Корреспондент принял участие в службе войскового наряда— Значит так: сегодня суд. Повезем 19 человек. Маршрут стандартный: воинская часть — СИЗО — зал заседаний. Под ногами не путаться, с заключенными в разговоры не вступать, — наставляет меня начальник службы конвоирования войсковой части 5448 Андрей Дунаенко.
Да уж, тут не до разговоров и тем более не до шуток... Несмотря на то что путь, который нам доведется проделать, военнослужащие называют будничным, прекрасно понимаю: концентрация — на предельном уровне, эмоции — в сторону. Только хладнокровие и крепкие нервы. Без специальной подготовки в конвое делать нечего.
Без шума и пыли
7.30 На плацу воинской части десять человек разбивают воздух интенсивными ударами кулаков. Это военнослужащие под руководством лейтенанта Анатолия Курныша отрабатывают приемы рукопашного боя. Тренируются отражать атаку ножом. Никакой показухи: солдаты прекрасно понимают, что от их квалификации зависит очень многое. Уникальность службы конвоирования внутренних войск в том, что ребята, которые служат здесь, практически все — срочники, но уже имеют право носить боевое оружие. Престижно для молодого человека! Хотя и ответственность большая. Поэтому, чтобы попасть в конвой, нужно пройти через строгий отбор в военкоматах, консультации с психологами и психиатрами... Им приходится нести службу в закрытых помещениях изоляторов, общаться с насильниками и убийцами, быть постоянно начеку, уметь владеть собственными нервами. Не каждый на такое способен.
...Пока конвоиры заряжают свои «макаровы», отправляюсь на короткую экскурсию по воинской части. У подразделения — собственная площадка для тренировок. Здесь и спецавтомобиль в натуральную величину, и уменьшенный в несколько раз макет зала суда, и летний класс для занятий на открытом воздухе. Без теории — никуда. Огромный плакат поучает: «Конвоирование бывает нескольких видов: судебное, встречное, особое, сквозное и плановое». Сегодня на повестке дня обычная дорога в суд, но знать, как нужно перевозить особо опасных преступников, обязан каждый солдат и сержант части.
...Везем 19 человек, поэтому с нами едет группа усиления, в которую входит кинолог с овчаркой. Собака выглядит вполне безобидно — не то что свирепого вида ротвейлер по кличке Волосатый, которого я приметил в части.
— Зато овчарки гораздо умнее и для конвойной службы подходят больше, — убеждены профессионалы. — Помощники незаменимые, ведь применение оружия в городе ограничено. Наша задача — работать без шума и пыли.
Охрана–онлайн
8.20 Перед выездом каждый спецавтомобиль (в народе его называют «автозак») внимательно осматривают. Военнослужащие проверяют, нет ли трещин в полу, надежно ли зашплинтован люк и т.д.
— Лишняя перестраховка не помешает, — щелкает замком на двери камеры часовой первого поста Иван Трач.
В кузове автозака — лавка для караульных и две камеры для обвиняемых. Солдаты во время движения постоянно настороже: в случае ЧП они обязаны тут же нажать на специальную кнопку и включить сигнализацию. К слову, переговариваться подсудимым в пути запрещено. За этим пристально следят.
В голову приходят кадры из голливудских боевиков. Автомобиль с заключенными во время этапа подстерегают в засаде их друзья–товарищи, перекрывают дорогу, нападают на охрану...
— В принципе, боевики не врут, — считает Андрей Дунаенко. — Известно, что самый благоприятный момент для побега — как раз во время движения. У нас таких ЧП, к счастью, не было. Но все возможные, даже самые фантастические варианты мы все равно изучаем и прорабатываем.
В советские времена, вспоминают старожилы конвоя, были случаи, когда обвиняемые умудрялись выбить люк или пробить кузов и выскользнуть по ходу движения. Нынче такой сценарий представить трудно. Но меры безопасности все равно строжайшие. Несколько месяцев назад большую часть специальных автомобилей оборудовали системой GPS–навигации. Теперь на мониторе, который расположен в штабе части, в режиме реального времени можно наблюдать, в каком районе города находится спецавтомобиль, по какому маршруту он движется, закрыты ли двери. Система мониторинга транспортных средств позволяет контролировать и водителя. Одним нажатием на клавишу можно определить, сколько остановок он сделал, соблюдал ли скоростной режим. Последний, к слову, в конвое ограничен. Спецавтомобили колесят по городу со скоростью 40 км/ч, хотя могут, конечно, гораздо больше. Не стоит забывать, что за рулем — солдаты–«срочники», которым лихачить непозволительно.
...Все маршруты движения конвоя определены заранее, поэтому водитель всегда придерживается проверенных «троп». Сейчас едем на «Володарку». Пробираемся через традиционную пробку на Маяковского... В автомобильном потоке наш спецавтомобиль выглядит этаким «бакалейным» грузовичком.
