Валентина Минская и ее потомкиОднажды моя коллега сказала: «Я знакома с родственником Валентины Минской». Признаюсь, фраза для меня прозвучала несколько странно: блаженная Валентина Минская — почитаемая белорусским православием личность, но разве бывают родственники у лика с иконы? Бывают! Минчане врач–терапевт, теперь уже на заслуженном отдыхе, Ия Михайловна Василевская, ее сын, нейрохирург Больницы скорой медицинской помощи Евгений Львович Толпекин, — как раз они самые и есть.
Не гадалка и не прорицательница
В изображении на иконе святой блаженной Валентины Минской нетрудно узнать Валентину Федоровну Сулковскую даже тем, кто может судить лишь по нескольким сохранившимся старым фотографиям. На одной из них, 1912 года, — видная молодая женщина с короткой пышной стрижкой, в темном платье с кружевным воротничком, на другом кадре даже... с гитарой в руках! Более того, она — невеста на свадьбе: по левую руку сидит бравый жених в военной форме, Федор Васильевич Сулковский, вокруг — многочисленные родственники. Валентина Федоровна прожила долгую драматичную жизнь — она немало перенесла, перестрадала и скончалась в 1966 году. В феврале 2006 года по решению Святого Синода Белорусской православной церкви Валентина Сулковская причислена к лику местночтимых святых, в чине блаженной — первой в истории БПЦ.
Валентину Минскую, случалось, называли белорусской Вангой. По свидетельствам очевидцев, она видела то, что другим оказывалось недоступно, могла предсказать ход каких–то событий, поворот в судьбе человека и даже исцелить от недуга. Но Валентина — не гадалка и не прорицательница. Она — молельщица. Именно в молитве к ней приходило озарение. Случилось так, что молодая, полная сил женщина тяжело заболела. Возможно, повлияли жизненные трагедии и испытания революционного перелома. Последние 30 лет жизни Валентина оказалась прикованной к постели. Никуда не выходила. И тогда мир пошел к ней. Скромный домик в деревне Коски Дзержинского района практически превратился в место паломничества.
Валентина Минская освящена в чине блаженной, который в православных энциклопедиях трактуется как чин «святых подвижников и подвижниц, просиявших в подвиге юродства». Блаженными называются еще «сокровенные святые, угодившие Богу тайно, в миру, и те святые, святость которых засвидетельствована не столько славою их дел, оставшихся сокровенными, сколько свидетельствами других». Правило прислушиваться к словам юродивых всегда сохранялось в народной традиции. Их внешне бессвязная и непонятная речь иной раз таила в себе откровения, приподнимала завесу над правдой, которую кому–то, может, и не хотелось знать–слышать. Но в том и заключалась миссия Божьего человека — терпеть лишения, быть поруганным людьми, оставаясь при этом неким необъяснимым рупором высших сил. Бог ведь поругаем не бывает. Не могу знать, насколько Валентина Сулковская соответствовала нашим теперешним представлениям о юродивой. Но если судить по уже изданным свидетельствам, в ней, скорее всего, сочетались качества разных ипостасей глубоко верующего человека. Ия Михайловна Василевская вспоминает: когда ее бабушка, Анна Федоровна Чернявская, получала письма от своей младшей сестры Валентины, то обычно плакала и говорила: «Она все отдает людям». Может быть, здесь и кроется ключ к пониманию этой женщины?
Дела земные
Действительно, заботы небесные святой блаженной Валентины Минской тесно переплетаются с делами земными. До сих пор к ее могиле идут страждущие, чтобы просить поддержки и утешения. Уверяют: помогает святая, глядя сверху на нас, грешных. Вот и ее ныне живущие родственники по всему должны быть обязаны своей знаменитой предшественнице: не только за предоставленную честь ими быть, но и за то, что благодаря Валентине они снова собираются в один большой семейный клан — подобно тому, который запечатлен на фотографии 1912 года. Евгений Толпекин по–настоящему увлекся поиском родовых корней, начал составлять генеалогическое древо семьи. Сегодня на его верхушке значится протоиерей Петр Свирский и его супруга Эмилия Шефалович — дед и бабка Анны, Ксении, Валентины и Ольги Чернявских. Валентина Чернявская — блаженная Валентина Минская. Ее сестра Анна — прабабушка Евгения Львовича.
До революции в большом семейном клане, к которому принадлежала Валентина Сулковская (Чернявская), было много служителей православной церкви, среди них дед и отец Валентины Федоровны. За священников вышли замуж ее сестры: Ксения за Сергия Родаковского (в 1999 году причисленного к лику местных священномучеников); Анна — за сельского священника Василия Степуро, приговоренного в 1928 году «за антисоветскую агитацию» к 3 годам ссылки на Урал. Всего Василий Львович побывал в тюрьме трижды. Настоятеля церкви в селе Таль Бобруйского округа Сергия Родаковского, рассказывает в своей книге «У Бога мертвых нет» историк, священник Федор Кривонос, в 1933 году обвинили в том, что он ожидал проезда через Таль... Папы Римского. Протоиерея Сергия расстреляли без суда и следствия практически сразу же после ареста. Попал в репрессивный молох и муж Валентины Федоровны. Все это одновременно поражает своей непостижимой нелепостью и глубокой трагичностью. Но в жизни, похоже, подобное — закономерность.
