Знаменитый диктор и ведущая Ирина Моисеева рассказала об особенностях профессии и о том, чего ей не хватает на телеэкране

Свой голос в эфире

Диктором на телевидение Ирина Моисеева попала сразу после окончания театрального института. Затем ее голос 20 лет звучал на Белорусском радио. В 1990-х она вновь вернулась на телеэкран, руководила подготовкой телеведущих к эфиру для Национальной телерадиокомпании. Своим богатым профессиональным опытом Ирина Моисеева щедро делится с молодежью до сих пор.

— Ирина Геннадьевна, наверное, вы как профессионал сразу можете определить: кто способен стать ведущим, а кому в эфире делать нечего?

— Если бы меня спросили об этом лет 10—15 назад, я ответила бы категорично: да, могу. Но теперь на этот счет у меня появилась тысяча сомнений. Естественно, первое впечатление о том, что из себя человек представляет, самое правильное. Обаятельность, эмоциональность, интеллект замечаешь сразу. Но, как показывает практика, раз на раз не приходится. Важно увидеть потенциал. Бывает, человек тушуется, не очень хорошо звучит, кажется неинтересным, а начинаешь с ним работать, и он раскрывается. И наоборот. Вспоминаю одного молодого человека, приехавшего поступать на курсы телеведущих из маленького райцентра. Там, как он рассказывал, его считают местным Левитаном, он ведет все концерты, ему самому это нравится, его манера говорить обращает на себя внимание, он востребован. И голос действительно красивый, низкий, богатый, дикция прекрасная. Вот, казалось бы, берите, хватайте. Ан нет! Начинаешь с ним беседовать — образование не шибко, кругозор узкий. Не хватает наполнения в придачу к голосу. Отказали...

— Какие качества, данные, умения необходимы телеведущему?

— Говорить внятно, понятно, без очевидных дефектов речи — это ясно. Но главное — человек должен быть интересен, искренен, располагать к себе, должен уметь мыслить. Такого приятно видеть на экране. Не выношу, когда притворяются, играют в эфире. Плохо, когда ведущий играет. Он должен быть настоящим.

Если ты появляешься на экране, правильная речь совершенно необходима. Это достигается знанием и соблюдением языковых норм — ударение, произношение. В прежние времена в дикторской было множество разных залистанных до дыр словарей, ими мы все постоянно и очень активно пользовались. Когда же нормы языка отвергаются, мол, хочу быть ближе и понятней телезрителям, простым людям, поэтому и говорю с экрана, как они, — это просто оправдание собственного невежества.

— Вам не жаль исчезнувшего понятия «диктор»?

— С приходом так называемой перестройки диктора стали считать чуть ли не олицетворением застойной эпохи, способным лишь озвучивать чужие мысли. Было принято за аксиому, что говорить с экрана должны только журналисты, авторы своих текстов. Но дело в том, что один может не только подготовить хороший материал, но и озвучить его, донести до людей, а другой — нет, у него не всегда качественная (да и грамотная!) речь, верная интонация. Смотришь такой сюжет и думаешь: к нему бы хороший закадровый голос — как было бы замечательно! Все же диктор — это профессия. Разве забудешь роль Юрия Левитана во время Великой Отечественной войны? Вообще, я за то, чтобы каждый решал свою задачу: и дикторы, и ведущие, и авторы-журналисты.

— А почему, на ваш взгляд, так мало на нашем телевидении, в отличие от зарубежного, возрастных ведущих?

— Этот перекос образовался тогда же, когда убрали из эфира дикторов, а на их место пришли новенькие, молоденькие ведущие. Правда, теперь они уже не такие молоденькие, время-то летит! И возникает вопрос: успеют ли они стать настоящими мастерами эфира, мэтрами, или вот-вот им на смену придут такие же молоденькие и перспективные? Я за то, чтобы молодость и опыт взаимодополняли друг друга, взаимообогащали. Если честно, сейчас мне не хватает на экране ведущих, умудренных жизненным опытом, к мнению которых я прислушивалась бы, доверяла бы им, а это важно.

