Для начала гостям показали учебные кабинеты, в том числе оборудованный по последнему слову техники лингафонный, где курсанты доводят уровень владения английским языком до 4–го уровня по шкале ИКАО — обязательного для всех авиапрофессионалов. А также уникальную лабораторию диагностики и прототипирования авиационных конструкций, в которой сконцентрировано самое передовое оборудование, связанное с авиационным материаловедением — от сканирующего электронного микроскопа, позволяющего рассматривать материалы на наноуровне, до лазерного сканера и 3D–принтера. По словам руководителя лаборатории Максима Кудина, авиационное материаловедение не случайно выделено в отдельную отрасль:
— Здесь особые материалы, особые условия. Жесткие требования и испытания. Не допустимы даже микроизъяны — самолет или авиаконструкция должны выдерживать аэродинамические нагрузки, турбулентность, не изменяясь во время полета.
Затем пришло время общаться с курсантами. Первый вопрос задал залу Скотт Келли:
— Что, на ваш взгляд, является самой лучшей стороной работы в космосе?
Посыпались ответы: вид Земли, осознание ее масштаба в бесконечности, невесомость, ощущение, что ты первопроходец... Все это имеет место, согласился астронавт, но самое важное — вызов, успешное выполнение крайне сложной, трудной работы и возвращение:
— Желаю и вам принимать вызовы и ставить себе цели, которые кажутся недостижимыми.
А Олег Скрипочка, процитировав одного из коллег: «Жить лучше на Земле, но после космоса», поделился своей историей прихода в космонавтику. В отличие от Александра Викторенко и Скотта Келли, изначально бывшими пилотами, у Олега Ивановича — инженерная биография: окончил МГТУ им. Баумана по специальности «Ракетостроение». Три года пытался пройти отбор в отряд космонавтов. В 1997–м удалось. И началась подготовка.
— Жизнь каждого в отряде делится на три крупных этапа. Около двух лет идет общекосмическая подготовка — летная, парашютная, психологическая, медицинская, базовые знания по основам космических наук, бортовым системам кораблей и станций. После чего сдается серьезный госэкзамен. Потом два года работа в группе, изучение корабельных, станционных систем, и еще около двух — работа в экипаже. Понятно, что минимальный срок от зачисления до полета — 5 — 6 лет. Это минимум, на практике можно ждать гораздо дольше. Мне посчастливилось полететь в 2010 году вместе с командиром Александром Калери и Скоттом Келли. Интересно, что Александра Калери в свое время «вывел» в космос Александр Викторенко. А тот — меня. Вот такая преемственность. Второй полет состоялся в 2016 году.
Уже известно, что на 2019 год запланирован следующий — предполагается, что Олег Скрипочка будет капитаном на корабле «Союз МС–12» и участником экспедиции МКС–59/60.
Испытывают ли страх космонавты перед первым полетом? Все гости признались, что страх один: не полететь.
— Когда подходишь к ракете, столько пройдено всего! И представляешь свое состояние, если скажут: все, расстегивайтесь, полет отложен, — поделился Александр Викторенко, на чьем счету четыре полета на орбитальную станцию «Мир». — Со мной такого не происходило, но ведь случаи были. А второй мой страх — допустить ошибку, которая повлияет на полет. В нашей профессии это непозволительно.
— Перед моим первым полетом у меня была мысль: это может быть последним, что я сделаю в своей жизни. Но есть вещи настолько значимые, что ты готов принять риск, — признался Скотт Келли.
vasilishina@sb.by
