«Страх кругом, а горевать некогда…»

«Мы   сделали   все,   что   могли.   И   даже   больше»,   —  говорят  сегодня  ветераны  потребкооперации,  которые  вместе  со  своими  покупателями  в  страшном  86-м  приняли  удар  ядерной  стихии

«Мы   сделали   все,   что   могли.   И   даже   больше»,     говорят  сегодня  ветераны  потребкооперации,  которые  вместе  со  своими  покупателями  в  страшном  86-м  приняли  удар  ядерной  стихии  

Когда мы все были моложе на двадцать два года, а сегодняшние двадцатидвухлетние только готовились появиться на свет, никто и предположить не мог, что самые опасные и страшные для человека элементы периодической системы, которая химику Менделееву привиделась во сне и которую мы бегло изучали в пределах школьного курса химии, 26 апреля 1986 года прямо из жерла разрушенного четвертого реактора Чернобыльской АЭС ворвутся в нашу жизнь, на долгие годы ее отравят и навсегда изменят. Масштабов беды в те уже далекие годы никто и предположить не мог. Но и тогда, в условиях почти полного отсутствия информации, средств контроля и защиты, многие тысячи людей делали практически невозможное, спасая страну и ее будущее. 

Так уж повелось, в героях публикаций о тех годах и событиях все чаще ходят партийные, советские, хозяйственные работники, те, кто проводил дезактивацию, лечил людей и так далее. И очень мало, практически ничего, не сказано о тех людях, кто все эти многотысячные массы кормил и поил, обеспечивал хлебом и сигаретами, – работниках потребительской кооперации республики. Они честно и до конца исполнили свой долг, делая для этого все возможное, а зачастую и невозможное. А поэтому давайте хоть немного, но историческую справедливость восстановим, послушаем тех людей, которые не понаслышке знают, как это все было ровно двадцать два года назад. 

Делали  все, что  могли. И  даже  больше 

Раиса Долбенко, пенсионерка, в 1986 году – председатель правления Наровлянского райпо: 

— Вы просто разбередили мне душу, заставили еще раз вспомнить, что мы потеряли. Самый красивый в мире кусочек Полесья в первую очередь. Могучая Припять, дубравы по ее берегам, заливные луга – такое приволье! А как хорошо, красиво, богато, с прицелом на будущее жили здесь люди! Наши заготовители, например, только успевали поворачиваться: сельчане держали скот, сдавали мясо, буквально заваливали  кооперацию грибами и ягодами… 

А двадцать шестого апреля 1986 года наши машины вдруг не пустили на украинскую территорию, куда мы, наровлянские кооператоры, частенько ездили торговать, в город Припять особенно. Потом поползли слухи, что на Чернобыльской АЭС что-то взорвалсь и это касается и нас, белорусов. А первого мая нам была поставлена задача начать эвакуацию людей, в первую очередь детей и женщин, с большей части территории района, которая подверглась радиоактивному заражению. С этого момента такие понятия, как рабочий день, выходной, были забыты напрочь. В нашем большом, свыше тысячи человек, коллективе работало подавляющее большинство женщин. У многих были дети. Ясно, эвакуировать их нужно, а на кого оставить магазин, кто будет отпускать хлеб и воду жителям, которые остались, кто, в конце концов, будет отвечать за товары, которые в этом магазине остаются? Вот над этими вопросами мы и ломали голову. Кстати, именно тогда я убедилась в прекрасных профессиональных и человеческих качествах специалистов райпо. Заместители председателя по торговле и заготовкам Анна Королькова и Леонид Засимович,  директор общепита Анна Литошик, директор торгового предприятия Таисия Седлерова и главный бухгалтер Роза Новик (вечная им обеим память), начальник автоколонны ветеран войны Иван Боровик, водители автомагазинов Евгений Туровец и Евгений Кожедуб.  Каждый из них  работал за двоих. 

Конкретный пример. Из деревни Кирово, откуда уехало более полторы тысячи населения, эвакуировалась заведующая магазином. А начальник торгового отдела Людмила Кожедуб, подобрав себе людей, работала там добрых четыре месяца. Позже, когда решили полностью эвакуировать население многих деревень (в список попало 36 населенных пунктов), нам же пришлось вывозить все товары из пятидесяти магазинов. Делали инвентаризацию, грузили, разгружали склады, а на новом месте —  снова инвентаризация. Колоссальный объем работы, но ни копеечки из многомиллионных ценностей мы не потеряли, за каждую отчитались. 

Конечно, нашей главной задачей было обеспечить население всеми необходимыми продовольственными и промышленными товарами. Мы тут же увеличили количество автомагазинов, которые днями колесили по району.  А тогда был еще и товарный голод, но помощь нам оказывали, потоком шли фондовые товары – колбасные изделия, мясо, молочные продукты, фрукты, овощи, промышленные и бытовые товары. Стояла ведь задача обеспечить население «чистыми продуктами»,  спрос за это был жесточайший, и у нас появилась своя радиологическая лаборатория. 

