Россия вступила в ВТО, 16 лет простояв на ее пороге. Владимир Путин подписал закон о ратификации протокола о присоединении РФ к Всемирной торговой организации. Соответствующий закон принят Государственной думой 10 июля и одобрен Советом Федерации 18 июля. Его рассмотрение в парламенте прошло отнюдь не гладко. Коммунисты и «Справедливая Россия» выступали против. Небезосновательно. Оппоненты считают, что российской экономике будет нанесен существенный удар, так как российские производители не смогут конкурировать с зарубежными. Оппозиционные партии даже пытались обжаловать ратификацию договора о вступлении в ВТО в Конституционном суде России. Однако безуспешно. И хотя последняя точка поставлена, жаркие дискуссии по теме не утихают.
Для нас же особую актуальность принимает вопрос о влиянии вступления России в ВТО на белорусскую экономику. Ведь мы тесно связаны Таможенным союзом, процессом формирования Единого экономического пространства и перспективой создания Евразийского экономического союза. Я поговорил об этом с профессором Института непрерывного образования БГУ, заместителем председателя Белорусской научно–промышленной ассоциации Георгием Грицем.
Он соглашается с тем, что абсолютное большинство российских промышленных и сельскохозяйственных предприятий не заинтересовано во вступлении. Здесь вопрос иного порядка. Россия — великая держава и только она из крупнейших государств была вне ВТО. И именно с позиции великодержавности членство в клубе ей действительно необходимо. Хотя для субъектов хозяйствования это и несет определенные проблемы.
Они вполне тождественны тем издержкам, которые может понести и белорусская экономика. Георгий Гриц обращает внимание на то, что тройственные соглашения в ЕЭП для России теперь уходят как бы на второй уровень. А на первом — обязательства, взятые в ВТО. И если остальные участники не утрачивают решимости теснее интегрироваться и дальше, им придется также их принимать. В принципе, нового здесь ничего нет. Изначально стороны договорились, что Единое экономическое пространство будет создаваться на принципах ВТО. Другое дело, что внедрению наиболее чувствительных из них отводился некоторый переходный период. Теперь может статься так, что его фактически не будет.
Что это значит? Наш эксперт констатирует, что Беларусь будет вынуждена ослабить свою тарифную защиту. Когда мы входили в Таможенный союз, уменьшили таможенные ставки по 18 процентам позиций. Теперь в соответствии с обязательствами России они уменьшаются по 50 процентам позиций.
Понижение пошлин, например, на сельскохозяйственную, автомобильную технику, увы, не в интересах наших производителей. Они отчасти теряют один из своих главных козырей на российском рынке — преимущество в ценовой конкуренции.
Однако есть и еще более чувствительный момент — изменение механизма государственной поддержки национального производителя. В ЕЭП мы договорились к 2018 году внедрить условия равной конкуренции и неприменения специальных субсидий к своим производителям. Теперь, по мнению Георгия Грица, мы фактически теряем этот переходный период и, возможно, будем должны отказаться от прямой поддержки своего производителя уже с конца августа, когда решение о присоединении России к ВТО вступит в силу. По крайней мере, принцип равной конкуренции дает российской стороне основания на этом настаивать.
Еще один вопрос — свободные экономические зоны и зоны промышленной сборки. Россия теперь обязана к 2018 году от них полностью отказаться. Мы же не только делаем ставку на существующие СЭЗ, но и создаем зоны нового типа. Такие, как, например, солидный проект Китайско-Белорусского индустриального парка.
Все это очевидные проблемные моменты. Однако многие аналитики видят в грядущих переменах и очевидные плюсы. Обострившаяся конкуренция заставит нашего производителя действовать разворотливее, снижать издержки и повышать производительность труда за счет инновационной составляющей. Ведь потеря основного рынка — это серьезная угроза. Некоторое время для модернизации промышленной политики есть. Даже при пониженных пошлинах «Джон Дир» в одночасье не сравняется в цене с «Беларусом», «Клаас» — с машинами «Гомсельмаша», а траки «Рено» и «Мерседес» — с МАЗом. Но надо учесть, что богатея, российский потребитель со временем будет тяготеть к приобретению товаров более высокой ценовой категории. Успеют ли наши промышленники к этому моменту догнать конкурентов по качеству? Ведь другого варианта сохранить себе комфортное место под рыночным солнцем, пожалуй, нет.
