— В этот одесский театр невозможно не влюбиться, — считает Вячеслав Иванович. — Не говоря уже о том, что это поистине архитектурный шедевр, наверное, один из лучших образцов европейской оперной архитектуры XIX века. Его построили австрийские архитекторы Фельнер и Гельмер, которым принадлежит несколько подобных проектов, в том числе в Вене и Львове. Великолепный звук и потрясающая акустика! Театр с колоссальными традициями, о котором писал даже Александр Сергеевич Пушкин, увековечив его в «Евгении Онегине». В этом году откроется уже 210-й сезон, и для любого дирижера этот театр — легенда и мечта.
Впервые я посетил этот театр где-то в середине 1990-х, более близкие творческие контакты возникали уже в начале 2000-х годов, но тогда переговоры ни к чему не привели. А два года назад мы встретились с генеральным директором театра Надеждой Бабич, и она пригласила меня продирижировать спектаклем «Турандот». С него и началась наша творческая дружба. Редко испытывал подобное удовольствие даже не от результата — о нем пусть судят зрители и слушатели, а именно от организации творческого процесса. Одесский театр так устроен, что с дирижерского пульта слышно абсолютно все — так бывает не всегда, для меня это удивление и потрясение. Слышен каждый солист и каждая группа хора в самых дальних точках сцены. Не знаю, сколько таких театров в мире, но в моей творческой жизни это было впервые. Меня это очень взволновало и вдохновило.
Совершенно неожиданным образом в новом сезоне появилась вакансия главного дирижера. Группа солистов, которой понравилось, как я работал, пригласила меня принять участие в этом конкурсе. Для меня эта форма не является новой: в 2004 году я участвовал в подобном конкурсе в нашем Большом театре и тоже выиграл его. В Одессе все было довольно серьезно. Он состоял из двух туров: первый тур — работа в классе с солистами, второй — работа с оркестром. Вместе со мной в конкурсе участвовали еще пять кандидатов, все украинцы. Конечно, еще вчера подобные формы были немыслимы. Для кого-то это может показаться немного задевающим самолюбие. И когда я выразил какое-то легкое сомнение, Надежда Бабич объективно возразила мне, что не театры придумали конкурсы на должность, есть указания из министерства культуры, правительства, и коллективы не имеют права их игнорировать. Сейчас мы действительно живем в каких-то новых условиях. То, что было невозможно и немыслимо вчера, сегодня является реальностью, и эти условия надо принимать, если хочешь продолжать работать. К тому же мы знаем много примеров конкурсов в мире: в Берлинском симфоническом оркестре за дирижера голосуют музыканты. Это несколько видоизмененная формула, но по тем же правилам.
В одесском театре конкурс проходил в конце июня. Совершенно не лукавлю: результат для меня неожиданный. И для меня это большая честь, новые творческие горизонты.
— Вячеслав Иванович, продолжится ли ваше сотрудничество с музыкальным театром имени Станиславского и Немировича-Данченко в Москве? Будем ли мы видеть вас в Минске? Насколько эта должность позволит вам быть занятым в других творческих проектах?
— Директор одесского театра — человек вполне европейский и современный. Она выступает за сотрудничество главного дирижера с другими коллективами, так как это престижно в первую очередь для самого театра. Мне было очень важно это услышать. Это одна из причин, по которой я в итоге согласился.
Сейчас мы ведем переговоры по поводу дальнейшего сотрудничества с музыкальным театром имени Станиславского и Немировича-Данченко. Надеюсь на продолжение своей работы в Москве. Это тот уровень, который формирует тебя как профессионала совершенно по-другому. Те семь сезонов позволили мне встретиться с такими яркими и неординарными режиссерами, как Александр Титель, Петер Штайн, Кама Гинкас, Евгений Писарев, а также с большим количеством молодых талантливых режиссеров и художников. На мой взгляд, в современной сценографии сегодня происходят выдающиеся творческие прорывы, используются совершенно новые материалы. И это уже не просто театральная работа — ты становишься участником какого-то нового вида искусства.
