Шанхай. Новый Китай не уступает по красоте старому.
Мир далеко не черно–белый. За последние двадцать лет суверенитета мы смогли убедиться, что в международных отношениях царит множество оттенков и нюансов. И кстати, именно в этой многокрасочности, исключающей доминирование одного цвета (флага), и заключается залог устойчивости мира. Им не овладеет одна сила, даже самая большая, потому что ее будут уравновешивать множество других больших, малых и средних сил. Не ручаюсь за точность цитаты, но в общих чертах именно так обрисовали мои китайские коллеги видение картины мира новым лидером Китая Си Цзиньпином, избранным на недавнем 18–м съезде Коммунистической партии Китая.
Считает ли Поднебесная себя мировой державой, учитывая, что она представляет собой вторую по размерам экономику в мире? Бросит ли вызов Соединенным Штатам, интересы с которыми у нее все чаще пересекаются? Сумеет ли Компартия КНР доказать преимущество развития на основе коммунистической идеологии, избежав участи КПСС?
Программа пребывания в Китае, составленная международным отделом Центрального комитета Коммунистической партии, открыла для меня много нового. Сколько бы ни прочитал аналитических выкладок на этот счет, но не зря говорят: лучше один раз увидеть...
Причем увидеть смысл можно буквально. Цвет — это символ, в котором запечатлена традиция многих тысячелетий. Истинный фарфор — бело–синий. Символ власти отражается через желто–золотистый цвет. Истинное искусство, которое мы увидели в городе Сучжоу, славящемся своим мировым культурным наследием, — это то, где символика цвета доведена до совершенства.
Золотом по красному
Кстати, а какая самая первая цветовая ассоциация возникает у вас при упоминании Китая? Конечно же, красный. Излюбленная метафора зарубежных СМИ — «Красный Китай», из–за того, что там правит Коммунистическая партия. Хотя в последнее время многие начали сомневаться, есть ли коммунизм в Китае?
Представительства из списка 500 крупнейших компаний мира точно есть — во всяком случае, добрая их половина уже работает в Китае. Рыночная экономика тоже процветает. Даже миллиардеры есть. А какой здесь коммунизм?
Я нашла четкий ответ, написанный золотом по красному. Прямо в фойе здания ЦК висит огромный красный стенд. На нем золотом выписаны 82 иероглифа. Ровно 82 знака, в которых сформулированы, как сказали нам работники ЦК, «главные задачи развития нашей страны».
Вот как рассказал нам о них заместитель заведующего международным отделом ЦК КПК Чэнь Фэнсян:
— Мы придерживаемся социализма с китайской спецификой. Как известно, КПСС утверждала, что уже построила социализм и появился даже развитый социализм... Наша оценка начальной стадии социализма отличается и отвечает реалиям нашей страны. А главные проблемы у нас сейчас такие: слабая основа развития, большая численность населения и дисбаланс развития страны. По общему объему ВВП мы вышли на 2–е место в мире, а вот по среднедушевому доходу не входим и в первую сотню. За чертой бедности остаются еще 200 миллионов китайцев. Поэтому наша страна все еще развивающаяся. 18–й съезд партии поставил задачу построить к 2020 году среднезажиточное общество. А к 100–летию КНР — (2049 год) превратить Китай в богатое, могущественное, модернизированное социалистическое государство.
Таким образом, в будущем, как я поняла, основной сферой вложения капиталов в Китае станет общество. И это серьезная рокировка после последних трех десятилетий, которые в Китае называют периодом реформ и открытости. За это время Китай стал одной из наиболее динамично развивающихся экономик земного шара. Это достижение тем более впечатляет, что в стране одновременно проведены глубокие рыночные реформы. А мы ведь по собственному опыту знаем, что переход к рыночной экономике в постсоветских странах прошел болезненно, со значительным падением производства. В Китае же рост ВВП и переход к рыночному регулированию, наоборот, сопровождался космическими масштабами индустриализации.
Это и называется «китайским чудом». Но Китай заплатил за это чудо слишком большую цену. В первую очередь имущественным расслоением общества и разрушением экологии. Компартия осознает эту проблему, призвав к стимулированию внутреннего потребления. Иными словами, Китай из сборочного цеха всего мира должен перейти к более гармоничному социально–экономическому развитию.
...Теперь вы понимаете, почему при всех своих выдающихся достижениях китайцы не отказываются от социализма с китайской спецификой? Социализм для них — это прежде всего способ развития. Поставлена задача удвоить доходы на душу населения до 2020 года. Убрать дисбалансы между богатыми и бедными регионами. Решить болезненную экологическую проблему: на смену безудержному потреблению природных ресурсов должен прийти «красивый Китай».
