«Сразу после Бога идет отец»

Я спросил у сельчан, как найти дом Виктора ТАРАСИКА. Они не только показали, но и посоветовали: «В хату не заходите, во дворе ищите. Ему под девяносто, а Васильевич такой непоседа: все ремонтирует что-то, стругает, колет. Молодые завидуют ему». Виктор Васильевич стоял под яблоней с секатором и пилкой. На нем был картуз военного образца, рубашка, напоминающая гимнастерку. Познакомившись, ветеран сорвал и протянул мне яблоко: — В этом году мало уродило. Да и яблоня старая, в послевоенное время сажал. Надо бы и срезать ее, но жалко. Память все-таки. И, аккуратно положив инструмент на табурет, который заменял лестницу, Виктор Васильевич предложил: — Ну, что мы стоим здесь? Пойдем в беседку...

Почему фронтовику и земляку Янки Купалы Виктору Тарасику так дорог глаз, которым он замечает то, чего не видят другие.

Я спросил у сельчан, как найти дом Виктора ТАРАСИКА. Они не только показали, но и посоветовали: «В хату не заходите, во дворе ищите. Ему под девяносто, а Васильевич такой непоседа: все ремонтирует что-то, стругает, колет. Молодые завидуют ему». Виктор Васильевич стоял под яблоней с секатором и пилкой. На нем был картуз военного образца, рубашка, напоминающая гимнастерку. Познакомившись, ветеран сорвал и протянул мне яблоко: — В этом году мало уродило. Да и яблоня старая, в послевоенное время сажал. Надо бы и срезать ее, но жалко. Память все-таки. И, аккуратно положив инструмент на табурет, который заменял лестницу, Виктор Васильевич предложил: — Ну, что мы стоим здесь? Пойдем в беседку...

Беседка, утопающая в тени деревьев, стояла рядом с подсобным помещением. Там стирала белье женщина. Тарасик представил: «Дочь Валентина, юрист по образованию, в Минске живет, но отца не забывает, особенно после того, как два года назад умерла моя супруга, все работы по хозяйству на себя взяла. А рядом с ней сынишка ее вертится, внучок мой».

Внучок несколько раз во время разговора подбегал к нам и кричал в диктофон: «А дедушка мой — герой!»

Таких героев, участников прошедшей войны, как Виктор Тарасик, на всю Вязынку Молодечненского района всего два человека. Время неумолимо. Пощадило лютое лихолетье, годы беспощадны. А капрала Войска Польского действительно чудо спасло.

— Спас один сантиметр, — вздыхая, вспоминает ветеран. — Пуля попала в переносицу, задела глаз, прошлась рядом с сонной артерией, пробила каску. Меня словно молотом по голове ударило! Потом врачи только руками разводили: под счастливой звездой родился, солдат. Затронь пуля сонную артерию, уснул бы навечно.

— Виктор Васильевич, а где это случилось?

— В Германии, под Дрезденом. Я пулеметчиком был. И фашисты всегда охотились за нами. Особенно снайперы. Я бежал к пятиэтажному дому. Немец со второго этажа бросил гранату под ноги, но она не взорвалась. Спрятался в окопе. Переждав, снова бросаюсь к цели. И опять летит под ноги лимонка. Ее взрыв прозвучал, когда я оказался в надежном укрытии. Выждав пару секунд, выскакиваю, и пулеметом как прошелся по окнам, где засели гранатометчики! Сразу наступила тишина. Но она оказалась обманчивой. На каком-то из этажей сидел снайпер, он выстрелил и, видимо, был уверен, что убил меня. Но я выжил. Выполз в безопасное место, сестричка меня перевязала, хотела отправить в тыл. Но к тому времени мы оказались окружены. На помощь осажденному Берлину спешили три бронетанковые дивизии врага. Они значительно превосходили нас в живой силе и технике. Короче, ситуация была безнадежной. Спасло только то, что была снята с фашистской столицы крупная часть Красной Армии. Ее артиллеристы как ударили из «катюш», фрицы и руки подняли!

Меня отвезли в Польшу, в Познань, три месяца лечился в госпитале. С глазом большой вопрос возник. Врачи предлагали удалить, мол, его уже, считай, нет. Я не согласился на операцию. Думаю, правильно поступил. Теперь мои соседи шутят: «Тарасик зорче молодых и остроглазых, видит то, что не замечают другие».

— Виктор Васильевич, а как вы, белорус, попали в Войско Польское?

