Стремление купить собственное жилье в деревне превратилось у горожан в настоящий бум: только за июнь, например, на территории Беловежской пущи было приобретено больше деревенских домов, чем за весь прошлый год. Конечно, большую роль в этом сыграли новые условия купли–продажи: теперь на сделку не требуется согласия администрации пущи. Но, с другой стороны, и в деревнях, далеких от заповедных территорий, тоже наблюдается приток покупателей, готовых раскошелиться за покосившуюся бревенчатую хатку. Скажем, у каждого из авторов нашей полемической рубрики есть знакомые или коллеги, уже ставшие хозяевами сельских домов. Мнения журналистов по этому поводу традиционно разнятся. Один полагает, что новомодное течение ведет в глухой тупик как в плане вложения средств, так и в перспективах для отдыха. Другой уверен, что горожане, приобретающие деревенские дома, тем самым делают хорошо не только себе, но и стране в целом. А как считают наши читатели?
Побег из города — в убыток
Бум на сельскую недвижимость — очередной утвердительный ответ на вопрос о том, сформировался ли в нашей стране средний класс. И если доселе особо недоверчивых не убеждали показатели продаж автомобилей, бытовой техники, квартир, статистики банковских кредитов и т.д., то сейчас, думаю, скептикам стоит замолчать. Коль уж двинул минчанин на личном «бумере» в глубинку хату приобретать — значит, знает, куда да зачем вкладывать свои деньги. Причем явно не последние!
Но это, пожалуй, едва ли не единственное, что радует меня при знакомстве с цифрами продаж домиков в деревне. Ибо под лозунгами «Налетай — подешевело!» стартовал очередной виток потребительской гонки, в которую включились сотни, если не тысячи семей. То, что наблюдается в Беловежской пуще, Минской области, далее везде — по сути, «перезагрузка» прежнего общенационального дачного проекта. Конечно, новоиспеченные владельцы сельских жилищ на словах порицают потуги на грядках, декларируют первенство отдыха над тяжелым ручным трудом, но достаточно посмотреть на таких домовладельцев в понедельник утром, когда они еле приплетаются в офис, чтобы понять: завидовать, собственно, нечему. Быт, тем паче деревенский, засасывает и отнимает уйму сил, ввергает в непредвиденные расходы. Сомнительный, скажу тебе, «бонус» к решению перманентных проблем городской жизни! Одни хлопоты с автомобилем чего стоят (уж о карьерных устремлениях, рабочих обязанностях и упоминать не стоит), а тут фактически начинается жизнь на два дома. Это все равно что хоккейному тренеру взяться за несколько команд — сборную страны, топ–клуб да еще дружину ДЮСШ в нагрузку. Неизбежно где–то оконфузишься, не успеешь, проиграешь... А потом — забросишь часть своих прожектов, продашь активы и вновь примешься искать: на какие грабли бы еще наступить? Психология «многостаночников» уходит корнями в тяжелые годы, передается по наследству. Мы все время ищем некий безопасный аэродром (вначале в городе, потом вновь в деревне), постоянно испытываем чувство вины перед детьми (мол, из–за занятости не балуем вниманием), перед соседями (из–за новой «плазмы» во всю стену), перед сельчанами за кажущуюся праздность городской жизни.
А иначе и быть не может, потому что перед нами примеры старших, состоявшихся не «благодаря», а «вопреки». Прочитал у Жванецкого в книге «Женщины»: «Что же это за поколение такое? Родились в 1908 — 1917–м... Пережили голод двадцатых, дикий труд тридцатых, войну сороковых, нехватки пятидесятых, болезни, похоронки, смерти самых близких. По инерции страшно скупы, экономят на трамвае, гасят свет, выходя на секунду, хранят сахар для внуков... встают по–прежнему в семь и все работают, работают, работают, не покладая рук и не отдыхая...»
Извини за лирическое отступление, к которому я прибегнул с помощью классика, но хочу лишь подчеркнуть, что любой виток потребительского водоворота — в менталитете людей, не уверенных в завтрашнем дне, привыкших все делать про запас, не умеющих по–настоящему расслабляться. От приезжавшей на побывку из Швеции бывшей минчанки недавно услышал: «У вас все в стране налаживается, но в вас по–прежнему нет умиротворенности, не умеете расслабляться, получать удовольствие от жизни — живете только работой. А за нас работают наши деньги, а мы путешествуем. Вот на Майами с мужем после Минска отбываем...»
Взгляд со стороны полезен: в нем как в зеркале отражаемся мы, желающие уединиться со своими бытовыми радостями в своем маленьком обывательском раю, утонуть в якобы приятных хлопотах, бесконечном ремонте то квартиры, то дачи, то машины и нынче вдобавок — деревенской вотчины. Но так — весьма проблематично раскрепоститься внутренне, не станем мы таким коленкором частью мира, не откроемся навстречу перспективам. Да, побеги из города на природу — это здорово, но если твои дети будут видеть только сельские красоты и порхающих над репеем бывших гусениц, слишком большое спасибо за один лишь свежий воздух они тебе не скажут. Пойми, в современном мире — иные ценности. И вовсе уже не яхты с бриллиантами. Устав от побрякушек, брэндов, европейцы, американцы, японцы коллекционируют... впечатления. И повидавшие жизнь 40–летние, и поколение 20–летних, судя по результатам соцопросов, теперь гордятся не виллами, а жизненным опытом, испытаниями, которые преодолели. Глобальный тренд: откладывать на неопределенный срок покупку новой машины в пользу, к примеру, прыжка с вертолета на сноуборде или романтического полета на выходные в Париж. Путешествовать автостопом по Азии и Африке, заниматься благотворительностью...