Кроме того, мы договорились с генеральным директором Большого театра Беларуси Владимиром Гридюшко, что я буду дирижировать несколько спектаклей в нашем театре. С Валентином Елизарьевым мы продолжим готовить новую редакцию балета «Сотворение мира». Я этому очень рад, потому что при всех жизненных коллизиях родина одна, ее, как и родителей, не выбирают. Это место, которому ты всем обязан. Я благодарю судьбу за то, что она дала мне в свое время возможность быть членом замечательного коллектива Большого театра Беларуси. Здесь я очень многому научился, встретил замечательных наставников и коллег, которые вводили меня в профессию, и этот приобретенный опыт бесценен. Спектакли «Аида» или «Набукко», которые мы делали, отмечены различными театральными премиями. Балет «Витовт» мы с успехом показывали в Большом театре России. Было много других работ. Теперь мне хочется поделиться этим накопленным опытом.
Также я благодарен Екатерине Дуловой за возможность сотрудничества и с Академией музыки. Для меня это не вопрос зарабатывания денег, а миссия. Я рад, что встретил там людей, которые разделяют мои взгляды. Два последних года я являюсь преподавателем кафедры оперной подготовки и хореографии. За это время мы сделали два очень интересных спектакля — с замечательным режиссером Анной Моторной. С нетерпением жду и желаю ей успеха с дебютным спектаклем, который намечен в нашем Большом театре.
— Остается только порадоваться, что наши музыкальные кадры востребованы за пределами страны?
— С одной стороны, это хорошо. Но, как у каждого явления, и здесь есть две стороны одной медали. Мне кажется, последние лет двести, а может, и больше мы являемся народом-донором. Вспомним Мицкевича, Монюшко… Не будем перечислять всех уроженцев нашей земли, ставших выдающимися людьми в России, Польше и более далеких странах. Иногда непонятно, почему эти силы не востребованы на родине? Сложный и большой вопрос.
Дискуссия конкретно о дирижерской школе начиналась еще на пороге 2000-х: есть ли белорусская школа дирижирования? Или мы настолько несамостоятельны и неинтересны, что должны приглашать на ведущие позиции коллег из-за рубежа? Приезжавшие к нам в 1960—1980 годы дирижеры Тихонов, Дубровский, Мошенский, Коломийцева являлись мастерами во всех смыслах этого слова, плодотворно работали в нашей стране. Все они сделали значительный вклад в культуру. Многие из них оставили замечательных учеников: Лев Лях, Михаил Козинец, Анатолий Лапунов. Наш замечательный действующий маэстро Александр Анисимов напишет еще много новых страниц в музыкальной истории. Отдельно хочется сказать о Геннадии Проваторове и его учениках: ваш покорный слуга, Петр Вандиловский, Иван Костяхин, Виктор Бабарикин и многие другие. Важно вспомнить человека, который увлек меня профессией дирижера, — Александра Петровича Сосновского. Мне кажется, сегодня он немного обделен вниманием. Это человек-подвижник, закончивший в свое время ленинградскую консерваторию, успешно работавший в нашем музыкальном театре, сделавший для развития белорусской дирижерской школы невероятно много. Сегодня он возглавляет симфонический оркестр Белтелерадиокомпании. Особое чутье, способность увидеть в молодом человеке потенциального дирижера, внушить ему уверенность в собственных силах составляют замечательные педагогические качества Александра Сосновского.
Все, что происходит сегодня в нашей профессии, когда выпускник моего класса оперно-симфонического дирижирования Владимир Оводок становится ассистентом знаменитого Риккардо Мути, который руководит Чикагским симфоническим оркестром и является почетным пожизненным директором Римской оперы, — это и продолжение традиции, и наше сегодняшнее завоевание. Мы имеем полное право этим гордиться.
pepel@sb.by