Казалось бы, это типичная социальная программа, которую найдешь в любой социал–демократической партии. Но проблема в том, что ни одна, даже самая продвинутая, социал–демократия не смогла полностью построить гармоничное социальное государство. Мировой экономический кризис лишь подтвердил это всемирное фиаско.
И вот на арену опять выходит Китай и с трибуны 18–го съезда заявляет: мы сможем! Как?! Если даже США и Евросоюз не смогли построить общество благоденствия?
И вот тут мы подходим к ключевому понятию социализма с китайской спецификой. Новый курс означает смену не только целей, из экстенсивного на интенсивное развитие, но и методов руководства. Компартия Китая видит свою задачу в том, чтобы стать выразителем общенациональных интересов.
Кстати, еще до поездки мне доводилось читать размышления некоторых аналитиков, будто в Китае происходит самая настоящая «идеологическая революция». Многие считают, что сегодня отодвигаются в тень Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин и даже Мао Цзэдун, без ссылок на которых еще недавно не обходились выступления лидеров правящей Компартии. А вместо этого идет возрождение этических ценностей конфуцианства, в экономической и политической жизни широко используются понятия и формулы учения Конфуция.
Насчет «идеологической революции» не соглашусь. Китайцы предпочитают эволюцию. Но факт налицо. 2 тысячи лет назад Конфуций выдвинул идею сяокан — среднезажиточное общество. Сегодня это слово стало главным лозунгом, выдвинутым 18–м съездом. И это, на мой взгляд, свидетельствует о тонком понимании партийными вождями главных интересов общества.
Компартия Китая осознает себя современной правящей партией, способной компетентно управлять государством. Я с большим интересом изучала ее новые принципы, беседуя с экспертами отдела пропаганды ЦК КПК.
Итак, это:
— свободное мышление человека,
— реформы и инновации,
— самообразование и самосовершенствование.
...И никаких цитат марксизма–ленинизма. На мой взгляд, такая управленческая роль ничем не отличается от самого передового менеджмента в мире. И там и там ставка делается на инновации и высвобождение творческого потенциала личности. Да и как может быть иначе, если в ЦК заседают директора китайских предприятий, имеющие совместные производства с крупнейшими компаниями мира...
Ну а что касается Конфуция, то в его родном городе Цюйфу в провинции Шаньдун возведен храм, главный павильон которого покрыт золотистой черепицей, а фасад стоит на девяти опорных столбах. Все это полагалось в старом Китае только императору.
Совершенномудрый Учитель весьма популярен и сейчас. И что–то мне подсказывает, что его система управления является главным золотым запасом Китая в момент, когда весь мир испытывает катастрофический дефицит идей.
Сад скромного чиновника
Исходя из задачи построения среднезажиточного общества в стране, где еще остаются 200 миллионов бедняков, становятся ясны и приоритеты Китая на международной арене. Главное, говорили нам в ЦК, — это обеспечить комфортные условия для внутреннего развития. Для этого очень важна мирная окружающая среда. В первую очередь Китай надеется сохранить сотрудничество и стабильность в отношениях с США. При этом китайские товарищи внимательно наблюдают за происходящими изменениями.
Заместитель заведующего международным отделом ЦК КПК Чэнь Фэнсян говорит:
— Есть силы, которые не рады видеть такое могучее государство, как наше. И они будут делать все, чтобы помешать развитию нашей страны. В мире происходит процесс стратегической перебалансировки. Можно сказать, что это стратегия возвращения США в Азию. Многие считают, что изменение баланса сил касается прежде всего Китая. Так это или не так, мы будем внимательно следить.
...Умение создавать гармоничную окружающую среду у китайцев в крови — и искусство фэн–шуй тому подтверждение. В городе Сучжоу, достопримечательностям которого от 2 до 5 тысяч лет, нам показали выдающийся памятник ландшафтного строения. Так называемый Сад скромного чиновника, занесенный в Список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Удивительно гармоничная постройка, созданная по законам фэн–шуй. Местный гид рассказал нам по секрету, что на самом деле создать идеальное место проживания на земле очень просто: надо только, чтобы перед домом была вода, за домом — защищающая его гора, стены из дерева и много зелени вокруг...
Это, как мне кажется, метафора самого Китая, который укрепляет позиции на «большой воде», в Азиатско–Тихоокеанском регионе, стремится укрепить свои геополитические тылы, создавая прежде всего процветающую экономику.
Вот что говорит наш собеседник из ЦК:
— В международных делах Китай придерживается принципа мирного сосуществования, инициирует и выступает за совместное развитие, не стремится к распространению «китайской модели» в мировом масштабе и не пропагандирует мировую революцию. Наша внешняя политика стабильна, неизменной она остается и в отношении Беларуси. Достигнутый уровень политического понимания между руководством КПК и Президентом Беларуси играет важную роль в укреплении сотрудничества двух стран. В дальнейшем оно будет только возрастать.
