В своем бюджетном Послании от 9 марта Президент Путин вроде бы расставил все точки над i: «Механизмы и принципы, заложенные при принятии решения о создании Стабилизационного фонда Российской Федерации, оправдали себя с точки зрения решения задачи финансовой стабилизации. Были снижены риски, связанные с притоком сверхдоходов от экспорта углеводородного сырья: избыточного повышения реального эффективного курса рубля, дополнительной инфляции и роста публичных обязательств, не подкрепленных долгосрочными источниками доходов».
То есть прав оказался кандидат экономических наук Кудрин, а не его оппоненты, увешанные звонкими академическими регалиями. Что ж, пустая бочка шибче гремит, бытие определяет сознание, а практика – критерий истины.
И чтобы ни у кого никаких сомнений не оставалось, Президент добавил: «При уменьшении необходимости стерилизации избыточного денежного предложения в целях стабилизации макроэкономических показателей на первый план выходит задача обеспечения устойчивости бюджетных расходов независимо от конъюнктуры сырьевых цен. Для этих целей Стабилизационный фонд Российской Федерации необходимо преобразовать в Резервный фонд и Фонд будущих поколений. Резервный фонд должен обеспечивать расходы бюджета в случае значительного снижения цен на нефть в среднесрочной перспективе. Объем Резервного фонда, а также объем доходов от нефти и газа, используемых для финансирования расходов федерального бюджета, необходимо законодательно зафиксировать в процентном отношении к валовому внутреннему продукту, предусмотрев при этом трехлетний период для перехода к новым принципам управления нефтегазовыми доходами. Фонд будущих поколений должен аккумулировать доходы от нефти и газа, которые образуются в результате превышения доходов от нефтегазового сектора над отчислениями в Резервный фонд и средствами, используемыми для финансирования расходов федерального бюджета». Обычно наш Президент, тоже имеющий ученую степень кандидата экономических наук, изъясняется гораздо проще и доходчивее. Такие запутанные и сложные фразы – явно не его стиль. Похоже, что эту часть Послания готовили именно в Минфине. Но будем исходить из того, что есть…
Первое. «Уменьшение необходимости стерилизации избыточного денежного предложения».
Дмитрий ЛЬВОВ, академик РАН: «Стабилизационный фонд – это отвлечение государством ресурсов из экономики. Минфин стерилизует доллары, которые мы получаем от экспорта нашего сырья, стерилизует их как мартовских котов».
То есть денег у нас в России действительно просто некуда девать – денежное предложение избыточное. Хорошо, но почему в таком случае суммарная, внешняя и внутренняя, задолженность российских предприятий (корпоративная задолженность) растет темпами, опережающими даже гигантский рост Стабфонда? Если не верите, можно сравнить цифры. С 1177 млрд рублей в 2001 году она возросла до 6256,8 млрд рублей к 1 июля 2006 года, т.е. более чем в пять раз! В долларовом эквиваленте, с учетом укрепления рубля, цифры будут выглядеть еще более внушительно: с $36,6 млрд до $231,7 млрд. При этом долг частного сектора нерезидентам, по данным Центробанка, за тот же период возрос почти в 7 раз, с $31,4 млрд до $209,2 млрд. Только за первую половину 2006 года он увеличился на $33,9 млрд – по сравнению с $49,5 млрд за весь 2005 год. Объем же Стабфонда на 1 марта этого года – рекордный! – составил всего лишь 2708,8 млрд рублей, практически в 2,3 раза ниже суммарного объема корпоративной задолженности. Почему, спрашивается, наши «естественные монополии», корпорации с государственным участием, главные и первоклассные заемщики финансовых ресурсов, идут за кредитами на Запад, получая их в лучшем случае под 10-11-12% годовых? А средства Стабфонда размещаются на том же Западе под 5-6% годовых? Вот это и называется «избыточным денежным предложением».
Второе. «Задача обеспечения устойчивости бюджетных расходов независимо от конъюнктуры сырьевых цен».
Евгений ЯСИН, научный руководитель Высшей школы экономики, министр экономики РФ в ноябре 1994 – апреле 1997 года: «Мы как бы уходим от Стабилизационного фонда по форме, но не уходим от него по содержанию».
То есть бюджетные расходы – отдельно, а сырьевые цены – отдельно. Независимо друг от друга. Однако в этой фразе, судя по всему, пропущено одно ключевое слово: имелась в виду не просто конъюнктура, а текущая конъюнктура сырьевых цен. Ведь в нынешнем российском бюджете доходная часть более чем наполовину (в 2006 году – на 52,2%) формируется за счет поступлений от продажи нефти и газа. Понятно, что расходы финансируются в том числе и из этих доходов – а как иначе? Другое дело, что в бюджет зачисляются суммы, исходящие из установленной тем же Минфином «цены отсечения», а вовсе не реальной рыночной цены на энергоносители. С 1 февраля 2006 года эта «цена отсечения» по нефти равнялась $27 за баррель – при среднегодовой цене «черного золота» марки Brent DTD на лондонской бирже ICE $66,05 за баррель (российские сорта Urals и – с ноября – REBCO традиционно торгуются на $2-3 дешевле). Налоги, взимаемые с экспортных продаж нефти выше «цены отсечения», собственно, и складируются в Стабфонде. В этом смысле бюджетные расходы и сегодня не зависят от конъюнктуры сырьевых цен. А уж если цены на нефть и газ когда-нибудь упадут ниже «цены отсечения», тогда-то и придется финансировать бюджетные расходы из накоплений предыдущих лет – то есть использовать в будущем средства, накопленные благодаря нынешней высокой конъюнктуре. Вот это и называется «независимостью».
Третье. «Стабилизационный фонд Российской Федерации необходимо преобразовать в Резервный фонд и Фонд будущих поколений».
Алексей КУДРИН, министр финансов РФ: «Размеры Резервного фонда должны быть на уровне 7-13,5% ВВП – то есть примерно такими же, как и у нынешнего Стабфонда, – около 2,7 трлн руб. В случае, если цена нефти на мировом рынке рухнет ниже 30 долл. за баррель, этого запаса должно хватить на покрытие бюджетных издержек в течение трех лет».
Расшифровывать фактическое разделение нынешнего Стабфонда на две части – Резервного фонда и Фонда будущих поколений (ФБП) – в принципе нет особой нужды. Важно лишь понять, что этот инструмент сохраняется и даже укрепляется, что саму идею такого преобразования выдвинул «отец» Стабфонда Алексей Кудрин – в соответствии даже не с предложенной МВФ концепцией currency board, а в куда более жестком варианте. Только одна часть его детища отныне должна быть «привязана» к размерам ВВП (а следовательно, и к темпам инфляции, поскольку размеры ВВП у нас исчисляются делением номинального объема произведенных товаров и услуг на дефлятор Роскомстата), а в другую – загоняться все прочие «нефтедоллары», которые правительство и Минфин в течение трех лет – выработав «новые принципы управления нефтегазовыми доходами» – решат считать «излишками нехорошими всякими». Которые трогать ни в коем случае нельзя. Вообще нельзя – ну разве что перечислять из ФБП какие-то деньги в Пенсионный фонд – а то там под руководством кудринского единомышленника и соратника Михаила Зурабова, а также в силу целого ряда самых объективных причин формируется весьма приличный дефицит, который с течением времени будет только нарастать. Вот это и называется «преобразованием».