Самое удивительное, если поднять сводки тех лет, то будет видно, что по продаже товаров на душу населения, а это и сегодня главный наш показатель, мы занимали первое место по области. Хотя вы представляете, как отразилась на том же товарообороте потеря пятидесяти магазинов. Но оставшиеся работали не только с удвоенной нагрузкой, но и построили базу материально-технического снабжения, склады, модули, стотонный холодильник, ряд магазинов отремонтировали, новые построили. Завезли очень много холодильного оборудования, которого до этого в пятидесяти процентах магазинов вообще не было. 

Да, это было страшное время. Но никогда больше я не видела у людей такой силы духа, такой сплоченности и самоотверженности, такой доброжелательности и доброты друг к другу. Мы были одним целым, и именно поэтому даже сегодня можем сказать честно, что мы тогда сделали все, что можно было сделать. 

Тот  же  лес,  тот  же  воздух  и  та  же  вода,  но… 

Галина Мацак, председатель правления Наровлянского райпо, в 1986-м — заместитель главного бухгалтера хлебозавода: 

— Мне двадцать два года, у меня двухлетний ребенок, нормальная жизнь и хорошая работа. И вдруг — ядерный гром с чистого неба, гуляет по Наровле страшное и, казалось бы, еще со времен Великой Отечественной войны забытое слово «эвакуация». Я не уезжала – отвезла сына сначала в Витебскую область, а потом к родственникам в Речицу и вернулась на завод. На работе, хотя к тому времени из руководства здесь остались только я и кассир и хлопот было много, так как работать стали в три смены и выпекать в сутки по 16 тонн хлеба (сейчас выпекаем полторы тонны), было легче, а вот потом… Никак нельзя было привыкнуть к пустому, безлюдному городу, где не слышно детского смеха, не видно людей. И это в Наровле, которая до аварии была цветущим и прекрасным местом, куда приезжали сотни, если не тысячи, отдыхающих. Я никак не могла понять, как это нельзя полежать на белом, чистейшем песочке, как это сын мой не будет иметь возможности в нем поиграть. Молока попить, свежий огурчик с грядки сорвать и съесть. Это было так страшно, пустота на улицах рождала пустоту в душе. И когда началось отселение, раздумья эти: уезжать — не уезжать. А газеты тогдашние, помню, почитаешь и ночь потом не спишь: ведь если верить написанному, то все давно уже или мертвые, или изнутри светимся и, вообще, с двумя головами ходим. Я осталась и совершенно честно говорю, что не жалею об этом. Горько говорить, но многие мои сверстники, друзья, знакомые, которые уехали, сегодня уже, увы, умерли – стресс и ностальгия сделали свое черное дело. 

Да и нам, оставшимся, годы эти здоровья не прибавили. И не только из-за радиации, больше из-за неопределенности: долгие ведь годы было не ясно, останется ли сама Наровля, район. И только лет семь назад наступила полная ясность, люди наконец вздохнули с облегчением и стали думать уже не о дне сегодняшнем, а о перспективе. 

Сегодня район, а значит и кооперация, которая своих людей одних в беде не бросила, живет нормальной жизнью. А я, если о чем жалею, то лишь о том, что вот уже двадцать два года не была в лесу… 

Если  бы  работали за  деньги 

Нина Дубенок, пенсионерка, в 1986-м – товаровед Наровлянского райпо: 

— Горевать, в принципе, было некогда. Отправила младшую дочку Марину в Гродненскую область и — за работу. К нам пошел огромный поток товаров продовольственной группы, и надо было везти их в магазины. Не счесть, сколько рейсов было сделано в Довляды, Белую Сороку, Вепри, Надточаевку, Дерновичи. В одни деревни товары завозили, из других, которым с лица земли суждено было исчезнуть, вывозили. Все время першило в горле, волнами такими накатывали усталость и сонливость. Шоферы наши, которые сутками могли сидеть за рулем в дальних рейсах, засыпали прямо на ходу – так на человека радиация (йод в особенности) действовала. 

Потом люди стали отселяться, получать квартиры в других городах. Я подумала, подумала и решила: остаюсь. Куда я от своей Припяти – она вон, в двадцати метрах от дома. А потом председатель наша Раиса Ивановна просит: «Нина, будь милосердна, прими склад». Как я могла отказать человеку? Работала на складе, затем по ее же просьбе возглавила розничное торговое предприятие Головчицкой зоны. 

Сегодня, когда те годы вспоминаю, понимаю, что мы тогда, ничего об опасности не зная, понятия не имея, как от нее беречься, работали за идею. И не с сожалением, а с гордостью это подчеркиваю. Потому что если бы работали, как многие сейчас, только за деньги, и половину того, что сделать нужно было кровь из носу, не сделали бы… 

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter