Оценки минской встречи украинскими экспертами разделились. Сторонники правительства убеждены, что само появление Петра Порошенко в Минске стало сюрпризом для Владимира Путина и крупным дипломатическим успехом Украины. Скептики же указывают, что хотя встреча Петра Порошенко с Владимиром Путиным состоялась, но результата, на который все рассчитывали, она все равно не дала. В то же время ряд промайдановских экспертов критикует Порошенко за рукопожатие с Путиным. В целом реакция на минскую встречу в Украине достаточно спокойная. В Минске стороны высказали свои позиции и заявили о стремлении разрешить конфликт мирным путем.
12 сентября горячей фазе гражданской войны на Украине исполнится ровно пять месяцев. Потери украинской армии убитыми и ранеными огромны, а жертвы среди мирного населения исчисляются тысячами. Остановлено две трети промышленности Донбасса, прогноз по общим потерям украинской экономики в этом году по прогнозам экс-министра экономики Павла Шереметы составит минус 7% от ВВП.
Нынешняя политика самоизоляции от традиционных политических и экономических партнеров, проводимая Киевом, привела к практически полному вытеснению украинских экспортеров с рынков России и других стран -- участниц Таможенного союза.
Таков бекграунд трехсторонней встречи в формате Украина – ЕС -- лидеры стран Таможенного союза в Минске.
Формально эта встреча касается исключительно вопросов торгово-экономического сотрудничества Киева с Москвой, Астаной и Минском, в разрезе проблем, которые вызвало недавнее подписание Украиной экономической части Соглашения о зоне свободной торговли с ЕС. Как мы помним, Ангела Меркель сразу после подписания Соглашения ЕС с Украиной заявила, что оно вступит в действие лишь после согласования спорных моментов с "восточными" партнерами Киева. Именно с этим обстоятельством связано то, что украинский парламент до сих пор не ратифицировал Соглашение с ЕС.
Однако неформальная часть повестки минской встречи была гораздо шире вопросов экономики. По сути это попытка использовать нейтральную площадку для нахождения точек соприкосновения относительно путей выхода из украинского гражданского конфликта.
Дело в том, что сегодня уже всем понятно, что украинский кризис не имеет военного решения, а приближение начала отопительного сезона заставляет и Москву, и Брюссель, и Берлин усиливать давление на Порошенко с целью быстрейшего выхода из войны и урегулирования газовых вопросов с Москвой. Европа не хочет мерзнуть, поддерживая на плаву украинскую унитарность.
При этом позиции Москвы и Берлина значительно сблизились за последнее время. Визит фрау Меркель в Киев накануне Дня независимости Украины, по общему мнению аналитиков, был попыткой донести до украинских властей консолидированную позицию России и Германии относительно "дорожной карты" выхода из гражданской войны.
Синхронный с этим информационный "слив" насчет федерализации как единственной возможности сохранения территориального единства Украины указывает нам на то, каким видят будущее Украины западные партнеры.
Примечательно, что на итоговой пресс-конференции в Киеве Ангела Меркель фактически подтвердила слова своего вице-канцлера, заявившего о федерализации, правда, подсластив украинскому президенту горькую пилюлю словесной эквилибристикой насчет того, что та федерализация, о которой идет речь, -- это то, что в Киеве называют "децентрализацией". Хотя всем, кто знаком с украинским политическим дискурсом понятно, что говоря о децентрализации украинские политики имеют в виду совсем не федеративную модель немецкого образца. Тем не менее, вся эта игра слов позволяет Порошенко сохранить лицо, а украинским СМИ интерпретировать предложение Меркель и Путина не как условия капитуляции, а как поддержку курса официального Киева.
Вместе с тем, очевидно, что основным риском для принятия подобного плана является недоговороспособность киевского режима. Он (режим) слабо контролирует праворадикальные вооруженные формирования, которые вряд ли согласятся с перспективой потери Донбасса.
С другой стороны, своей воинственнной риторикой последних месяцев Порошенко загнал себя в угол, где любой компромисс будет выглядеть как имиджевое поражение. Ведь, по сути, сейчас украинская армия сражается за то, чтобы все осталось как было, -- единая унитарная страна с одним языком, с назначаемыми из Киева губернаторами и с навязыванием вырабатываемых во Львове и Киеве концептов нациебилдинга и геополитической ориентации.
А вот для повстанцев Донбасса компромисс стал бы если не полной, то во всяком случае промежуточной победой. Потому что их исходной позицией было положение бесправной области унитарной Украины. В случае же успеха переговорной комбинации они могут приобрести статус субьекта федерации, или автономию, или хотя бы фактическую самостоятельность при формальном нахождении в составе Украины (по аналогии с Абхазией и Южной Осетией до 2008 года).
Порошенко попал в очень сложную ситуацию, его пространство для маневра предельно ограничено флажками, выставленными Вашингтоном, Брюсселем, Берлином, Москвой и реальной угрозой ультраправого путча (Майдан 3.0) в случае "слива" Донбасса.
Фактически Порошенко стоит перед выбором: потерять власть немедленно, вследствие нового майдана, вызванного поражением в войне, которую нельзя проиграть, либо же потерять власть потом, возможно, весной, вследствие неизбежного при сохранении нынешней экономической политики коллапса промышленности, финансов и социальной сферы. Поэтому высока вероятность того, что украинский президент выберет не мир, а продолжение бесперспективной войны и дальнейшее сужение базы лояльности населения.
Впрочем, у Киева еще остается одна лазейка, позволяющая выкрутиться из цугцванга и сохранить лицо. Дело в том, что последние шаги Порошенко, в частности, решение о роспуске Верховной Рады и проведении досрочных выборов в конце октября в условиях незавершенной войны приведут лишь к усугублению нынешней ситуации, когда Донбасс де-факто является спорной территорией, на которую не распространяется юрисдикция украинской власти.
Единственной ниточкой, до сего момента как-то связывавшей Донбасс в Украиной был именно парламент, в котором заседали депутаты, избранные жителями Донецкой и Луганской областей и представляющие на общегосударственном уровне интересы данного региона. В случае, если и парламентские выборы пройдут без дончан и луганчан, эта ниточка порвется. Исчезнет последний орган украинской власти, который избирал Донбасс.
С точки зрения представительства, это будет означать полную утрату легитимности украинской власти в этом регионе. Возникнет юридическая коллизия: формально оставаясь частью Украины (если Россия не признает ДНР и ЛНР) Донбасс на деле будет полностью независим от Киева, в котором не останется политиков, чья легитимность была бы следствием мандата, выданного избирателями Донецка и Луганска.
Не исключено, что именно молчаливое согласие официального Киева на "замораживание" ситуации в таком виде и станет украинским аналогом "Хасавюрта". В таком случае Москва получит то, чего добивается, а Киев будет избавлен от необходимости проговаривать вслух неудобные слова. Не нужно будет даже менять нынешней воинственной антироссийской риторики, ведь уход Донбасса будет представлен электорату не как результат преднамеренного «слива», а как следствие российской агрессии, а клятвенное обещание вернуть утраченные территории станет краеугольным камнем мобилизационных усилий киевской власти в поствыборный период. Примерно по такой схеме действовал Саакашвили после потери Абхазии и Южной Осетии в 2008 году.
Правда, такая комбинация не дает ответа на вопрос, кто, как и каким способом будет восстанавливать сотрудничество с Россией в торгово-экономической сфере и в вопросе газового транзита. А политика, как известно, -- это концентрированное выражение экономики, и экономика рано или поздно догонит оторвавшихся от нее политиков.
Алексей Блюминов, политолог, Украина
