Свобода с ароматом свалки

— Приезжал сын из Рогачева, просил вернуться в город, но я не согласилась, — охотно рассказывала улыбающаяся женщина. — Да, там у меня квартира, прописка, но зачем мне: возьми это, не делай то, иди туда! То ли дело здесь: захочу — поработаю, нет — птичек послушаю, хочу — сплю или похмеляюсь...
— Но свалка, наверное, есть и возле Рогачева? — поинтересовался я.
— Зачем мне там друзьям, знакомым глаза мозолить? Да и свалка та ни в какое сравнение с солигорской не идет, тут найдешь все: одежду и обувь, выпить и закусить, — ответила женщина и довольно потянулась, подставляя лицо солнцу. — Полная свобода! Ни шума, ни гари  городской...
К ароматам свалки, возле которой Мария нашла убежище от семейных неурядиц и катастрофического невезения с мужьями, она, похоже, уже привыкла. Клочок земли возле шалаша стал ее двором, свалка, где попадается немало стеклотары, пластика, металла — рабочим местом, источником доходов, которых хватает на скромный дневной рацион да бутылку дешевого “чернила”. В одежде, матрацах, одеялах также недостатка нет... И, глядя на беззаботное, довольное лицо Марии, рассказывающей о своей свободе, единении с природой, я очень пожалел, что не захватил с собой фотоаппарат...
Но после восхода солнца, когда на Солигорский полигон твердых бытовых отходов прибывают первые мусоровозки, к “территории свободы” Марии подтягиваются жители окрестных деревень, городского поселка Старобин, Солигорска. Наиболее массовые отряды, до трех десятков и более, добычников наблюдаются в хорошую погоду после выходных и праздничных дней, когда и мусора побольше, и процент полезных вещей в нем повыше. Среди двух сотен тонн разнообразных отходов, выбрасываемых за день шахтерским городом, чего только не найдешь! Вполне пригодные утюги и чайники, бумага и посуда, пылесосы и одежда, хлеб и колбаса, другие остатки застолья...
Но, разгребая эту причудливую смесь, каждый искатель в глубине души надеется найти “самородок”, например кошелек с несколькими сотнями долларов, как однажды повезло женщине... Приезжала как-то на свалку и долго, тщательно копалась в мусоре вполне приличная, но очень взволнованная супружеская пара. Оказалось, что жена зашила в старую плюшевую игрушку 7 тысяч евро, а подвыпивший муж выбросил ее в мусорный контейнер. Уехали бедолаги ни с чем, их заначку, наверное, вместе с грязью загнал на тот свет тяжелый бульдозер, трамбующий мусор. Но с той поры люди на свалке более старательно ощупывают каждый карман выброшенной куртки, каждый сверток...
А стабильный, надежный доход нештатным работникам полигона дают бутылки из-под водки, вина. Такого добра, особенно после праздников, хватает на всех. Кстати, мыть, очищать стеклотару необязательно. Один из завсегдатаев свалки выбился в “предприниматели” и прямо на полигоне оптом принимает тару, но платит за бутылку уже втрое меньше, чем на приемном пункте...
Копание в мусоре — не труд на субботнике, потому и вступают в разговоры люди неохотно. Но представление о необычном контингенте работников составить нетрудно. Состоит он из трех основных групп: выбитые из жизненной колеи, чаще всего слабовольные люди; обычные любители выпить, закусить; местные крестьяне, собирающие выброшенный хлеб на корм свиньям, курам. Да, своей работой они не гордятся, но с презрением отзываются о тех, кто клянчит деньги на улицах.
Екатерина ездит из Солигорска на свалку, как на работу, 5—6 километров на велосипеде для нестарой женщины — это прогулка. У знакомой в соседней деревне Дубеи хранится ее спецовка. Переодевается — и за дело. Муж умер. Работу в Солигорске найти — проблема. Посоветовали свиноферму в пригородном сельхозкооперативе. Попробовала — отказалась. Аромат похлеще, чем на свалке, а заработки ничуть не выше. Зато здесь она сама себе “и директор, и мастер, и профсоюз”. Но при этом подчеркивает: нашлась бы в городе работа на 400—450 тысяч рублей — и минуты на свалке не задержалась бы...
