Рыгор Иванович Бородулин, народный поэт Беларуси, лауреат Государственной премии БССР имени Янки Купалы, награждённый орденами «Дружбы народов», «Знак Почёта», медалью Ф.Скорины, родился 24 февраля 1935 года на хуторе Вересовка Ушачского района Витебской области. Автор книг поэзии «Луна над степью», «Зеленеть, цвести, наливаться», «Адам и Ева», «Линия перемены дат», «Возвращение в первый снег», «Праздник пчелы», «Амплитуда смелости», «Молчание грома», «Когда здороваются души», «Ксты», «Руны громовые», «Избранные произведения» и многих других.
На белорусский язык перевёл книги поэзии Я. Райниса, Ф.- Г. Лорки, С. Есенина, А. Вознесенского, И. Драча, Г. Мистраля, О. Хайяма, М. Шагала, Б. Пастернака… На его творческом счету и переложение «Слова о полку Игореве». Стихи Рыгора Бородулина переводились на многие языки мира.
В нынешнем году почти совпали две даты: годовщина со дня смерти и 80-летие со дня рождения этого классика белорусской поэзии. Предлагаемые переводы его стихов он ещё успел прочесть и одобрить.
Рыгор БОРОДУЛИН
«ГДЕ ОТБЛЕСК ВЕЧНОСТИ ОСТАЛСЯ...»
***
Хоть всё этой жизни прости,
А жизнью своей заплати,
Чтоб тихо успеть распрощаться
И чтоб в должниках не остаться
Земли,
Где и ты узелком
Всей жизнью на память завязан,
Чтоб кто-то услышал потом,
Как долг твой взывает под вязом,
Как с голосом эхо сближает,
Возводит круги на круги...
Да, всё-то нам жизнь одолжает,
Чтоб смерть вдруг взыскала долги.
Создай
Поэт!
Создай свою Отчизну,
Где снами пахнет мурава,
Воспламени свою кручину,
Чтоб полыхать она могла.
По незабвенном, не забытом
Тоской,
Где дыма вздох затих,
Чтоб первострахом, первобытом
И каждый звук дрожал за стих.
За стих,
Где Родина словами
Живёт, как сутью вековой,
Где речка дышит берегами,
А ты глядишь на берег свой...
Никогда
В те квартиры,
В которых когда-то я жил,
Не входил я с тех пор,
Словно трушу.
Ни забытый мотив,
Ни надрыв, ни порыв
Не впускал оскорблением в душу.
Не хочу упрекать,
Ведь уже никогда
Ничего не вернётся обратно.
И жильё,
Где душа гостевала тогда,
Стало светом –
Уже благодатным
Живи!
Смех давится тоскою,
У счастья с горем – ссора...
Живи самим собою,--
Ты сам себе опора.
С тобой твои тревоги,--
Себя не упрекай,--
Одни и те же ноги
Ведут и в ад, и в рай.
Бежит и пролетает
И череда, и стая...
Рука одна и та же
Ласкает и карает.
Перед рассветом реже
По небу звёзды вьются.
Глаза одни и те же
И плачут, и смеются...
***
Сумейте всё, что обещали
Своим знакомым и друзьям:
Они покойниками стали...
Всё, что обещано, не вам
Принадлежит,
А им.
В ответе
Вы перед вечностью.
Она
Лгуна тавром молчанья метит
И правду достаёт со дна.
Не забывайте, что живые
Вы до тех пор, пока за них
С воловьей силой ваши выи
Всё тащат груз,
Пока не стих
И в душах голос друга зыбкий
Напоминаньем – быть людьми,
Покуда с дьявольской улыбкой
Не сосчитали ваши дни...
***
При жизни бы успеть,
А не в прощальном слове...
Не каяться, что впредь...
Хоть каяться – не внове.
Не сыпьте слов ему,
Как медь, в сырую яму,--
Он канул в это тьму,
Где вовсе не до ямбов.
Он цену знал словам,
Он жил стихотвореньем,--
И не ответит вам
Ни лаской, ни презреньем.
Ни голосом тоски,
Ни мудростью молчанья...
Как на воде круги,
Взойдут воспоминанья...
Коль помыслы чисты,
Звоните и пишите,--
Со словом доброты
Не опоздать спешите.
***
Зелёная ещё не колет ость,
Душа приемлет молодую веру.
Под старость
Жизнь ощерится, как злость,--
Ты глянешь на оскал,
Как на химеру,
И вспомнишь,
Если раньше не пришлось,
И Судный день,
И Тайную вечерю.
Усердие в щедрый вечер
Под скатертью нащупай и тяни
В святую ночь длиннющую сенину,
Чтоб лён счастливых дней твоих отныне
Не сокращался ни на миг, ни-ни.
