По утверждению американского журнала «Ньюсуик», «впервые с 1945 года правящие элиты Европы ощущают вакуум лидерства со стороны США». Европейский вектор в политике Соединенных Штатов сегодня выражен не столь выпукло и рельефно, как прежде. И связано это с тем, что, мол, президент Обама и его команда не проявляют выраженного интереса к Европе, не уделяют должного внимания проблемам континента.
В западноевропейских столицах высказывается мнение, что у администрации Барака Обамы пока нет четкого европейского курса. По словам британского парламентария–лейбориста, бывшего министра по делам Европы Дэнниса Макшейна, сегодня никто толком не знает, в чем суть европейской политики Обамы. Однако уже понятно, считает Макшейн, что Китай и Индия более важны для нынешнего американского президента, чем Лондон или Берлин.
Разочарование европейской линией администрации Обамы просматривается в суждениях атлантически ориентированных экспертов стран «новой Европы». Директор варшавского Института международных отношений Славомир Дебски указывает на то, что «по сравнению с бывшей администрацией Буша администрация Обамы более заинтересована в России, Китае и, конечно же, Афганистане, чем в Восточной Европе».
Подобного рода оценки обусловлены сигналами из Вашингтона о «перезагрузке» отношений с Россией и намерении пересмотреть вопрос о размещении в Польше и Чехии элементов американской ПРО. Политики и эксперты из этих двух государств, сделавшие ставку на проталкивание непопулярной противоракетной затеи Дж.Буша–младшего, теперь осознают, что они могут оказаться в незавидном положении, если Белый дом даст задний ход.
Даже в «особых» отношениях между США и Великобританией в последнее время обнаружились трещины. Возвращение в Ливию Абдель Басита аль–Меграхи, осужденного по «делу Локерби» и отбывавшего в шотландской тюрьме пожизненный срок за терроризм, не прошло бесследно для традиционной сцепки Лондона и Вашингтона. Английская «Таймс» прямолинейно оценила этот шаг как «последний гвоздь, забитый в гроб трансатлантической связки, которую впервые обозначил Уинстон Черчилль после Второй мировой войны». США привыкли видеть в Англии своего самого надежного союзника, однако освобождение аль–Меграхи, по мнению «Таймс», подорвало такое представление.
Обоснован ли тезис, что Европа оказалась чуть ли не на периферии американской стратегии? Справедливы ли упреки в адрес администрации Обамы в том, что у нее нет тяготения к европейским делам?
Хотя в наши дни стратегическая роль Европы для Америки объективно изменилась по сравнению с периодом «холодной войны», Соединенные Штаты не могут допустить серьезного сокращения своего влияния в Старом Свете, ослабления рычагов воздействия на ситуацию в Европе. Показательно, что США по–прежнему сохраняют внушительное военное присутствие на европейском континенте — в общей сложности свыше 90 тысяч человек. Полностью не отказались они и от размещения на европейском театре (в Бельгии, Германии, Голландии, Италии, а также в Турции) своего тактического ядерного оружия, хотя и радикально его сократили (примерно до 200 единиц). Полагать, что оставшиеся американские ядерные бомбы B–61 в Европе — всего лишь анахронизм времен «холодной войны», было бы упрощением.
Не стоит сомневаться в том, что вероятный пересмотр в Белом доме решения относительно ПРО в Европе будет обставлен таким образом, чтобы он не выглядел как «капитуляция» США в целях «умиротворения» Москвы, о чем беспокоятся восточноевропейские политики. Скорее всего, Соединенные Штаты найдут альтернативные варианты, более приемлемые в политическом плане, но не менее действенные — скажем, разработают наземную мобильную версию доказавшей свою эффективность морской противоракеты SM–3, о чем уже сообщили СМИ.
...В ходе переговоров о создании НАТО тогдашний госсекретарь США Дин Ачесон доказывал, что Соединенные Штаты «исторически» завоевали право называться «европейской державой». Он ссылался на участие американских войск в военных действиях в Европе в двух мировых войнах. Эта позиция с тех пор неоднократно подтверждалась. Нет оснований полагать, что такой исходный мотив и связанные с ним ориентиры будут пересмотрены в сегодняшнем Вашингтоне. Речь может идти о новых акцентах, более гибких формах реализации американских интересов в Европе.
