Что скрывалось за «естественной смертью»
Конец прошлого года в Дрогичинском районе выдался скорбным: похороны за похоронами. В ноябре — декабре на сельских погостах то и дело рыли могилы: одна за другой ушли восемь бабушек, тихо доживавших век в окрестных деревнях. Вздыхали старики: «Костлявая будто с цепи сорвалась...» Однако слепой рок тут был ни при чем. Хотя в документах значилось, что покинули они этот мир вследствие хронических болезней и преклонного возраста, — истинная причина смерти имела человечье обличье. В двух шагах от похоронных процессий рыскал в поисках дармовой выпивки похмельный Яшка Остапчук...
Сегодня ему предъявлены обвинения в серии убийств, и показания 30–летнего душегуба пронизаны нотками бахвальства: он искренне надеется, что пресса даст ему какое–нибудь громкое прозвище вроде «дрогичинского душителя».
Но прессу интересуют другие вопросы. Почему все это произошло?
Как дремучий убийца сумел обвести всех вокруг своего чумазого пальца?
Черная хроника
Поспешу охладить пыл тех, кто возмущенно спросит, почему Остапчук не был остановлен после первого же преступления. Он как раз таки был задержан именно после первого доподлинно установленного факта убийства. Причем задержан профессионально, в кратчайший срок, по горячим следам... Другое дело, что до этого случая ни одна смерть, являвшаяся делом его рук, внешне не носила явной криминальной окраски. Впрочем, многое станет понятно уже после беглого перечисления преступлений и сопутствующих им обстоятельств.
Свой марафон Остапчук открывает вечером 11 ноября: лезет в окно дома в деревне Деревной и душит 75–летнюю хозяйку Анну Федорчук. Добыча убийцы — всего пять тысяч рублей. Милицейская сводка сухо свидетельствует: «По факту обнаружения трупа сообщения в оперативно–дежурную службу РОВД не поступало, следственно–оперативная группа не выезжала. Свидетельство о смерти выдано Именинским сельским Советом».
«Сообщения не поступало»... Родственники и односельчане Анны Федорчук не били во все колокола потому, что были искренне убеждены: бабушка скончалась по причине своих сердечных хворей. Да и медики, выдавшие справку о смерти, не заметили каких–либо признаков насилия. В хате не видно следов чужого присутствия... Что уж тут — умерла бабушка, дело житейское... За гробом с телом родной сестры шла и 79–летняя Мария Федорчук. Жить ей оставалось три недели: 1 декабря на этой же улице, только в другом доме, Остапчук задушит ее подушкой. И пока люди будут судачить, что сердце, мол, внезапно почившей Марии не выдержало смерти сестры, Яшка вместе с дружком Василием Беленко пропивают найденные в доме убитой 70 тысяч рублей... И снова: «Сообщения в оперативно–дежурную службу не поступало, следственно–оперативная группа не выезжала. Свидетельство о смерти выдано Именинским сельским Советом».
Между убийствами двух сестер — удушение 20 ноября 77–летней Надежды Хоревич. Ради 14 тысяч рублей.
5 декабря — убийство престарелой Лидии Филиппович в деревне Пигасы. Хотя из ее дома преступники унесли немалые сбережения (1.500 долларов и 120 тысяч рублей), сообщение о смерти в милицию тоже не поступало. Оплакали, похоронили — зачем родичам милиция?..
12 декабря — в тех же Пигасах погибла Таисия Дергунова. Цена ее жизни — всего 4 тысячи рублей и молва — умерла «от сердца»... Кто мог подумать, что бабушку задушили?
19 декабря жертвой душителей стала жительница деревни Именин 69–летняя Зоя Макарчук. Отсутствия 300 тысяч рублей, 2 бутылок вина и коробки конфет никто не заметил. Похоронили по обычаю...
До того момента убийцы действовали осторожно. Видимо, хорошо знали, что при обтурационной асфиксии (закрытии дыхательных отверстий мягкими предметами) не остается ясно видимых следов на шее или у рта и носа жертвы. Истинную причину смерти способно выявить лишь внутреннее исследование, а посиневшее лицо и лопнувшие сосуды могут быть вызваны и сердечным приступом или инсультом... Обыска жилья преступники избегали, хватали, что попадется под руку... Правда, в череде однотипных убийств есть и особенно жуткие эпизоды. В случаях, когда подозревали, что у старушки имеются хоть какие–то накопления, ее убивали не сразу. Душили, затем давали отдышаться и требовали деньги и ценности. В обмен на жизнь, разумеется. И бабушка, уже попрощавшаяся с белым светом, вдруг обретала надежду... Торопливо семенила по хате под присмотром палачей, охотно выдавала нехитрые сбережения и разводила руками: «Усё, больш ничого няма». Тогда Остапчук привычно брался за подушку, а Беленко готовился сдерживать предсмертные судороги тщедушной жертвы. Он, кстати, до сих пор недоумевает, почему его обвиняют в убийствах: «Я ведь не убивал, а всего лишь держал бабушек за ноги...»
