Мои родители мечтали о таком столе. Мы гуляли по мебельному возле “Комаровки”, я расставляла руки в стороны. Мне было пять лет, и я все размышляла о том, как странно устроена жизнь: столько невероятного происходит каждый день, и забывается. И вот, вдыхая запах свеженькой мебели, я воспользовалась ранее изобретенным обрядом, благодаря которому нужные мгновения запоминались. Нехитрое действие заключалось в том, чтобы расставить руки в стороны и замереть на несколько мгновений с широко открытыми глазами, которые должны были сфотографировать все, что есть вокруг, потом я фиксировала запах, звуки и ощущения. Стоп! Снято.
В моей копилке уже были фотки в собачьей будке. Руки тогда расставить не получилось, но зато я уперлась плечами в потолок деревянной коробки, а Шарик смотрел на меня с восторгом и лизал лицо. Запах псины и квохтанье кур. Кадр у елки, когда я повесила на самый верх пузатого фарфорового котика, игрушку еще из бабушкиной молодости. В тот же год котик выскользнул из тонких усиков металлического держателя и разбился, но во мне остался навсегда. Когда умирала тетя, я стояла в прихожей, расставив руки. Никто не хотел принимать этот момент, а я верила, что пока она жива, обязательно нужно пришить к гирлянде моей жизни ее бледное лицо и светлую улыбку.
Руки! Замерла! Снято! И так много раз. Верите ли, но до сих пор я помню эти моменты. И вот — мебельный. Я иду по лабиринту из секций и диванов. Это место кажется раем, потому что в нашей новой квартире пока пусто, мы все время копим деньги на предметы интерьера. Чтобы как у всех — и горка, и стол-раскладушка.
— Сначала стол! Придут люди, так даже посадить негде.
— Именно поэтому сначала стулья!
— Зачем стулья, если нет стола?!
Читайте также
Стол-раскладушку мы так и не купили. Папа ходил с сантиметром, замерял пространство, но не нашел подходящее место, а когда мысленно устанавливал стол в зал, в разложенном виде, возмутился:
— Так он вообще не станет! Посмотрите.
Мы стояли и воображали стол, а он занимал всю комнату.
И хотелось, а никак. Приноровились на праздники выносить кухонный, покрывая его скатертью. А если гостей было много, то составляли два журнальных. Это только сначала казалось низко, а потом всем было очень хорошо, потому что по телевизору пели Поплавская и Тиханович: “Я у бабушки живу, я у дедушки живу”. Это было прямо вот про меня, за исключением истории про горы мармелада да игрушек. Магия того, как знаменитые артисты угадали мою жизнь, завораживала.
Иногда мы приходили в гости и садились за тот самый стол.
— Видишь, как хорошо, у вас такой стол, — грустила мама, а отец молчал.
Однажды я заглянула к подружке, в квартиру с такой же планировкой, и обнаружила полированный стол-книгу, сложенный тумбой и покрытый кружевной салфеткой. Кирочка была поздним ребенком, совсем поздним, но неудобство от того, что ее мама и папа скорее похожи на дедушку и бабушку, компенсировалось сервизом “Мадонна” в шкафу, чешской горкой и вообще всем, о чем тогда говорили: дом — полная чаша.
— А разве такой стол в разложенном виде помещается в зал?
— Так его можно раскрывать наполовину.
Я бежала домой, чтобы сообщить эту ошеломительную новость. Но и для меня была другая — родители приняли решение развестись.
И вот стоим мы со столом, в XXI веке. Может быть, это даже тот самый стол, который должны были внести в квартиру моего детства, но не сложилось и каждый из нас прожил свою жизнь. У него история, у меня история. Застолья, разговоры.
Я постояла да пошла, обычно такую неиспорченную, но старую мебель выставляют, чтобы кто-то забрал. Но стол так и остался возле контейнера. Видно, вышло его время. Потом к нему добавился еще хлам. Кто-то умер в соседском подъезде, и квартиру выставляли на продажу. Потенциальные покупатели не любят смотреть жилье с чужими вещами, они хотят купить стены, и чтобы даже запаха не было. Новая жизнь, все свое. Свой стол.
sulimovna@rambler.ru