А Валентина Ивановна на другую работу уже не рассчитывает. Она — пенсионерка и, насколько позволят силы, будет перелопачивать мусор. Привыкла, втянулась.
— Живу я одна, — рассказывает женщина. — Но все равно: заплати за квартиру, лекарства, хлеб с молоком — и вся твоя пенсия. Не пойду же я с протянутой рукой — подайте! Если постараться, за полдня — 15, 20 тысяч, а то и больше на свалке заработать можно. Даже дочери кое-чем помогаю... Добро не пропадает, и нам польза.
У Василия — высшее образование, работал в строительстве, руководил даже Домом  культуры. Но повздорил с женой, демонстративно выписался из квартиры. Пошли неприятности на работе — и он хлопнул дверью. В итоге — свалка. И закружила карусель... Собрал мешок бутылок. Сдал. Под деревом выпил с напарником “чернила”. С твердым решением, что завтра же пойдет искать прописку, работу, определяться в жизни. Но на такой крутой поворот утром просто не хватает сил. И он опять едет на свалку, где все привычно, просто и понятно...
В следующий раз на свалку я ехал с Сергеем Чопчицем, главным инженером государственного предприятия “ЭкоКомплекс”, в состав которого входит и полигон твердых бытовых отходов. Сергей Васильеви— Приезжал сын из Рогачева, просил вернуться в город, но я не согласилась, — охотно рассказывала улыбающаяся женщина. — Да, там у меня квартира, прописка, но зачем мне: возьми это, не делай то, иди туда! То ли дело здесь: захочу — поработаю, нет — птичек послушаю, хочу — сплю или похмеляюсь...
— Но свалка, наверное, есть и возле Рогачева? — поинтересовался я.
— Зачем мне там друзьям, знакомым глаза мозолить? Да и свалка та ни в какое сравнение с солигорской не идет, тут найдешь все: одежду и обувь, выпить и закусить, — ответила женщина и довольно потянулась, подставляя лицо солнцу. — Полная свобода! Ни шума, ни гари  городской...
К ароматам свалки, возле которой Мария нашла убежище от семейных неурядиц и катастрофического невезения с мужьями, она, похоже, уже привыкла. Клочок земли возле шалаша стал ее двором, свалка, где попадается немало стеклотары, пластика, металла — рабочим местом, источником доходов, которых хватает на скромный дневной рацион да бутылку дешевого “чернила”. В одежде, матрацах, одеялах также недостатка нет... И, глядя на беззаботное, довольное лицо Марии, рассказывающей о своей свободе, единении с природой, я очень пожалел, что не захватил с собой фотоаппарат...
Но после восхода солнца, когда на Солигорский полигон твердых бытовых отходов прибывают первые мусоровозки, к “территории свободы” Марии подтягиваются жители окрестных деревень, городского поселка Старобин, Солигорска. Наиболее массовые отряды, до трех десятков и более, добычников наблюдаются в хорошую погоду после выходных и праздничных дней, когда и мусора побольше, и процент полезных вещей в нем повыше. Среди двух сотен тонн разнообразных отходов, выбрасываемых за день шахтерским городом, чего только не найдешь! Вполне пригодные утюги и чайники, бумага и посуда, пылесосы и одежда, хлеб и колбаса, другие остатки застолья...
Но, разгребая эту причудливую смесь, каждый искатель в глубине души надеется найти “самородок”, например кошелек с несколькими сотнями долларов, как однажды повезло женщине... Приезжала как-то на свалку и долго, тщательно копалась в мусоре вполне приличная, но очень взволнованная супружеская пара. Оказалось, что жена зашила в старую плюшевую игрушку 7 тысяч евро, а подвыпивший муж выбросил ее в мусорный контейнер. Уехали бедолаги ни с чем, их заначку, наверное, вместе с грязью загнал на тот свет тяжелый бульдозер, трамбующий мусор. Но с той поры люди на свалке более старательно ощупывают каждый карман выброшенной куртки, каждый сверток...
А стабильный, надежный доход нештатным работникам полигона дают бутылки из-под водки, вина. Такого добра, особенно после праздников, хватает на всех. Кстати, мыть, очищать стеклотару необязательно. Один из завсегдатаев свалки выбился в “предприниматели” и прямо на полигоне оптом принимает тару, но платит за бутылку уже втрое меньше, чем на приемном пункте...
Копание в мусоре — не труд на субботнике, потому и вступают в разговоры люди неохотно. Но представление о необычном контингенте работников составить нетрудно. Состоит он из трех основных групп: выбитые из жизненной колеи, чаще всего слабовольные люди; обычные любители выпить, закусить; местные крестьяне, собирающие выброшенный хлеб на корм свиньям, курам. Да, своей работой они не гордятся, но с презрением отзываются о тех, кто клянчит деньги на улицах.
Екатерина ездит из Солигорска на свалку, как на работу, 5—6 километров на велосипеде для нестарой женщины — это прогулка. У знакомой в соседней деревне Дубеи хранится ее спецовка. Переодевается — и за дело. Муж умер. Работу в Солигорске найти — проблема. Посоветовали свиноферму в пригородном сельхозкооперативе. Попробовала — отказалась. Аромат похлеще, чем на свалке, а заработки ничуть не выше. Зато здесь она сама себе “и директор, и мастер, и профсоюз”. Но при этом подчеркивает: нашлась бы в городе работа на 400—450 тысяч рублей — и минуты на свалке не задержалась бы...
А Валентина Ивановна на другую работу уже не рассчитывает. Она — пенсионерка и, насколько позволят силы, будет перелопачивать мусор. Привыкла, втянулась.
— Живу я одна, — рассказывает женщина. — Но все равно: заплати за квартиру, лекарства, хлеб с молоком — и вся твоя пенсия. Не пойду же я с протянутой рукой — подайте! Если постараться, за полдня — 15, 20 тысяч, а то и больше на свалке заработать можно. Даже дочери кое-чем помогаю... Добро не пропадает, и нам польза.
У Василия — высшее образование, работал в строительстве, руководил даже Домом  культуры. Но повздорил с женой, демонстративно выписался из квартиры. Пошли неприятности на работе — и он хлопнул дверью. В итоге — свалка. И закружила карусель... Собрал мешок бутылок. Сдал. Под деревом выпил с напарником “чернила”. С твердым решением, что завтра же пойдет искать прописку, работу, определяться в жизни. Но на такой крутой поворот утром просто не хватает сил. И он опять едет на свалку, где все привычно, просто и понятно...
В следующий раз на свалку я ехал с Сергеем Чопчицем, главным инженером государственного предприятия “ЭкоКомплекс”, в состав которого входит и полигон твердых бытовых отходов. Сергей Васильевич рассказывал, что в цивилизованных странах все большую обеспокоенность вызывает проблема сбора и утилизации мусора. Ежегодные отходы Беларуси, к примеру, превышают 3 миллиона тонн. В дни, когда все острее ощущается дефицит сырья, энергоносителей, стоит задача не просто захоронить отходы, а извлечь из них бумагу, пластмассу, металлы, ветошь — все то, что может пойти на вторичную переработку. Это не только улучшит экологическую ситуацию, сократит объемы свалок, которые и без того занимают огромные площади. Специалисты утверждают, что тонна собранного раздельно мусора спасает 13 деревьев, сберегает 2,5 барреля нефти или экономит более 4 тысяч киловатт-часов электроэнергии...
Практичные, экономные немцы преуспели в этом деле и уже ставят перед собой задачу половину бытовых отходов отправлять на повторную переработку. Ближайшие ориентиры для наших собирателей вторсырья, как и их достижения, намного скромнее. Из отходов шахтерского города, к примеру, по объемным показателям извлекается  12 процентов полезных веществ, хотя солигорские коммунальники по итогам прошлого года и занимают второе место в стране. Сегодня в городе установлены 1600 контейнеров для раздельного сбора бытовых отходов. Только за первый квартал этого года из них на переработку отправлено 262 тонны макулатуры, 37 тонн пэт-бутылок, других полимеров, 114 тонн стекла, 16 — металлолома и почти столько же ветоши. В две смены работает цех по сортировке отходов, начинается строительство комплекса для их досортировки мощностью 30 тысяч тонн в год. Но, думается, все равно люди на свалке без работы не останутся. Ведь далеко не каждый из нас при выбрасывании мусора сортирует его. У нас нет емкостей для сбора остатков хлеба, который, говорят, всему голова, да и те же бутылки, нужные заводам и приносящие сборщикам доход, несправедливо выбрасывать в контейнер со стеклобоем...
Возле полигона в тени под деревьями мы увидели около десятка женщин с мешками на велосипедных багажниках. Основной мусор на свалку поступает с утра, и его переработка к обеду, как правило, заканчивается. Да и количество добровольных работников, утверждает мастер полигона Павел Парчевский, в сравнении с прошлогодним несколько уменьшилось. Мировой финансово-экономический кризис, похоже, докатился и до свалки — солигорчане стали меньше выбрасывать вещей, вызывающих интерес у сортировальщиков.
— А Маньку из картонного жилища работники правоохранительных органов “депортировали” по месту ее постоянной прописки, — сообщил Павел Геннадьевич. — Кстати, уже не первый раз: увезут, а потом женщина возвращается обратно...
ч рассказывал, что в цивилизованных странах все большую обеспокоенность вызывает проблема сбора и утилизации мусора. Ежегодные отходы Беларуси, к примеру, превышают 3 миллиона тонн. В дни, когда все острее ощущается дефицит сырья, энергоносителей, стоит задача не просто захоронить отходы, а извлечь из них бумагу, пластмассу, металлы, ветошь — все то, что может пойти на вторичную переработку. Это не только улучшит экологическую ситуацию, сократит объемы свалок, которые и без того занимают огромные площади. Специалисты утверждают, что тонна собранного раздельно мусора спасает 13 деревьев, сберегает 2,5 барреля нефти или экономит более 4 тысяч киловатт-часов электроэнергии...
Практичные, экономные немцы преуспели в этом деле и уже ставят перед собой задачу половину бытовых отходов отправлять на повторную переработку. Ближайшие ориентиры для наших собирателей вторсырья, как и их достижения, намного скромнее. Из отходов шахтерского города, к примеру, по объемным показателям извлекается  12 процентов полезных веществ, хотя солигорские коммунальники по итогам прошлого года и занимают второе место в стране. Сегодня в городе установлены 1600 контейнеров для раздельного сбора бытовых отходов. Только за первый квартал этого года из них на переработку отправлено 262 тонны макулатуры, 37 тонн пэт-бутылок, других полимеров, 114 тонн стекла, 16 — металлолома и почти столько же ветоши. В две смены работает цех по сортировке отходов, начинается строительство комплекса для их досортировки мощностью 30 тысяч тонн в год. Но, думается, все равно люди на свалке без работы не останутся. Ведь далеко не каждый из нас при выбрасывании мусора сортирует его. У нас нет емкостей для сбора остатков хлеба, который, говорят, всему голова, да и те же бутылки, нужные заводам и приносящие сборщикам доход, несправедливо выбрасывать в контейнер со стеклобоем...
Возле полигона в тени под деревьями мы увидели около десятка женщин с мешками на велосипедных багажниках. Основной мусор на свалку поступает с утра, и его переработка к обеду, как правило, заканчивается. Да и количество добровольных работников, утверждает мастер полигона Павел Парчевский, в сравнении с прошлогодним несколько уменьшилось. Мировой финансово-экономический кризис, похоже, докатился и до свалки — солигорчане стали меньше выбрасывать вещей, вызывающих интерес у сортировальщиков.
— А Маньку из картонного жилища работники правоохранительных органов “депортировали” по месту ее постоянной прописки, — сообщил Павел Геннадьевич. — Кстати, уже не первый раз: увезут, а потом женщина возвращается обратно...