В поисках ответов
Евгений Толпекин приехал в редакцию после долгого и тяжелого рабочего дня. Опытный человек, немало повидавший врач–хирург много сил и свободного времени отдает исследованию своей семейной родословной. Где ближайшие поколения — все сплошь доктора, ну а если заглянуть глубже — то священники и люди веры. Одним словом, врачеватели — души и тела. Правда, сам Евгений Львович, похоже, так до конца и не сформулировал для себя, что все–таки движет им в новом занятии. Говорит, интересно знать, как и чем жили эти люди. Одновременно такие близкие и далекие, родные и чужие, понятные и таинственные: «Они ведь трудились, у них были какие–то свои интересы...» Но я продолжаю мучить его своим «зачем?». И тогда он снова начинает плясать от печки:
— Можно, наверное, обойтись и без этого... Но, читал, даже в Африке человеку положено знать своих предков до десятого колена, а мы дальше третьего уже представления не имели... — добросовестно ищет ответ Евгений Львович. И умолкает в раздумье.
— Так у нас же вся история писалась от 1917 года...
— Поэтому, когда разворачивается поиск собственного прошлого, открытия происходят такие, что приводят почти в шоковое состояние. Вот как у нас получилось с Валентиной Минской. Не буду скрывать: мы ведь случайно узнали, что она наша близкая родственница. Хотя до того слышали о ней — в одной из телепрограмм рассказывалось о канонизации. Но и в голову не приходило, что речь идет о родном человеке.
— Тогда как состоялось «узнавание»?
— Отчасти случайно. Хотя, видимо, подобные случайности предопределены заранее. У моей матери сохранились старые семейные иконы, на которых стояла надпись: д. Озеро и год — 18... Что связывало их с Озером, никто не знал. Вот прошлым летом мы и попытались это выяснить. Приехали в Узденский район, нашли церковь на горке. Вокруг никого не видно. Однако калитка в церковный двор чуть ли не сама распахнулась. Дверь небольшого храма оказалась запертой. Тогда мы обошли его. И увидели могилу протоиерея Петра Свирского. Петр Свирский — дед Валентины Минской и прапрадед моей матери. После уже отыскали местного священника — отца Виктора. Объяснили ему цель своего визита. И он рассказал нам много всего — в том числе и о Валентине Федоровне... Теперь хочу начать поиски по линии деда — Василия Львовича Степуро.
— Сейчас в архивы чуть ли не очереди выстроились — столько желающих узнать свою родословную. Дело, безусловно, и благое, и увлекательное. Но есть подозрение, что среди этих энтузиастов хватает «соискантов» неких высоких титулов и вообще «благородных кровей». И ваша старая семейная фотография запечатлела людей не совсем простых. А если бы на их месте оказалась типичная крестьянская семья?
— Конечно, приятно видеть своих предков образованными, глубокими, духовно развитыми личностями. Но социальный статус и сословия здесь далеко не главное. Со стороны отца у меня — все простые крестьяне. И это тоже очень интересно. Род Толпекиных идет из брянской деревни. В нынешнем году хочу съездить туда, посмотреть. Мой отец Лев Евгеньевич Толпекин, хирург, до пенсии главврач больницы в Тракайском районе Литвы. Он окончил медицинский институт в Ленинграде. Военным хирургом был и его отец, мой дед. Крестьянский сын, приехал один из Сибири и поступил в военно–медицинскую академию в Ленинграде, которую окончил в 1926 году.
Действительно, многие занялись исследованием своих родословных. Видимо, в наших головах что–то сдвинулось с мертвой точки и мы престали вести отсчет с 17–го года... Кстати, интересную, на мой взгляд, мысль высказал известный российский журналист Александр Невзоров: он поддержал ГКЧП только потому, что категорически против всяческих революций. Что касается революций — я с ним согласен.
— Скажите, ваши сегодняшние поиски нужны молодому поколению семьи?
— Думаю, да. Но молодым, наверное, еще только предстоит в полной мере осознать все происходившее, оценить события прошлого, жертву, принесенную предшественниками.
— Знаете, ведь и сегодня достаточно тех, кто считает, что нечего тратить деньги на храмы. Лучше строить новые больницы, поликлиники. Вы, доктор, что ответите?
— Сама жизнь должна расставлять приоритеты. Но я считаю, нельзя ставить вопрос: или — или... На Рождество мы снова ездили в Озеро, и я видел, какую большую духовную миссию выполняет та маленькая местная церквушка. Она очень нужна, как больница. Потому что иной раз священник своим словом лечит не хуже доктора. Священники — они ведь как психотерапевты, которых у нас пока так мало.
— Из–за своей профессии вы постоянно имеете дело с людскими страданиями. По–вашему, что сегодня делает человека несчастным больше всего?
— Наверное, внутренняя самооценка, настрой человека. А это душа его. Нередко мы несчастны настолько, насколько нам самим это кажется.
— Валентина Минская 30 лет практически не вставала с постели. Однако, судя по воспоминаниям, несчастной себя не ощущала.
— Да, очереди выстраивались, чтобы увидеть ее, поговорить с ней. Она помогала людям, а люди помогали ей, даря возможность быть необходимой и полезной им.
Дайте мне точку опоры...
Найти точку опоры в жизни — и найти себя. Условно я бы так охарактеризовала все более набирающий размах процесс поиска семейных корней, самоидентификации. Как свидетельствует опыт Евгения Толпекина, открытий здесь и в самом деле ожидает немало — несмотря на стенания малообразованных скептиков, любимое занятие которых упоенно повторять: страны такой, Беларусь, не было и белорусов тоже не было. Все у нас было и есть. Надо только открыть глаза и стряхнуть с себя равнодушную дремоту. И тогда, узнав тех, кто стоит за нашей спиной, будет стыдно не оправдать их надежд и чаяний.
Фото из архива родственников Валентины Сулковской.
