На подходе к узловой станции Миллерово в скорый поезд Ставрополь — Москва вошла транспортная милиция. Молодой лейтенант долго вертел в руках мой белорусский паспорт, на несколько минут удалился с ним, а потом пригласил в купе проводников. Там сидел чин постарше и посолиднее. Уточнив откуда и куда я следую, он хмуро спросил: «Где ваша миграционная карта?» «Миграционной карты у меня нет!» — спокойно ответил я.
Выходило, что нарушил такую–то статью. Поскольку, будучи иностранцем и прибыв к месту назначения, в такой–то срок не стал на учет там–то. За нарушение должен подвергнуться такому–то штрафу. Показав мне данную статью, офицер уже расположил на столе бумаги, изготовившись составить протокол. Многозначительно глянул на меня...
Все впечатление от поездки испортил! Чужаком меня назвал! До той минуты я был полон эмоций и пребывал в превосходном настроении. Повидал родителей, подискутировал, как всегда, с отцом. Он традиционно нахваливал Беларусь и ругал местную ставропольскую власть.
Наверное, есть за что. Разномастные партийцы в местной думе никак не поделят сферы влияния. Бывший мэр краевого центра, обвиняемый по нескольким уголовным статьям и объявленный в международный розыск, недавно задержан в Вене. Потому–то, наверное, и сменил бывшего губернатора новый человек. Кстати, выходец из Беларуси. Который публично сказал, что хватит краю позориться на всю страну грязными выборными технологиями, нужно наводить цивилизованный порядок. Отец мой тоже хочет порядка.
Я же указывал отцу на очевидный рост благосостояния ставропольцев, что доказывают, в частности, небывалый строительный бум и автомобилизация: десяток автоцентров открылись только за год! Хотя, конечно, неважные дороги и непривычные для глаза белоруса замусоренные улицы тоже нельзя было не видеть. Зато по ним всю ночь перед моим отъездом ошалело носились с российскими флагами машины и мотоциклы — как будто суперкубок в Монако выиграли ставропольцы, а не питерцы.
Словом, мы радовались и переживали за Беларусь и за Россию одинаково. Наши споры и разногласия в оценках не мешали нам оставаться друг для друга своими. Не только в кровном смысле, но и в геополитическом. Строго говоря, я был хотя и в соседней стране, но в пределах Союзного государства. Дома! Милицейский чин был первым и единственным за недельную поездку, кто счел меня чужим.
Вероятно, по незнанию. На этом маршруте, очевидно, белорусов он встречает нечасто. Вы, говорю, показываете мне внутренний закон. Но межгосударственные соглашения имеют приоритет. А по этим соглашениям белорусы и россияне имеют равные права — на выбор места жительства и работы, на учебу и медицинское обслуживание. Показал милиционеру свое редакционное удостоверение и предложил хоть сейчас позвонить куда угодно и выяснить, кто из нас прав. А по–дружески заметил, что не надо бы так с белорусами. Что более дружественного народа за границами России, пожалуй, и сыскать трудно. Если ты хочешь иметь друга, то не надо своими же руками его отталкивать. Убедил. Он понял. Это была моя маленькая личная информационная победа.
А в первый после отпуска рабочий день я наблюдал пресс–конференцию нашего Президента. Которая, как мне показалось, была серьезной информационной победой нашей страны. Это было видно по лицам российских коллег–журналистов, по их вопросам и — в еще большей мере — по эмоциональным заявлениям–признаниям. Которые журналистам, вообще говоря, делать на пресс–конференциях не принято: не для того они проводятся. Но, видно, слишком переполняли коллег эмоции и впечатления. Слишком убедительны были увиденные и услышанные ими аргументы.
Особенно показательны были слова коллеги из «Известий», которые до недавних пор Беларусь, мягко говоря, не жаловали. Даже не его признание в любви к нашей стране, не восхищение ее идеальными дорогами (хотя и это дорогого стоит: как–никак, житель самого богатого города Европы). Важно другое признание: «Мы тоже меняемся».
Это значит, что миллионы читателей и зрителей в России увидят Беларусь другими глазами. Своими глазами. Или, точнее, глазами своих. Увидят такой, какой видим и любим ее мы.