Символ будущего
И вот тут мы подходим к главному символу отношений между Беларусью и Китаем. Этот гость не из прошлого — он из будущего.
«Совместные технопарки — главный символ экономического сотрудничества с Беларусью», — сказал нам ответственный работник ЦК.
У китайцев есть замечательная черта: они никогда не останавливаются на достигнутом. Да, здесь давно считают свою страну драконом и себя называют потомками драконов. Свои исторические корни они чтят и уважают. Но гордятся все–таки последними достижениями. И тут нам, белорусам, стоит поучиться. Мы слишком долго твердим себе, что Беларусь — европейская страна с высоким научным потенциалом, но пора бы от этого потенциала и отдачу получить.
Сучжоу. Приятно гулять по улице, которой 2.500 лет.
Прообраз будущего белорусско–китайского технопарка под Минском мы увидели в городе Сучжоу. Думаю, сюда можно уже водить студентов–экономистов для того, чтобы изучать, каким должен быть идеальный высокотехнологичный индустриальный центр. А ведь создан он совсем недавно — в 1994 году, на совместном капитале с Сингапуром. Сегодня это промышленный мегаполис, где живут и работают свыше 600 тысяч человек. Сюда пришли сотни компаний, чьи названия возглавляют мировые рейтинги. Товарооборот парка составляет 77 миллиардов долларов. Среди иностранных инвесторов лидируют компании из ЕС и США — 49%. Затем идет Япония и Корея — 18%. Достаточно много, пятую часть всех инвестиций, вкладывают свои же — Гонконг, Макао и Тайвань. Если говорить о численности компаний, то тут внутренний инвестор уже преобладает — 11 тысяч китайских компаний против 4 тысяч заграничных.
Директор медиацентра технопарка Лю Джи с гордостью заявил нам, что по конкурентоспособности технопарк Сучжоу занимает первое место среди аналогичных индустриальных центров в Китае.
На мой вопрос, как этого удалось добиться, господин Лю ответил кратко: «У нас хороший инвестиционный климат, причем такую оценку даем не мы, а наши инвесторы».
Правда, для того чтобы сформировать по–настоящему сильный сектор инновационных технологий, требуется не только усердие, но и высокий уровень науки. Это то, чем привлекательна для Китая Беларусь.
Ведь не секрет, что рост китайской экономики во многом основывается на практическом применении технологий, а не на инновациях. Та же модель в Японии или Южной Корее, где упор делается на прикладные технологии. Но Китай, несомненно, заинтересован в инновационном рывке, и об этом прямо сказано в решениях 18–го съезда партии. На нем утверждена концепция научного развития как самого общества, так и экономики. Китай нуждается в инновациях.
Выпуская первые свои товары на деньги сингапурцев (а как известно, три четверти населения Сингапура составляют китайцы), сегодня технопарк в Сучжоу перешел от производства товаров к производству услуг. Логистические, туристические, коммерческие, юридические услуги... И одновременно Сучжоу превратился в Международный центр науки и техники, под чьей крышей собрались более 200 исследовательских центров.
Следующий шаг — технопарк в Минске...
Знакомясь с успехами новых предприятий Китая, я обратила внимание, что многие из них были построены не более двадцати лет назад. Оказывается, это вполне достаточный срок, чтобы выйти на мировые рынки. И если в Беларуси таких новых компаний не появилось, значит, надо что–то менять в стратегии.
Например, за 10 лет компания «Хунхуа» превратилась в крупнейшего китайского производителя нефтегазового оборудования. Южная Америка для нее — самый большой рынок сбыта, не говоря уже о близких России, Азербайджане, Африке... Это частное предприятие, созданное американцем, китайцем и голландцем.
Еще одно частное предприятие — Сычуанская автомобильная группа, созданная в 1994 году, — сегодня имеет обширный рынок сбыта недорогих машин в самом Китае и странах Африки.
В середине 90–х годов прошлого века правительство КНР стало проводить политику «держать крупное, отпускать мелкое». Суть этой политики заключалась в том, что крупные госпредприятия объединялись в корпорации, а небольшие — приватизировались или создавались новые частные компании. И то и другое в конечном итоге благотворно сказалось на поддержании высоких темпов роста экономики.
И что важно: научные патенты на изобретения, скорее, получают именно частные компании. Экономические системы Японии, Южной Кореи и Тайваня добились процветания отчасти именно потому, что поддерживали инновационную деятельность частных предприятий. Не исключено, что по этому пути пойдет и Китай.
