Почему реставраторов в Беларуси становится меньше

Недавно в Гомеле случилась сенсация. Во время проведения работ в центральном городском парке строители наткнулись на артефакты X—XI веков. В руках сотрудников Гомельского дворцово-паркового ансамбля оказались керамика, стекло, украшения... Любые исторические находки сегодня для нас событие. Все они ценны и достойны сохранения. Однако все ли из них, попав в музеи, увидят свет? Порой многие раритеты ждут своего звездного часа десятилетиями. Причина — нет мастеров, способных их восстановить. Недавно в Правительстве обратили внимание ведомств на проблему дефицита реставраторов.

Серебряный крест в позолоте из ченковского клада ждет реставрации уже почти 17 лет.

Кажется, все самое интересное исследовано, удивительное открыто и найдено. Однако нет. Земля то и дело подбрасывает интриги. Вот и под Гомелем не так давно в пригородном поселке Ченки развернулся настоящий исторический детектив, наделавший тогда много шума в народных и музейных рядах. 

На подступах к местному санаторию меняли теплотрассу. Экскаваторщик случайно отклонился от прямой и ковшом задел нечто твердое. Оказалось, разрушил самодельный бетонный колодец, в котором, по всей видимости, в лихие революционные годы гонимые событиями спрятали церковную утварь. Десятки серебряных предметов, покрытых позолотой, с клеймом мастеров...  Главный хранитель фондов музея Гомельского дворцово-паркового ансамбля Татьяна Шода продолжает:

— Находка действительно была из разряда уникальных. Кресты, оклады... Причем именные. Обнаруженным артефактам дали название “ченковский клад”, который после исследования признали историко-культурной ценностью конца XVIII — начала XIX  века. Сегодня часть предметов находится в постоянной экспозиции. Однако некоторые выставить мы пока не можем. Они нуждаются в реставрации. Но в стране нет специалистов, которые работают с драгоценными металлами. Эта проблема актуальна не только для нашего музея, но и для других тоже.  

Своего часа ждут, например, два серебряных церковных креста из ченковского клада, которые были основательно повреждены ковшом экскаватора. Татьяна Алексеевна, надев белые перчатки, приносит раритеты из хранилища:

— Реставрация — это очень тонкая и кропотливая работа. Она требует особого мастерства. Ведь в чем ее суть? В историческом восстановлении подлинного облика предмета, а для этого необходимо изучить архивные документы, старинные техники и технологии, которыми пользовались мастера. Так что пока ждем. 

Зато позади многие ожидания, которыми сопровождалась реставрация усыпальницы князей Паскевичей, датированной началом XIX века. Ныне в апреле сакральный памятник открыли для публики. Восстановительные работы здесь велись с 2007 года. Поэтому их завершение получилось действительно событийным. Для того чтобы явить усыпальницу такой, какой она была изначально, потребовалось немало трудов. В исторические нюансы посвящает заместитель директора музея Гомельского дворцово-паркового ансамбля Владимир Литвинов:

— Если, например, взять реставрацию мозаики, а она здесь просто прекрасна, нам пришлось ждать мастера несколько месяцев. В стране не так много мозаичников. Ведь речь шла о реставрации мозаики, которую в свое время делали знаменитые мастерские Фролова из Санкт-Петербурга. А в случае с восстановлением внутренней отделки усыпальницы мы и вовсе пошли нестандартным путем. Дело в том, что она была выполнена из камней, покрытых стеклянной глазурью. У нас сохранились исторические сведения о стекольном заводе в деревне Наспа Буда-Кошелевского района, что на Гомельщине, который был построен задолго до революции и выпускал такой камень, обработанный жидким стеклом. Его еще называли “лунный”. Организовали экспедицию в эти места и привезли нужный для кладки материал, точно повторяющий тот, который использовался при отделке усыпальницы.

В разговор включается генеральный директор дворцово-паркового ансамбля Александр Гостев:

— Во время работ на усыпальнице возникла проблема по реставрации мраморного цветка на вратах. Мастер признался, что восстановить его пока не возможно. Цветок представлял собой очень тонкую резьбу по мрамору. Эта техника, которой пользовались два века назад, просто не сохранилась и не дошла до нашего времени. Теперь нужно немало потрудиться в архивах и музеях, чтобы найти, понять и освоить утраченное искусство резьбы.

Еще десять лет назад в Гомельском дворцово-парковом ансамбле было множество сложных ситуаций, связанных с восстановлением реликвий и ожиданием узких специалистов. Для того чтобы снять остроту проблемы, здесь первыми в стране открыли собственную мастерскую. 

Супруги Николай и Евгения Фей, в свое время окончившие российские художественные училища, и сегодня остаются бессменными врачевателями старины. За эти годы освоили техники реставрации мебели, ткани, предметов живописи, икон, документов.

\Мастерская — отдельно стоящее здание в центре города. Если хочешь увидеть работу своими глазами, нужно  заранее предупредить. Двери обычно на замке. На стук не открывают. В этих стенах все-таки историко-культурные ценности, пусть и не в своем парадном виде. Старинное фортепиано, резные шкафы на гнутых ножках, неказистый стул с потертой обивкой. Николай ловит мой взгляд:

—  Это стул из коллекции мебели дворца Румянцевых и Паскевичей. Сейчас как раз занимаюсь его восстановлением. Думаете, заменил ткань, покрыл лаком — и готово? Ничуть. Моя задача вернуть ему первозданный вид. Всегда приходится много работать над разборкой материалов, изучением исторических данных о техниках, подбором рецептур лаков, дерева... В общем, каждый предмет — это целое исследование.

Его коллега по искусному ремеслу — Евгения Фей — откладывает в сторону кисточку, с которой только что работала над деревянной иконой, покрытой трещинами и пятнами осыпавшейся краски. Профессиональный художник знает, чего реставрация не терпит в принципе:

— Фантазии и домысливания. Если что-то начинаешь придумывать, подменять современными аналогами, в этом месте история заканчивается. Поэтому реставраторы — это редкие специалисты. Поверьте, не каждый, к примеру, художник или резчик по дереву может заниматься восстановлением старинных предметов. Здесь требуются особые качества и навыки.

Благодаря их трудам многие раритеты уже вернулись в экспозиции гомельского дворца. Десятки реликвий на очереди. Однако за семь лет работы штат мастерской остался неизменным — все те же два специалиста. 

Впрочем, подготовка мастеров реставрации в стране уже ведется. Но пока их все равно мало. Поэтому сейчас над проблемой выпуска профессионалов “узкого профиля” работают два ведомства — Министерство культуры и Министерство образования. Модель, какой она видится в недалеком будущем, намерены представить на обсуждение в самое ближайшее время. 

И еще вопрос, не менее насущный для сохранения истории: как сделать реставраторов ближе к музеям в регионах, где сотни реликвий ждут своего часа? Сосредоточить в столице или создать областные центры, которые возьмут на себя львиную долю работы по возвращению раритетов в жизнь?  

В Беларуси насчитывается свыше 150 музеев. В Гомельской области около 30. Собственных мастеров-реставраторов в юго-восточном регионе имеют только дворцово-парковый ансамбль и Ветковский музей старообрядчества и белорусских традиций имени Федора Шклярова.

— Есть иллюзия, что предмет старины, попадая в музей, перестает стареть. Но это не так. Если не заниматься его восстановлением, он может быть утрачен. В первые годы после открытия музея все, на что мы могли рассчитывать, полагаясь на столичные мастерские, это восстановление 3—4 предметов в год из тысячи, которые нуждались в реставрации. Поэтому и создали свой центр возрождения.

dralukk73@mail.ru

Фото автора и Анны Пащенко