99,9 процента «чистоты»
8.45 Мы в СИЗО № 1. В сумраке изолятора — тысяча звуков. Щелкают двери, кто–то переговаривается вполголоса. Эхо летает по коридорам. Повернувшись лицом к стене, руки за спину, стоят заключенные. Пахнет сыростью.
Наша группа в комнате обыска приступает к досмотру обвиняемых, которых сегодня будем конвоировать в суд.
Перед началом обыска военнослужащие надевают перчатки и маски — средства личной гигиены нужно применять обязательно.
— Проходим, пожалуйста, сюда, — показывает начальник караула. — Жалобы на здоровье? Колющие или режущие предметы есть?
Жалоб и предметов не оказалось.
Но меня удивило другое: откуда это «пожалуйста»? Может, подготовились к приезду журналиста?
— Ничего подобного, — не соглашается Андрей Дунаенко. — Пока приговор суда не вступил в силу, обвиняемые пользуются теми же правами, что и обычные граждане. Поэтому мы обязаны быть вежливыми.
Во время обыска каждому караульному присваивают специальные номера — называть свою фамилию не принято. В первую очередь осматривают одежду заключенных. Запрещенные предметы (скажем, иголку или заточку) чаще всего прячут в подкладке пиджака или телогрейки. Впрочем, бывало, ножи пытались пронести, засунув их и в свежую булочку. Хрестоматийный пример: колода игральных карт и зажигалка, спрятанные в запечатанной пачке сигарет. Когда у обвиняемого спросили, как ему это удалось, он мастерски изобразил крайнюю степень удивления: «Сам не знаю — купил в ларьке!»
В перечне вещей, которые могут иметь при себе заключенные, 31 пункт. Военнослужащие из конвоя обязаны знать каждый назубок. У многих обвиняемых в руках стильные папки, в которых они хранят материалы дела. Каждую книгу и тетрадку проверяют портативным металлодетектором. Обмануть прибор практически невозможно.
Особо опасных преступников, которых конвоируют по одному, обыскивает начальник караула.
— 100–процентной гарантии, что подсудимый «чист», мы дать не можем, — признаются военнослужащие. — А 99,9 — вполне.
Кажется, что досмотр длится целую вечность, но вот номер первый рапортует:
— Обыск обвиняемого завершен!
Это последний, девятнадцатый. Пора ехать в суд.
К барьеру!
9.45 Подъезжаем к служебному входу. Открываются массивные створки ворот и первый спецавтомобиль паркуется в небольшом квадратном дворике. С опаской заглядываю туда. Сверху — железная решетка, через которую тщетно пытается пробиться солнце. Железо режет, кромсает лучи: солнцу здесь не место.
Автозак тормозит практически вплотную к глухой стене, ведь пространства для маневров у заключенных быть не должно. По одному их выводят из кузова и тут же, без промедления, ведут в зал заседаний.
— Пока обвиняемых конвоируют, мы дежурим на улице, — замечает начальник группы усиления Денис Егоров. — Перекрываем возможные пути побега.
Кинолог с овчаркой прохаживается по площадке и внимательно смотрит по сторонам. Вот появился подозрительный тип — мужичок в спецовке. Очень ему интересно поглазеть на автозак.
— Вы, извиняюсь, кто? — в голосе военнослужащего стальные нотки.
— Да так, работаю...
Овчарка смотрит на «работника» неодобрительно, и тот предпочитает ретироваться.
Но вот все обвиняемые уже внутри. В зале суда они сидят за барьером, который конвой зовет клеткой. Снимают наручники. Кто–то через прутья общается с адвокатом. Кто–то задремал, ожидая, когда же начнется заседание.
«Ну вот, наконец–то передышка», — думаю я.
И ошибаюсь. Расслабляться караул не имеет права. По периметру барьера стоят четверо солдат. Они не сводят глаз с обвиняемых и во время слушания. Напряжение огромное, поэтому каждые 60 минут часовые меняются. Если заседание затягивается (а такое случается достаточно часто), из части им привозят горячую пищу. Группа усиления тоже дежурит за стенкой — в караулке.
— В суде может случиться всякое, — за время службы Андрей Дунаенко повидал немало. — Конечно, убежать отсюда практически невозможно. Но иногда заключенные ведут себя некорректно: ругаются, оскорбляют суд. Тогда председательствующий по делу просит нас удалить хама из помещения. Бывает, не выдерживают нервы и у родственников потерпевших...
10.00 Из зала суда меня попросили — процесс закрытый. У двери толпятся свидетели и адвокаты. В коридоре — запах свежей краски. Кто–то шутит: «Так пахнет правосудие». Гораздо приятнее, чем аромат неволи, но мне все же больше по душе глоток уличного ветра...
В отличие от меня, солдатам выбирать не приходится: такая служба. Они остаются в суде. Потом снова будут наручники, спецавтомобиль, СИЗО, в/ч... Несколько часов отдыха и новый — напряженный, опасный — судный день.
Фото Александра РУЖЕЧКА.
