— Наталья Васильевна, вы делите режиссуру на женскую и мужскую?
— Можно поделить, но зачем? Таня Аксенкина — прекрасна! Ни один из режиссеров, с которыми я работала, не вкладывал такого объема внутренних переживаний, сомнений и поисков в жизнь каждого отдельного персонажа и связанных с этим движений в сцене, спектакле. Пьеса Елены Исаевой мне очень понравилась. Сложная, многоплановая, состоит из множества кусочков. Как это все соединить? Это и есть режиссура.
— Вы окончили Ярославское театральное училище. Вы родом из России?
— Нет, я родом из Минска. Мы здешние, вся родня тут. Мама вышла замуж за военного, поэтому нам пришлось поездить по Советскому Союзу. Школу, например, я оканчивала в Комсомольске-на-Амуре. Отчим там служил. Поступила в педагогический институт, занималась в поэтическом театре “Время”. И все-таки ушла с последнего курса педагогического, поехала поступать в Ярославское театральное училище, потому что наши педагоги из театра “Время” были выходцами из него. Поработала в Украине, в Нижнем Тагиле, в Минском театре-студии киноактера... Урал вспоминаю и сегодня. Какая там бескрайность, бесшабашность, открытость! Тогда мы с мужем считали, что должны ездить, что-то искать. Сейчас я считаю, что это большое заблуждение. Надо не ездить, а расти внутренне. И это можно делать на одном месте. Чего искать? Все дано. Бери да делай!
Читайте также
Молодежный театр находился тогда не в лучшей форме. Да, был великолепен на сцене во всех своих проявлениях Сергей Борисович Журавель. Но были и другие. И спектакли репетировались долго — по 9 месяцев! А уж когда Игорю Фильченкову на репетиции “Хитроумной возлюбленной” попали в глаз рапирой, ситуация просто взорвалась... Главный режиссер Виталий Котовицкий, к его чести, никаких кляуз не подписывал. Мало кто не подписывал...
— После Котовицкого театр возглавил Модест Абрамов.
— Модест Модестович — умница, он мой любимый режиссер. Каждая актерская работа в его спектакле становилась главной ролью. Он абсолютный профи. Кому-то не нравилось, когда он делал переносы спектаклей: ставил у нас то, что уже где-то ставил до этого. Я относилась к этому абсолютно спокойно.
— На каждом худсовете директор говорит: “Если нам нужен художественный руководитель — предлагайте кандидатуры!..” Зато посмотрите, сколько у нас режиссеров поставили спектакли. Да ни один худрук в жизни не позволил бы этого сделать.
— А какой театр вам ближе? У вас есть драма “Саша, вынеси мусор” в постановке Дмитрия Богославского по пьесе украинского драматурга Натальи Воробжит, где вы играете затаенную боль при таком внешнем аскетизме. И совершенно гротескная “Чайка” Искандера Сакаева, где ваша Аркадина ведет себя очень эмоционально...
— Моя дочь Ольга окончила журфак, у нас с ней совершенно противоположные взгляды на театр, и то, что нравится ей, не нравится мне и наоборот. После “Чайки” она мне сказала: “Вот, это ты!” Я так испугалась — какой кошмар! Неужели моя дочь меня видит такой? Я же играю патологию, какую-то последнюю любовь, за которую Аркадина цепляется. Режиссер Искандер Сакаев все время хотел контрастов в эмоциональной подаче, в поведении. Мы ведь до этого ставили “Козий остров” по пьесе итальянского автора Уго Бетти. Но то, что сделал Сакаев, сильно отличается от текста. Там ведь такая поэзия, такие полутона и намеки. Все на кончиках пальцев! А Сакаев любит эпатаж.
— Спектакль “Саша, вынеси мусор” вы показывали и в Киеве, и на знаменитом фестивале “Балтийский дом” в Санкт-Петербурге. Его по-разному воспринимают российские и украинские зрители?
— Наверное. Но когда Дмитрий взял эту пьесу, он сказал, что эта история не о войне, а о женщинах, которые в какой-то момент остаются одни. Мужики уходят куда-то и ради чего-то, а они остаются со всеми своими проблемами. В Санкт-Петербурге зрители плакали. Вообще, на этом спектакле часто плачут. Плачут, а потом подходят благодарить.
pepel@sb.by
