав потормошить председателя Рубежевичского сельсовета Михаила Скарулиса.
Похоже, тормошение низовой власти оказалось делом хлопотным, поскольку по прошествии времени Наталья Александровна высказалась в том духе, что не ей же самой заниматься погрузкой хаты. Мол, землю под музей выделили - пусть теперь энтузиасты, те же супруги Соболевские, давно хлопочущие о краеведческом уголке в Рубежевичах, найдут машину и перевезут дом. Председатели двух заинтересованных колхозов - имени Гастелло и Купалы, которые теперь именуются соответственно СПК "Тоново" и "Рубежевичи", им помогут. А то пока вместо дела - у Соболевских с сельсоветом одни разборки и конфликты, переходящие в написание взаимных жалоб.
То, что Ромуальда Игнатьевна воюет с сельсоветом, - и не только о перевозке купаловской хаты, но и о прекращении самовольных порубок старинного парка, имеющегося в здешних окрестностях, я слышала от нее лично. И, честно говоря, ничего предосудительного в этом не увидела: фанаты благого дела всегда похожи на скандалистов - вот только борются они не за личные блага, а общественные. Правда, мне дали понять, что у Соболевских есть корыстный интерес: хотели, мол, поначалу из хаты Бенигны Луцевич создать частный музей с частной коллекцией, а когда из затеи ничего не вышло, потеряли интерес.
Наверное, я расстрою апологетов "коллективизации": в таком повороте, случись он вдруг в Рубежевичах, я большой беды не вижу. Наоборот: подобный прецедент в глубинке, на мой взгляд, побудил бы многих частных коллекционеров всей страны к законному обнародованию своих кропотливо созданных коллекций. Всем была бы выгода: и государству (в виде налогов), и владельцам, и нам, заинтересованным любителям старины.
Что же касается личного участия руководящих товарищей в черновой работе, то такие прецеденты мне также знакомы: зампред Узденского райисполкома Михаил Лапотко, закатав рукава, работал на субботниках по перезахоронению знатного земляка Наркевича-Иодко. И уж коли на то пошло, сама Ромуальда Соболевская вместе с супругом, кстати, руководящим духовым оркестром под символическим названием "Нешота", готовы заработать деньги на необходимый для транспортировки хаты бензин устройством в деревне дискотек.
Мне, конечно же, была любопытна точка зрения на проблему директора Государственного литературного музея Янки Купалы Сергея Вечера и заведующего отделом культуры Столбцовского райисполкома Анатолия Грекова.
Сергей Владимирович резюмировал лаконично: у музея в настоящее время имеются четыре филиала, что вполне достаточно. Новый создавать вряд ли стоит. А вот помочь с экспозицией, с материалами рубежевичским краеведам всегда готовы. Его поддержала и главный хранитель фондов музея Мария Чеботаревич: пусть, мол, столбцовские товарищи определятся с тематической направленностью музея, за столицей дело не станет.
Анатолий Греков также был оптимистичен: музей в глубинке обязательно будет. Есть задумка дать ему очень лирическое название - музей матери, что позволит значительно расширить экспозицию. С перевозкой хаты Бенигны Ивановны Луцевич действительно дело застопорилось - но к июлю, очередной годовщине со дня рождения поэта, старый дом обязательно перевезут. Хотя, увы, липа, под которой думал свои великие думы лирик, не выдержала урагана пятилетней давности и упала. Но ее можно красивым способом законсервировать. А пока на знаменательном месте стоит привезенный сюда к 110-й годовщине со дня рождения песняра памятный камень с высеченными на нем знаменитыми строками: "Ад прадзеда› спакон вяко› нам засталася спадчына..."
Ну что, до июля, знаковой для Купалы даты, осталось не так уж много времени. Подождем.
А чтоб уж точно результата дождаться, уезжая из Рубежевичей, я поклонилась легендарной иконе в храме. Может, самодельная моя молитва тоже поможет делу.
P.S. Когда материал был готов к печати, Ромуальда Соболевская прислала факс: могила деда Купалы, расположение которой до сих пор считалось неизвестным, находится на Столбцовщине. Доброй вестью я поспешила поделиться с племянницей поэта. Расстроганная Ядвига Романовская расплакалась в телефонную трубку: хочу поехать в Рубежевичи и отдать земной поклон...
Талисман Бенигны
.