— Наверное, телевизор вы смотрите прежде всего как профессионал. Огрехов ведущих замечаете много?

— Бывает, но называть имен не буду, это некорректно. Вообще у нас любят критиковать своих: вот где-то там, например, в Москве, ведущие такие замечательные и восхитительные. Ничего подобного. Где бы ни была, обязательно смотрю телевизор, просто любопытно. И поверьте, российские программы, которые мы видим здесь, — это лучший телепродукт из этой огромной страны. А ведущие там очень разные. Что касается наших, то я, конечно, знаю лучше ведущих информационных программ. Считаю, что эти люди на своем месте.

— Вы начали работать на телевидении в начале 1980-х. За что тогда попадало дикторам?

— Да как-то не помнится, чтобы сильно попадало. Это старшие коллеги рассказывали: не дай бог отчество кого-нибудь из членов Политбюро перепутать. А когда я пришла, уже спокойней стало. Замечание сделают, если ошиблась в ударении или произношении. Так за это больше самой стыдно было перед коллегами. Ну а что можно и что нельзя говорить с экрана с точки зрения идеологической, политической, в дикторской все хорошо знали. Наше поколение прекрасно понимало, что можно говорить на кухне среди своих, а что — с высокой трибуны, на партсобраниях и в эфире.


— Где интереснее работалось — на радио или на телевидении?

— На радио была большая школа. Меня, несмышленыша, очень поддержали старшие коллеги по дикторскому цеху, и в первую очередь замечательный человек и профессионал Галина Феликсовна Сидельникова. Мы читали программы и литературные, и информационные, и развлекательные. Меня как молодого сотрудника сразу на детскую передачу бросили. Это была катастрофа: голос у меня низкий, попробуй звонко и задорно читать тексты для юных слушателей. Как же я мучилась! Самой тяжело, и режиссер выговаривал: ну что ты таким «толстым» голосом говоришь. А потом знаменитый наш радиорежиссер Софья Гурич начала меня приглашать на радийные «Поэтические странички» читать стихи. Вот это я очень полюбила, и у меня хорошо получалось. Ведь если текст тебе близок, через себя его пропускаешь, будет интересно и не фальшиво. Я всегда своим ученикам повторяю: в эфире надо быть, а не казаться. Тогда будут у ведущего — что на радио, что на телеэкране — и естественность, и органичность.

— Вы же закончили театральный институт, не жалеете, что не стали актрисой?

— Нет. Теперь понимаю, по природе своей я не актриса, наверное, недостаточно у меня внутренней гибкости для работы на сцене, не хватает в моей природе лицедейства. Хотя в юности, пока училась в институте, конечно, была самоуверенной и думала покорить подмостки.

— Кстати, а как случилось распределение в дикторы?

— Мне очень везло на людей, моих преподавателей, которые чудесным образом в разное время влияли на мою судьбу. Это началось еще в школе, где моей классной руководительницей была учительница русского языка и литературы Лилия Ефимовна Каплан. Она меня обожала, а я благодаря ей узнавала и полюбила мир литературы. А с распределением было так. После окончания института меня приглашали в один из минских театров, но в последний момент место оказалось занятым. Тогда мой институтский преподаватель по сценической речи Алла Александровна Шагидевич предложила мне три варианта для будущей работы: телевидение, радио и филармонию. В филармонии я даже показывала свою программу — литературную композицию из стихов и прозы, тогда это было очень популярно. Меня готовы были взять. Но Алла Александровна отговорила, посоветовала телевидение, его я и выбрала, успешно пройдя прослушивание, стала диктором. Я всегда с благодарностью вспоминаю людей, которые приняли большое участие в моей судьбе. Бесконечно им признательна!

svirko@sb.by
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter