Сцена из спектакля: в роли эффектного ангела смерти Егор Медведев. Формально «Губернатор» поставлен к 100–летию Октябрьской революции, и его было бы интересно сравнить с прежними спектаклями на революционную тему. Если бы забрел на него вдруг какой–нибудь заблудившийся во времени советский театровед, то, думаю, прибавилось бы в его шевелюре несколько седых волос. И дело не только в том, что раньше БДТ и другие академические театры были за красных, а теперь они за белых. Дело в самих перегрузках, виражах взаимопротиворечащих интерпретаций исторических событий, какие претерпела наша история. Но БДТ снова вписался в поворот... На этот раз благодаря энергии и видению Андрея Могучего.
В рассказе Леонида Андреева, написанном в 1905 году, провинциальный губернатор — подчеркнуто писатель не дает ему никакой фамилии, а называет просто по имени и отчеству — Петр Ильич одним взмахом белого платка отдает приказ расстрелять демонстрацию рабочих. «...Рабочие стали бросать камни, разбили несколько стекол в губернаторском доме и ранили полицеймейстера. Тогда он разгневался и махнул платком». Убитых оказалось сорок семь человек: «Из них девять женщин и трое детей, почему–то все девочки».
Петр Ильич едет смотреть трупы в пожарный сарай полицейской части, долго рассматривает их и как–то почти сразу понимает, что за этим последует месть и он сам тоже будет убит. Почему вдруг у губернатора происходит такой внутренний переворот и наступает духовное прозрение, ни в рассказе Андреева, ни в спектакле Могучего не объясняется. Ничто не выдает в нем человека тонкой душевной организации. Андреев пишет о нем так: «Размышлять он не умел. Мыслей к нему приходило много, и иногда очень живых и интересных, но не сплетались они в одну крепкую и длинную нить, а бродили в голове, словно коровы без пастуха». Актер Дмитрий Воробьев так и играет своего губернатора как человека пятидесяти шести лет, с отменным здоровьем, крепко стоящего на ногах.
«Губернатор» — стильный спектакль. Начинается он с того, что все герои сидят на авансцене и долго неподвижно глядят в зрительный зал. У кого–то из зрителей в определенный момент сдают нервы, и он начинает аплодировать, но на лице актеров и мускул не дрогнет. Дальше два блондина–молчуна в черных котелках, словно сошедшие с полотна Рене Магритта, заходят к лежащему на кровати губернатору, тот закрывается от них подушкой, и они его расстреливают из двух пистолетов... Летит пух, и зритель понимает, что дальше ничего хорошего ждать не приходится. Что–то режиссер усугубил и обострил в угоду зрелищности: так, мирная супруга губернатора, у которой в рассказе просто «пудра сыплется с лица», в спектакле превращена в эффектную развращенную наркоманку. Мелькнувшая в эпизоде в рассказе сошедшая с ума Настасья Сазонова произносит монолог над телом убитого ребенка.
Андрей Могучий работает широкими мазками, и удивление от его стройного и высокотехнологичного спектакля — чего стоит только видеоконтент и сценография художника Александра Шишкина — усиливается от того, что к своему предмету высказывания и теме он относится предельно серьезно. Режиссер уверен: за каждый взмах белого платка, против кого бы он ни был направлен, придется платить.
Добрый зритель в 9–м ряду.
Советская Белоруссия № 30 (25165). Вторник, 14 февраля 2017