На небо в праведную ночь взгляни:
Не густо ль звёзд, не щедро ль бор в корзину
Воздаст грибами, отрясёт лещину
И для тебя, и для твоей родни.
В свои воспоминанья, как в долину,
Спустись туда, где ветер мнёт рябину,
Где снег своей боится белизны,
Где мать дорогу в даль постелет сыну,
С неё сметая каждую песчинку,
У Бога звёзд попросит для земли.
На поруках у ностальгии
Я давним стал, как вальс,
Что сыгран странно
Не для меня...
Нет, не по мне почёт...
Прудов почти зелёные экраны
Отчаянье моё
Не всколыхнёт.
И взят я ностальгией на поруки.
Где руки, благодарные мольбе?
Мелодия не помнится.
И звуки
В небытие свели
Себя в себе.
Я награждён, а может быть,
Наказан
Воспоминаньем,
Памятным и в сне,
Я утомлён, как вальс,
Что сыгран как-то разом
Однажды кем-то,
Но не мне, не мне...
***
Себя вдруг сделается жаль,
Почти совсем уже седого,
Когда представишь,
Как сторого
Беда подступит сквозь печаль.
И каждый рог из ста рогов
Ещё не то, чтобы пронзает,
Но благодать – и неземная –
Дохнула на твоих богов.
И ты тем запахом пропах,
А не пропахнуть
И не можешь.
Ты ничего не скажешь ложью,
Почуяв землю на губах.
***
И должности, и званья облетят,
Как листья со ствола,--
Со столбика могильного.
И жизнь мою
Всей скупостью вместят
В последнюю строку.
О чём я той строкой
Смогу сказать оттуда
Читателю,
Который жив покуда?
Мотылёк
Плёс лилию колышет вяло,
И, только взгляду недалёк,
Летит вихлясто и вертляво
Весь лепестковый мотылёк.
Влечёт он лилию всей силой,
Чтоб не любила так до слёз
Блестящий влажным, талым илом,
Лениво обмелевший плёс,
Где гладят тёплой лаской волны
Неповоротливых линей,
Где плёс, как блеском, плеском полон,
Мальки мелькают веселей.
Где глубь взволнованно шипела,
Когда на волны ливень лёг...
Печальный, как-то блёкло-белый
Вдаль улетает мотылёк...
Сам
Сам сотвори себе врага,--
Да так, чтоб не без вдохновенья.
В друзья возьми... И не пока,
А до последнего мгновенья.
И не хитри с ним
Никогда.
Иметь врага всегда мудрей.
В уединенье иль в застолье
Он ворон твой и соловей,
И не предаст по доброй воле,--
Нежнее ты к нему, иль злей.
Друзья, конечно, до поры,
Ведь вновь не выдумаешь порох...
Да, все бобры к себе добры.
И если ты себе не ворог,
То сам его и сотвори.
Рождественское стихотворение
В ночь Рождества ты собери
Всех обессилено-холодных,
Всех позабытых и голодных,--
Им раздари свои дары.
Да, всё, что дал тебе Господь,
Чтоб ты последним
Мог делиться.
Зато успех – твой редкий гость –
Воздаст стократ – не поскупится.
Что ж, в Красный угол приглашай
Кутьёю Дедов разговеться.
Да, угощай и не мешай
Их душам памятью согреться.
Как бы костёр, развороши
Тоску, что наблюдает немо.
Она звездою Вифлеема
Возникнет в сумерках души...
Я здесь пока...
Я там живу,
Где Радуница плачет,
Где смех ныряет, прячется в траву,
Где в омутах времён
Моя Ушача
Всё держится, как может, наплаву.
Я там живу...
Я там иду,
Где мне сыновний голос
Не скажет всё же про свою беду.
По снегу, как смычок,
Играет полоз,
И леший у людей не на виду.
Я там иду...
Там отдохну,
Где, как в медвежьем ухе,
Затишье грому, ветру не взвывать,
Где моему
Уже не тесно духу,
Где гроб и мне придётся обживать.
Там отдохну...
Я здесь пока,--
Усердие мне другом,
Не порываю светоносных уз.
У света и у тьмы снимаю угол.
Земля мне снимет
Всех мучений груз.
Я здесь пока...
Смотри...
Смотри, чтоб меньше тени ты не стал,--
Начнёшь завидовать своей же тени,
Поймёшь, что есть оттенки у мгновений,
Что ты от бесприютности устал.
Ты даже травы не скосил, а сжал.
А тень твою, что тянется к цветенью,
Всё ж скосит случай или провиденье,
Оставив корни, -- кто их замечал?
За всеми тень бесследно вслед ступает.
Тебя, да и себя она живей.
Скрип на стволе смолою затекает
И даже боль – росою на траве.
Змея, как из рубахи выползает,
И застревает, словно в рукаве.
***
Прикрыл песок могилы тьму,--
И те, кого не совесть гложет,
В друзья причислены к тому,
Кто возразить уже не может.
А как хотели извести,
Став нынче добротой лукавой,
Чтоб тенью за чужою славой
В свою – хоть в памяти войти.
Ещё и впрямь его душа
От всех забот не отрешилась,
А у стяжателей – решимость
Хоть заглянуть на дно ковша.
Ковша, что окропил кутью,
Которой ужас наш питался,
Где отблеск вечности остался,--
Нет, неподвластный забытью...
«ГДЕ ОТБЛЕСК ВЕЧНОСТИ ОСТАЛСЯ...»
***
Хоть всё этой жизни прости,
А жизнью своей заплати,
Чтоб тихо успеть распрощаться
И чтоб в должниках не остаться
Земли,
Где и ты узелком
Всей жизнью на память завязан,
Чтоб кто-то услышал потом,
Как долг твой взывает под вязом,
Как с голосом эхо сближает,
Возводит круги на круги...
Да, всё-то нам жизнь одолжает,
Чтоб смерть вдруг взыскала долги.
Создай
Поэт!
Создай свою Отчизну,
Где снами пахнет мурава,
Воспламени свою кручину,
Чтоб полыхать она могла.
По незабвенном, не забытом
Тоской,
Где дыма вздох затих,
Чтоб первострахом, первобытом
И каждый звук дрожал за стих.
За стих,
Где Родина словами
Живёт, как сутью вековой,
Где речка дышит берегами,
А ты глядишь на берег свой...
Никогда
В те квартиры,
В которых когда-то я жил,
Не входил я с тех пор,
Словно трушу.
Ни забытый мотив,
Ни надрыв, ни порыв
Не впускал оскорблением в душу.
Не хочу упрекать,
Ведь уже никогда
Ничего не вернётся обратно.
И жильё,
Где душа гостевала тогда,
Стало светом –
Уже благодатным
Живи!
Смех давится тоскою,
У счастья с горем – ссора...
Живи самим собою,--
Ты сам себе опора.
С тобой твои тревоги,--
Себя не упрекай,--
Одни и те же ноги
Ведут и в ад, и в рай.
Бежит и пролетает
И череда, и стая...
Рука одна и та же
Ласкает и карает.
Перед рассветом реже
По небу звёзды вьются.
Глаза одни и те же
И плачут, и смеются...
***
Сумейте всё, что обещали
Своим знакомым и друзьям:
Они покойниками стали...
Всё, что обещано, не вам
Принадлежит,
А им.
В ответе
Вы перед вечностью.
Она
Лгуна тавром молчанья метит
И правду достаёт со дна.
Не забывайте, что живые
Вы до тех пор, пока за них
С воловьей силой ваши выи
Всё тащат груз,
Пока не стих
И в душах голос друга зыбкий
Напоминаньем – быть людьми,
Покуда с дьявольской улыбкой
Не сосчитали ваши дни...
***
При жизни бы успеть,
А не в прощальном слове...
Не каяться, что впредь...
Хоть каяться – не внове.
Не сыпьте слов ему,
Как медь, в сырую яму,--
Он канул в это тьму,
Где вовсе не до ямбов.
Он цену знал словам,
Он жил стихотвореньем,--
И не ответит вам
Ни лаской, ни презреньем.
Ни голосом тоски,
Ни мудростью молчанья...
Как на воде круги,
Взойдут воспоминанья...
Коль помыслы чисты,
Звоните и пишите,--
Со словом доброты
Не опоздать спешите.
***
Зелёная ещё не колет ость,
Душа приемлет молодую веру.
Под старость
Жизнь ощерится, как злость,--
Ты глянешь на оскал,
Как на химеру,
И вспомнишь,
Если раньше не пришлось,
И Судный день,
И Тайную вечерю.
Усердие в щедрый вечер
Василю Быкову
Под скатертью нащупай и тяни
В святую ночь длиннющую сенину,
Чтоб лён счастливых дней твоих отныне
Не сокращался ни на миг, ни-ни.
На небо в праведную ночь взгляни:
Не густо ль звёзд, не щедро ль бор в корзину
Воздаст грибами, отрясёт лещину
И для тебя, и для твоей родни.
В свои воспоминанья, как в долину,
Спустись туда, где ветер мнёт рябину,
Где снег своей боится белизны,
Где мать дорогу в даль постелет сыну,
С неё сметая каждую песчинку,
У Бога звёзд попросит для земли.
На поруках у ностальгии
Я давним стал, как вальс,
Что сыгран странно
Не для меня...
Нет, не по мне почёт...
Прудов почти зелёные экраны
Отчаянье моё
Не всколыхнёт.
И взят я ностальгией на поруки.
Где руки, благодарные мольбе?
Мелодия не помнится.
И звуки
В небытие свели
Себя в себе.