— Здесь надо сделать небольшое уточнение. До 1939 года Вязынка была «под поляками», как мы говорим. Я учился в польской школе, окончил несколько классов, хорошо знал язык. Это и сыграло главную роль. Как известно, в Советском Союзе было создано Войско Польское, первое боевое крещение проходило под поселком Ленино Горецкого района. Но я в то время еще в нем не служил. После освобождения Вязынки Красной Армией  меня призвали в ее ряды, я попал в десятую гвардейскую дивизию и гордился этим. Как-то было построение, и командир полка объявил нам, что польская армия хоть и сформирована, но ей требуется пополнение. И скомандовал: желающие служить в ней, три шага вперед! Я не шелохнулся. Однако со мной и моими земляками провели определенную работу, ряд бесед. Типа: вот ваша деревня была под польским игом, вы учились в польской школе, знаете польский язык. Думаем, и в Войске Польском вы тоже будете гвардейцами.

— И они оказались правы?

— Меня даже после войны находили награды. Медаль «За отвагу» вручали в районном военкомате, когда я уже работал в колхозе. Где отличился? Да во всех сражениях, что выпали на мою долю. Пулеметчик есть пулеметчик, он на острие атак. И даже когда передышка, напряжение не спадает. Вспоминаю, лежим мы в окопах в предместье одного из немецких городов. Вдали станция, рядом — железная дорога, кусты. А у меня бинокль был хороший, трофейный. Смотрю на те кусты внимательно: почему-то шевелятся они, хоть и ветра нет. Говорю своему соседу: вроде там немцы. Так и есть, ответил он, возвращая бинокль. Я как дал длинную очередь! Потом пошли товарищи туда — пятерых фашистов я сразу уложил. Они хотели в тыл зайти и уничтожить нас. Упредил я их!

Был еще бой, за который меня представили к польской награде. Но ранение, госпиталь, конец войны, демобилизация. И я до сих пор ее не получил.

— Вы стали капралом Войска Польского. Вспоминают ли в стране-соседке своих боевых солдат?

— Раньше нам поквартально оказывали помощь. Сейчас этого нет. Сказали: ждите лучших времен. А в Беларуси я не забыт, на пенсию не жалуюсь.

— Как сложилась судьба в мирные дни?

— Работал в колхозе трактористом, комбайнером. И на лошадях ездил, и полеводом был, и звеном руководил, рожь хорошую выращивали.

В наших краях и жену свою встретил. Приехала к своей белорусской родственнице девушка из-под Воронежа, там после войны голод был. Познакомился с ней: видная «кабета», отличная хозяйка. Повел под венец. Мы с Александрой Антоновной четверых сыновей вырастили и дочь. Все они выучились, все уважаемые люди. Александр — известный художник-реставратор, восстанавливал Пинский костел, Красный костел в Минске, сейчас в Несвиже трудится. Николай тоже пошел по этой линии, он известный российский художник, профессор, сейчас работает в Москве. Сергей — водитель, Володя — заместитель директора предприятия, а Валентина, как я вам говорил, юрист.

— Да, именитая семья. А откуда у ваших детей, Виктор Васильевич, тяга к искусству?

— Когда я учился в школе, пробовал рисовать, и неплохо получалось! А может, земля наша, где родился и рос Янка Купала, на таланты щедра. Кстати, жена моя работала в музее знаменитого песняра, и дети наши часто наведывались туда. Саша, когда учился в Минске, часто приезжал в Вязынку с друзьями на пейзажные зарисовки, ходили они по этим местам, творили. Рисовали и меня, да вот рисунки те не сохранились.

НА СНИМКАХ: на полевых работах — Виктор ТАРАСИК слева; в составе Войска Польского — Виктор ТАРАСИК крайний справа; на посевной — Виктор ТАРАСИК посредине. 

Евгений КАЗЮКИН, «БН»

Молодечненский район

Фото из личного архива

 Виктора ТАРАСИКА

КСТАТИ, сын Тарасика, Александр Викторович, дом свой напротив отцовской избы построил. Поработает в Несвиже, в Минске не часто задерживается, спешит сюда. Значит, любы-дороги ему эти места, как и другим детям Виктора Тарасика.

При встрече известный художник-реставратор долго мне рассказывал о своей семье, родителях: «Все мои друзья, когда приезжали сюда, жили тут, никому не было отказано ни в помощи, ни в приюте. А, представьте, сколько усилий и нервов надо было затратить, чтобы вырастить пятерых, всех выучить, накормить, одеть, поддержать материально, дать с собой что-то вкусненькое на дорогу? И, думая о судьбе отца, солдата-инвалида, о его военных и мирных дорогах, считаю, что он совершил два подвига. Первый во имя Победы, второй ради нас». На прощание Александр Викторович произнес крылатую фразу:

— Сразу после Бога идет отец! И знаете, кто первый это сказал? Генрих Гейне.

 

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter