Свет погасшей звезды

Мужик он был свой в доску, а если сказать красивее, одним словом, - коммуникабельный! Мы познакомились с ним, с ума сойти, ровно 40 лет тому назад. Он, 19-летний методист Витебского областного Дома народного творчества, я - чуток постарше, уже отслуживший армию, художественный руководитель самодеятельности Полоцкого завода стекловолокна.

В Полоцком народном театре не было в очередной раз режиссера, и Миша Пташук приехал на разовую постановку. Он предложил коллективу широко идущую в то время пьесу В.Собко "Красная линия". Я тогда был и артистом народного театра, хотя в спектакле не был занят. Разговорились. Оказалось, мы оба - фанатики кино. Я еще не мог очухаться от провала при поступлении во ВГИК на режиссерский факультет. "Старик! - сказал мне Миша, тогда было модно среди молодежи называть друг друга стариками. - Во ВГИК без лапы - дохлый номер, не будь наивным! Там за год до экзаменов все расписано кого куда, эта шумиха с конкурсом... На одно место сотни - для простачков... Есть другой, тоже нелегкий путь, но больше шансов: окончить любое "верхнее", лучше, конечно, гуманитарное, а затем на высшие режиссерские курсы".

Состоялась премьера. Спектакль получился эмоционально зрелищным. Много было сказано теплых слов в адрес режиссера и исполнителей. Вскоре он уехал в Витебск, месяца через два звонит: "Старик! При нашем БГТХИ открывается новый факультет, называется - театроведческий. Говорят, конкурс небольшой - человек 5 - 6 на место. Подавай документы. Закончишь - и на курсы!" Подал документы, поступил. Закончил. Увлекся театром и на курсы... опоздал по возрасту. Но когда бы ни заходила речь об образовании, всегда вспоминаю Мишу добрым словом. Он пошел по четко избранному им пути. Закончил режиссерский в "Щуке" и Высшие курсы кинорежиссуры у Данелия. Отлично защитился фильмом "Про Машу, про Мишу и морскую пехоту". И возвратился в родные пенаты - на "Беларусьфильм".

В 82-м появился на студии и я. Часто встречались, беседовали. Друзьями мы не были, но приятелями хорошими - бесспорно. Заканчивая одну картину, он уже бредил планами о второй. Однажды бежит по коридору второго этажа студии, где у него был кабинет, и весь прямо сияет. "Миша, что случилось?" Он останавливается, улыбается своей добродушной улыбкой и говорит: "Старик! Только что разговаривал по международному телефону с Солженицыным! Он дал "добро" на экранизацию "Круга".

Как-то, помню, в начале 88-го года на очередном партийном собрании Миша выступил с критикой: досталось всем, и руководству студии, и Госкино. Говорил ярко, смело, не оглядываясь по сторонам, не для того чтобы, как многие, покрасоваться на трибуне, а от души, с болью за дело. Мне понравилось его выступление и об этом сказал ему. Он махнул в сердцах рукой и бросил на ходу: "А что толку? Ты думаешь, кто-нибудь после этого хотя бы почешется? Держи карман шире. Пугой по воде".

Я в то время активно сотрудничал с редакцией журнала "Мастацтва", предложил Мише поговорить чуть глубже о проблемах белорусского кино. Он согласился. Встретились. Поговорили. Месяца через два статья увидела свет.

На днях, перебирая свой архив, я перечитал ее и подумал: а что изменилось? Те проблемы, о которых говорил Пташук 13 - 14 лет тому назад, и сегодня актуальны. Почти единственное: при активной, напряженной, пробивной энергии В.Турова и М.Пташука в нашей Белорусской академии искусств, наконец-то, открылись факультеты по подготовке творческих кадров для кино и в первую очередь кинорежиссуры.

Сегодня, 28 января 2003 года, Михаилу Николаевичу Пташуку исполнилось бы всего лишь 60 лет... Светлая память!