Руслан Алехно берет уроки у педагога Андреа Бочелли и открывает собственную школу вокала

В Беларуси Руслан Алехно — гость желанный и долгожданный. Хотя быть гостем 35–летний артист отказывается категорически: его дом, не устает повторять Руслан журналистам, все же здесь. В Минске, Витебске, родном Бобруйске — везде певец чувствует себя своим, несмотря на то, что уже давно живет и работает в российской столице. Мы встретились с Русланом за кулисами «Славянского базара», куда артист — подумать только! — приезжает тринадцатый год подряд.

Фото  БЕЛТА.

— В этом году звучала критика в адрес дирекции фестиваля и в связи с тем, что в программах мало молодых артистов, одни знакомые все лица.

— А я считаю, что на открытии фестиваля было достаточно молодых исполнителей, как раз на них был сделан акцент. Но в то же время согласен и с тем, что одаренной музыкальной молодежи нужно помогать прокладывать дорогу на сцену. В этом и заключается миссия «Славянского базара» — помочь юным артистам сделать первые шаги. Другой вопрос — артистов много, но есть ли у них песни, которые любят люди? Вспомните, как зал реагировал на Валерия Меладзе, Стаса Михайлова. Их сольники собрали аншлаги. А соберут ли молодые исполнители полный амфитеатр? Сомневаюсь.

— А вы готовы дать сольный концерт на сцене Летнего амфитеатра?

— Может быть. С нашей стороны предложений пока нет, со стороны организаторов — тоже. Но я уверен, что когда–нибудь такой концерт мы обязательно сделаем.

— В Минск вы тоже давненько не приезжали с сольными выступлениями. Почему? Нет спроса?

— Не в этом дело. В Минске концертов действительно не было, но в другие города Беларуси я периодически приезжаю с выступлениями. У меня есть идея сделать концерт с оркестром. Рассматриваем вариант сотрудничества с маэстро Виктором Бабарикиным. С другой стороны, навязчивой идеи дать обязательный концерт в Минске, чтобы просто поставить галочку в своем гастрольном графике, у меня нет. Сейчас в моей жизни достаточно других событий.

— Это вы об увлечении оперным пением и академическим вокалом говорите?

— В том числе. Я как–то познакомился с Андреа Бочелли, который, в свою очередь, свел меня со своим педагогом по вокалу. В январе ездил на мастер–классы в Италию, на следующей неделе поеду снова. В прошлом году я окончил Московский государственный институт культуры и школу классического пения в Римини, в этом оканчиваю магистратуру эстрадно–джазового отделения, где заведует кафедрой Лариса Долина. Как видите, до сих пор учусь, набираюсь опыта. Конечно, могу ничего не делать, жить только концертами и корпоративами. Но я хочу развиваться.

— Это правда, что в сентябре вы открываете еще и собственную школу вокала для детей? Очень модный, к слову, бизнес среди артистов.

— Не знаю, насколько это модно. Но если есть возможность передать опыт и поддержать талантливых ребят, то почему бы и нет? Вспоминаю свою учебу в музыкальной школе Бобруйска и сравниваю с сегодняшними возможностями — просто небо и земля.

— Сколько будет стоить обучение?

— Пока не знаю, это в стадии обсуждения. Но это не просто школа вокала. Там также будут преподавать хореографию, игру на гитаре, актерское мастерство. После учебы — диплом об окончании школы государственного образца, что даст выпускникам шанс поступить в институт культуры по упрощенной системе. Уже есть договоренности. К слову, на начало июня было подано более 150 заявок.

— А какое участие лично вы будете принимать в работе школы? Только дадите ей свое имя или станете также преподавать?

— Преподавать в силу занятости не смогу, но раз в неделю обязательно буду появляться, давать мастер–классы. Кроме того, считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Я — артист, а не педагог. Поэтому у нас будет команда профессионалов, которая знает все нюансы. Вкладываю в школу свои средства. Плюс меня поддерживают партнеры, которым это интересно. Наша школа — не коммерческая история, которую можно рассматривать как способ заработка. Поверьте, это не те деньги, которые зарабатываешь на корпоративах. Это просто отдушина, передача опыта новому поколению.

— Сейчас все артисты — и российские, и белорусские — жалуются, что корпоративов стало гораздо меньше, нежели еще 5 — 6 лет назад.

— Скажу так: если до кризиса ты стоил определенных денег и после кризиса эту планку не снизил, то работы действительно будет меньше. Я снизил, поэтому на отсутствие выступлений не жалуюсь. Размеры гонораров зависят от того, куда и сколько ты летишь, поешь одну песню или двадцать... Но есть уровень, ниже которого опускаться нельзя.

Я вообще не считаю себя корпоративным исполнителем. Более того, после проекта «Один в один» у меня стало даже больше концертов «на кассу». Когда соглашался на участие, понимал, что проект рейтинговый. Но я больше рад даже тому, что зрители увидели меня в разных образах. Кстати, именно после участия в шоу я стал включать в концертные программы песни из не совсем характерного для меня репертуара, классического в том числе.

— Так, может, стоит сделать полноценный концерт с классической музыкой?

— Вряд ли. Зритель привык видеть меня в образе романтического артиста. Хотя, думаю, что если выйду с оперной программой, это будет как минимум интересно. Но пока шокировать никого не хочу.

— Почему? Боитесь, что зритель не примет?

— Нет, есть другие причины. Во–первых, чтобы сделать полноценную программу, нужен соответствующий репертуар, а не условных пять песен, которые есть у меня сейчас. Во–вторых, нужно задействовать целый оркестр. Плюс определенная площадка с хорошей акустикой, ведь петь придется «живьем» без микрофона.

— После нынешнего «Славянского базара» было опять–таки много споров на тему «фанерного» звучания большинства артистов. Как считаете, петь под фонограмму — это приемлемо?

— А это уже вопрос организации телетрансляции. Представьте: пришел я со своим звукорежиссером, следом со своим пришел Стас Михайлов, затем еще кто–нибудь — и каждый начинает выставлять свой уровень звука. А у телевизионщиков свои нюансы: «Что? «Живьем»? Ребята, у нас эфир!» Почему процесс работы артистов, которые хотят петь «живьем», не налажен за столько лет, для меня загадка.

За границей поют только «живьем». Не важно, обычный телевизионный концерт или премия «Грэмми» — это всегда круто. А возьмите даже соседнюю Украину. Концерты вживую — звук всегда отличный, вопросов нет. А здесь никто не хочет с этим работать.

Но есть и другая проблема — в артистах. Была как–то одна телесъемка, где российским исполнителям предложили спеть вживую. Так вот: 60% артистов отказались! Почему? Да потому что не умеют работать «живьем»! Могу пересчитать по пальцам, кто может и хочет. Лепс, Трофим, Майданов, Маршал, Лолита, Меладзе, Михайлов и еще десяток.

— Руслан, а почему вас давно не видно на белорусском ТВ?

— Не зовут. В последний раз был на записи телеверсии концерта, посвященного 23 февраля. Возможно, дело в том, что со мной работает большая команда. Все ведь как думают: приехал артист, выступил, положил деньги в карман. Но ведь у меня есть юрист, администратор, бухгалтер, директор, музыканты, звукорежиссер... И у всех семьи, и всем я должен каждый месяц платить зарплату. Плюс покупать костюмы, новые песни, делать аранжировки... Все эти люди зависят от меня. Не будет работы у меня, они уйдут к другому артисту. Я не имею права не платить им. Потому что они — тоже часть моей концертной и творческой жизни.

leonovich@sb.by