Скажешь, у богатых свои причуды? Но примерно то же самое я могу сказать о людях, которые вкладывают деньги в сельские хаты, только потому, что так поступил сосед. Думаю, быть домоседом, когда вокруг столько интересного, непознанного, — занятие заведомо убыточное.
Даже умершие воскреснут
Начну с того, что ты не прав. Тем же, разумеется, и закончу, но по другому поводу. А сначала — насчет твоего утверждения, будто «домик в деревне — это та же дача». Наш с тобой коллега в ответ на вопрос, почему же он не купил обычную дачку в садовом товариществе, образно и точно сказал: «Потому что это товарищество — та же городская многоэтажка, но тонким слоем размазанная по огороженной территории». Одна эта фраза многое объясняет. Мы устали от вынужденного коллективизма. Скученность в городах, тесное соседство на рабочих местах, давка в транспорте вынуждают человека бежать хоть на край света, лишь бы немного побыть одному. Дачный вариант этого не позволяет. В садовом товариществе ты опять оказываешься в коллективе таких же владельцев шести соток, ходишь на общие собрания, сдаешь деньги на общие нужды, зависишь от воли правления и настроения председателя сообщества. Ты сам себе не хозяин.
Дом в деревне, я полагаю, покупается именно от необходимости почувствовать себя хозяином. Владельцем. Причем не шести, а 25 соток, на которых ты сам себе голова. Индивидуализм нынче в моде, и если эта мода идет на пользу стране, то ее стоит приветствовать. А она — на пользу. Сейчас докажу.
Заметь, что почти никто из горожан не покупает дома в развитых густонаселенных деревнях. Обычно приобретается жилье в таких местах, где остались лишь доживающие свой век старики. Во–первых, это дешевле. Во–вторых, мало кто хочет жить посреди активно работающих агрокомбинатов, все ищут тишины и покоя. Так вот, если бы не городские покупатели, стоящие на отшибе хутора и деревни скоро бы опустели, обветшали и исчезли с карты страны. А новые владельцы приводят в порядок заросшие бурьяном старые подворья, облагораживают окрестности, бывает, что копают пруды и запускают в них рыбу. Да, они все выходные проводят в своих деревнях, обновляют упавшие заборы и строят бани (кстати, дачное строительство вряд ли предполагает возведение хотя бы плохонькой баньки — размеры участка не позволят). В свою очередь, приезд городских сельчан горячо приветствуется исконными жителями глухих деревень. Кого просят последить за домом, пока его хозяин зарабатывает деньги в городе? Местного жителя. Кому платят за помощь в постройке сарая или латании крыши? Ему же. Вряд ли кто-то из минчан повезет с собой в деревню целую строительную бригаду — слишком накладно. Наконец, у кого покупают молоко и яйца? Опять у коренного обывателя. Изнеженный горожанин действительно превращает бывший огород в постриженный газон с шезлонгами и гамаками, а овощей с грядки хочется. А вот и Матрена Петровна из соседнего домишки — тут как тут со свежими огурчиками... То есть это движение из города в деревню обеспечивает сельчанина не только новыми соседями, но и заработком. И заодно гарантирует, что деревня не сгинет безвестно. Или ты, Андрей, предпочел бы видеть пустые гниющие халупы с выбитыми окнами на месте тех симпатичных домиков, которые заново приводят в божеский вид горожане?
Конечно, немалую роль играет и тяга к корням: известно же, что подавляющее большинство городских жителей — выходцы из деревень. Но у нас это явление (массовое влечение к деревенскому быту) пока не изучается, хотя тема уже назрела. В России же ученые подметили тенденцию и даже делают весьма любопытные выводы. Вот, например, что говорит завкафедрой общей социологии российского национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Никита Покровский:
— Сегодня в России удивительно совпали две тенденции: с одной стороны, вымирание традиционных деревень, с другой — приход в сельскую местность городской интеллигенции. В результате контакта оставшихся местных с новыми жителями деревень возникают сельско–городские сообщества, то есть абсолютно постиндустриальные образования. Границы размыкаются, городские и деревенские образуют единое целое, помогая друг другу выживать и развиваться. Это уникальное явление и один из неиспользованных инструментов нашего роста.
Видишь, Андрей, поток городских покупателей сельского жилья рассматривается как серьезный модернизационный инструмент для деревни. Думаю, слова российского ученого можно отнести и к подобной ситуации в Беларуси. Мы заламываем руки, сетуя о судьбах умирающих деревень, но ничего не предпринимаем всерьез. А тем временем на село едут тихие подвижники, вроде бы эгоистично озабоченные поиском тихого уголка для себя любимых. На деле же оказывается, что, обустраивая свою жизнь, они вкладывают деньги в такие уголки, про которые, кажется, уже начало забывать государство — в бесприбыльные деревушки. Поэтому державе, я думаю, следует заметить и поддержать новомодное течение хотя бы льготными кредитами на покупку домов в так называемых умирающих деревнях. Глядишь, те и раздумают умирать, а уже умершие — воскреснут.
