На встречу с Алексеем Шедько я опаздывала. И намного. В голове отчаянно крутилось: а как же журналистская этика? Вдруг предательски неуместно захотелось сбежать: начало–то не заладилось. Но ветер дул в спину, лужи мельчали, встречая подошвы. Диктофон согревался моей рукой, а мысли — предвкушением беседы. Убегать было поздно, «нахмуренный» голос Алексея уже издали приветствовал меня: «Я даже лучших друзей не жду так долго!» И я сразу поняла — вот он, лучший друг каждого, кто идет к нему на встречу.— Алексей, вы себя кем ощущаете больше — музыкантом или актером?
— Долгое время я работал в Тамбовской филармонии, после — в Минской, Гродненской, был ведущим конферансье, пел, играл на гитаре, сочинял. В общем, занимался музыкой. В театр попал случайно. Просто оказался в нужное время в нужном месте. Мне было 28 лет, когда я сыграл свою первую роль, причем главную: роль царевича Алексея в спектакле Русского театра «Христос и антихрист». С тех пор я один в двух лицах: и актер, и музыкант.
— Как музыкант вы, помнится, громко заявили о себе в составе группы «Доктор Моро»...
— В Гродненской филармонии был такой ансамбль «Рада», что значит «совет». Тогда руководил этим «советом» небезызвестный Игорь Стацевич, который сейчас является лидером группы «Яблочный чай» и моим хорошим другом. Я работал в «Раде» в качестве вокалиста и композитора. Меня такая деятельность устраивала и радовала. Но я понимал, что отчетливее вижу себя в группе, творчество которой соприкасалось бы с жанром тяжелого рок–н–ролла. А «Рада» к этому не располагала... Короче говоря, мы с гитаристом Вовой Любинским решили организовать «Доктора Моро». Поехали в Питер на фестиваль «Аврора» и в этом замечательном городе зацепились, прижились, понравились даже. А потом был наш знаменитый клип. До сих пор не пойму, как «Прощай, мой мальчик» мог так всем полюбиться? Он и в европейских чартах светился в первых строках. В общем, наш кустарным способом снятый клип оказался многим по душе. Снимал его, кстати, режиссер Деденев, причем на любительскую камеру и в общем–то без сценария. Была только идея. Ну и вдохновляющий, заваленный мокрым снегом осенний Питер.
— И песня... С кем прощаетесь в ней?
— С собой. Приходит время, мальчик, который внутри тебя жил, умирает... Уходит, уступает место взрослому человеку. А вообще, мы со многим в жизни расстаемся. Так вот, в определенный момент, когда я насобирал некоторый музыкальный материал, пришлось попрощаться и с «Доктором Моро». Зато родились «Сестра» и мой первый альбом «Бэмс», мое детище. Я даже обложку сам для него придумал. А в дальнейшем это дело доверил профессионалу Володе Цеслеру.
— Для кого родилась «Сестра»?
— Я бы спросил так: «Зачем? Почему? Для чего?» Эту формулу, к сожалению, не я придумал, а Станиславский. Но полностью согласен: прежде чем заниматься чем–нибудь, нужно задать себе всего три вопроса. Они для всех одинаковые, но ответы, конечно же, различны. Если я выхожу на сцену в драматическом образе — одни ответы, если с гитарой — то совсем другие. В жизни это тоже пригодится: зачем, почему, ради чего? Это нужно твердо знать и журналисту, и врачу. Хотя у врача ответ очевиден: ради жизни.
— А для кого была создана «Рок–инъекция»?
— Не была она создана, к сожалению. Была только идея. И очень хорошая. Но не нашлось приверженцев, которые серьезно захотели бы организовать эту благотворительную акцию. Смысл ее был в следующем... Помимо того, что слушается ежедневно тысячами людей, есть еще и затерянная музыка, скажем так. Существует множество рок–групп, которые не имеют возможности выйти на сцену. Такие есть всюду: и в Могилеве, и в Бресте, и в Барановичах. Но они, к несчастью, выше своих подвалов и захудалых репетиционных комнат домов культуры подняться не могут. «Инъекция» предполагалась для того, чтобы эти исполнители смогли заявить о себе. Мы планировали проехать по регионам и собрать наиболее преданных жанру ребят, чтобы впоследствии помочь им себя реализовать. Но энтузиастом оказался только я...
— Что, шоу–бизнес подразделяется на романтиков и прагматиков?
— Ни на что он не подразделяется. Искусство — такая обширная сфера, она не терпит каких–то формульных обозначений. Это же полет души, ума, идеи. Вместе с тем может присутствовать голый расчет. К тому же у нас нет шоу–бизнеса, нет индустрии, нет менеджмента, который планирует развитие, предусматривает торможение. Это не шоу–бизнес, а способ удовлетворения чьих–то амбиций.
— Так пессимистично?
— Нет, все же положительные тенденции заметны. Появляются интересные профессиональные коллективы. «J_Морс», например. Я не поклонник, но их творческую деятельность уважаю. Они собирают залы, продают альбомы. Но это работа на себя, а не на идею. Меня подобная мысль не привлекает.
— А что же вас привлекает?
— Драматургия меня очень привлекает. Музыку люблю писать, в том числе для театра. Я снимался в кино и музыку писал к фильмам, но к кинематографу в целом отношусь скептически. Сейчас все помешаны на сериалах, и в эту «мыльную» мясорубку закручивает очень многих. Домогаров, например... Он, возможно, талантливый актер. Но меня от него воротит! Потому что он появляется в бездарных сериалах и тем самым вписывает себя в контекст бездарщины. Не хочу я пополнять эти ряды.
— Не пора ли в эти ряды ворваться и своим талантом совершить революцию в кинематографе?
— Ничего я не собираюсь переворачивать и переделывать. Не вижу смысла начинать с верхушек, когда в самом фундаменте ошибки. Я вообще не стал бы заниматься музыкальной или иной культурой в масштабных рамках. Не смог бы я взращивать такие урожаи, которыми потчуют нас «фабрики звезд», потому что мне претит это. Мне не нравятся все эти мальчики–девочки без рук, без ног, без голосов. Хотя я не отрицаю, что и для них есть аудитория. Многих это одурманивает, понятно. В этом–то и секрет.
— А в чем ваши секреты?
— Например, мне кажется, что лучшие концерты происходят обычно на кухне. Когда собираются друзья, общаются — и вдруг хочется попеть. В такой атмосфере рождается специфический контакт, очень дружеский. Я всегда стремлюсь к тому, чтобы мои концерты были такой вот степени близости. Хочу, чтобы люди, сидящие в зале, почувствовали себя друзьями, с которыми ты делишься чем–то таким, чего они сами не могут сформулировать.
— Какие планы на будущее?
— Из далеко идущих: есть свежий материал для нового альбома, но мы торопиться не будем. У нас и так обширная дискография. В театре репетирую замечательную комедию «Пойманные сетью». Кстати, недавно была премьера спектакля «Свободный брак». Очень смешная пьеса, советую посмотреть — нам так недостает радости в жизни. И самый главный план: 23 декабря в Доме офицеров состоится большой рождественский концерт «Рок–н–ролл перед Рождеством». Будут интересные гости и новые песни. Приглашаю.
— Искусство в нашей стране — благодарная сфера?
— Искусство — это вообще сфера очень благодарная. Самое приятное, что может оно подарить, — это отклик зрителей и слушателей.
— Каков эквивалент откликов?
— Хм... Эквивалент силы, прилагаемой к рукам во время аплодисментов!
— И напоследок: что главное в искусстве?
— Самое главное — это правда. Не лгать — это само по себе искусство, достойное похвалы. Поэтому, ко всему прочему, как совет: правда — это секрет успеха, которого не добиться ни рекламой, ни клипами, ни хорошенькой мордашкой.