Я награждён, а может быть,
Наказан
Воспоминаньем,
Памятным и в сне,
Я утомлён, как вальс,
Что сыгран как-то разом
Однажды кем-то,
Но не мне, не мне...
***
Себя вдруг сделается жаль,
Почти совсем уже седого,
Когда представишь,
Как сторого
Беда подступит сквозь печаль.
И каждый рог из ста рогов
Ещё не то, чтобы пронзает,
Но благодать – и неземная –
Дохнула на твоих богов.
И ты тем запахом пропах,
А не пропахнуть
И не можешь.
Ты ничего не скажешь ложью,
Почуяв землю на губах.
***
И должности, и званья облетят,
Как листья со ствола,--
Со столбика могильного.
И жизнь мою
Всей скупостью вместят
В последнюю строку.
О чём я той строкой
Смогу сказать оттуда
Читателю,
Который жив покуда?
Мотылёк
Вьётся, вьётся, быстрый, лёгкий
Синекрылый мотылёк.
Максим Богданович
Плёс лилию колышет вяло,
И, только взгляду недалёк,
Летит вихлясто и вертляво
Весь лепестковый мотылёк.
Влечёт он лилию всей силой,
Чтоб не любила так до слёз
Блестящий влажным, талым илом,
Лениво обмелевший плёс,
Где гладят тёплой лаской волны
Неповоротливых линей,
Где плёс, как блеском, плеском полон,
Мальки мелькают веселей.
Где глубь взволнованно шипела,
Когда на волны ливень лёг...
Печальный, как-то блёкло-белый
Вдаль улетает мотылёк...
Сам
Сам сотвори себе врага,--
Да так, чтоб не без вдохновенья.
В друзья возьми... И не пока,
А до последнего мгновенья.
И не хитри с ним
Никогда.
Иметь врага всегда мудрей.
В уединенье иль в застолье
Он ворон твой и соловей,
И не предаст по доброй воле,--
Нежнее ты к нему, иль злей.
Друзья, конечно, до поры,
Ведь вновь не выдумаешь порох...
Да, все бобры к себе добры.
И если ты себе не ворог,
То сам его и сотвори.
Рождественское стихотворение
В ночь Рождества ты собери
Всех обессилено-холодных,
Всех позабытых и голодных,--
Им раздари свои дары.
Да, всё, что дал тебе Господь,
Чтоб ты последним
Мог делиться.
Зато успех – твой редкий гость –
Воздаст стократ – не поскупится.
Что ж, в Красный угол приглашай
Кутьёю Дедов разговеться.
Да, угощай и не мешай
Их душам памятью согреться.
Как бы костёр, развороши
Тоску, что наблюдает немо.
Она звездою Вифлеема
Возникнет в сумерках души...
Я здесь пока...
Я там живу,
Где Радуница плачет,
Где смех ныряет, прячется в траву,
Где в омутах времён
Моя Ушача
Всё держится, как может, наплаву.
Я там живу...
Я там иду,
Где мне сыновний голос
Не скажет всё же про свою беду.
По снегу, как смычок,
Играет полоз,
И леший у людей не на виду.
Я там иду...
Там отдохну,
Где, как в медвежьем ухе,
Затишье грому, ветру не взвывать,
Где моему
Уже не тесно духу,
Где гроб и мне придётся обживать.
Там отдохну...
Я здесь пока,--
Усердие мне другом,
Не порываю светоносных уз.
У света и у тьмы снимаю угол.
Земля мне снимет
Всех мучений груз.
Я здесь пока...
Смотри...
Смотри, чтоб меньше тени ты не стал,--
Начнёшь завидовать своей же тени,
Поймёшь, что есть оттенки у мгновений,
Что ты от бесприютности устал.
Ты даже травы не скосил, а сжал.
А тень твою, что тянется к цветенью,
Всё ж скосит случай или провиденье,
Оставив корни, -- кто их замечал?
За всеми тень бесследно вслед ступает.
Тебя, да и себя она живей.
Скрип на стволе смолою затекает
И даже боль – росою на траве.
Змея, как из рубахи выползает,
И застревает, словно в рукаве.
***
Прикрыл песок могилы тьму,--
И те, кого не совесть гложет,
В друзья причислены к тому,
Кто возразить уже не может.
А как хотели извести,
Став нынче добротой лукавой,
Чтоб тенью за чужою славой
В свою – хоть в памяти войти.
Ещё и впрямь его душа
От всех забот не отрешилась,
А у стяжателей – решимость
Хоть заглянуть на дно ковша.
Ковша, что окропил кутью,
Которой ужас наш питался,
Где отблеск вечности остался,--
Нет, неподвластный забытью...
Перевёл с белорусского Изяслав Котляров
Советская Белоруссия № 35 (24665). Вторник, 24 февраля 2015