Вскоре убийцы начали звереть от безнаказанности — на лице убитой 23 декабря Зинаиды Юркевич остались следы ушибов, у пожилой женщины были сломаны ребра. Тогда–то родичи забеспокоились и на место происшествия прибыли оперативно–следственная группа, помощник прокурора Дрогичинского района. Однако уголовное дело не возбуждалось: по предварительному заключению медиков, смерть наступила от острой сердечной недостаточности, а телесные повреждения могли быть получены и при падении на пол... Но у сыщиков уже появились сомнения в таком вердикте. Срок проверки по факту этой смерти был продлен на месяц — до появления выводов судебно–медицинской экспертизы.
Будто чувствуя близость финала, Остапчук с Беленко отбросили всякую осторожность. Если раньше в дома стариков они проникали тайком, аккуратно открывая окна, то к Любови Якимович вечером 5 января врываются, сорвав замок с дверей. После убийства хозяйки дома на самотканом прикроватном коврике остаются пятна крови... Но и тут рискует повториться старая история: родственники погибшей не замечают бурых пятен на полу, не видят и поврежденного замка. И тоже посчитали, что ее скоропостижная смерть наступила ввиду преклонного возраста. Милицию вызвали только из–за пропажи денег — 800 тысяч рублей и 200 долларов. Будь сыщики менее дотошными, и это убийство могло остаться нераспознанным...
Брешь в плотине
Глянув на лежавшую в гробу покойницу, работники угрозыска приступили к поиску исчезнувших денег с неожиданного вопроса:
— От чего, вы говорите, умерла бабушка?
— Да старенькая была, сердечница... Вот и справка есть. Вы бы лучше занялись делом...
— Мы как раз этим и занимаемся. Вы не задумывались, откуда у умершей вот эти ссадины? Извините, но похороны придется отложить...
Результат срочной судебно–медицинской экспертизы ошеломил родных Любови Якимович: причина смерти — вовсе не сердечная недостаточность, а механическая асфиксия (удушение).
С этого момента уголовный розыск заработал в лихорадочном темпе. Уже на следующий день сыщикам давал показания таксист, который в ночь убийства подвозил из Дрогичина в Брестский район двух крайне неопрятных пассажиров. Водителя удивило, что, несмотря на затрапезный вид, они расплатились щедро — выложили 250 тысяч рублей. В провинции такой шик способен удивить! Во время расчетов таксист приметил, что у странных мужиков осталась куда более крупная сумма в белорусских рублях и долларах. В тот же день были установлены личности пассажиров. Еще через сутки оба уже обживали камеры изолятора Дрогичинского РОВД. На розыск и поимку убийц ушло два дня... И на одном из первых допросов Остапчук в сердцах выкрикнул то, чему не сразу поверили:
— Да что вы привязались ко мне с этой Якимович! Тоже мне, крупное дело раскрыли... Я, может быть, десяток таких бабок завалил...
Бригада прибывших из Минска розыскников имела в своем составе полиграфолога — оператора детектора лжи. После расшифровки показаний датчиков, снятых во время его беседы с Остапчуком, который уже пытался неуклюже откреститься от собственного признания, было вынесено заключение: действительно, на совести подозреваемого — не одно убийство. И даже не два... Копайте дальше — было сказано сыщикам. И они копали... В буквальном смысле. Пришлось тревожить свежие могилы... Выводы судебных медиков, проводивших эксгумацию трупов, оказались однозначны: все семь пожилых женщин, скончавшихся в ноябре — декабре якобы от хронических заболеваний и вследствие старости, погибли насильственной смертью. Остапчук и его подельник дают сейчас детальные признательные показания.
В итоге возбуждено восемь уголовных дел об убийствах, часть информации по которым проверяется до сих пор. Не дожидаясь окончания расследования, министр внутренних дел Наумов провел в Дрогичине весьма острое оперативное совещание, на котором начальникам областных УВД даны поручения перепроверить все случаи кончины одиноких стариков, похороненных на основании свидетельств о «естественных причинах смерти».
Тревога министра понятна. В стране, казалось бы, разработан целый механизм различных посмертных процедур, призванных исключить сокрытие криминальных деяний. Существуют инструкции, как должны действовать врачи и милиция во всех случаях жизни. Детально расписано, как следует поступать патологоанатому и судебному медику, участковому врачу и оперативному дежурному... А тут двое каких–то неграмотных мерзавцев продемонстрировали умнейшим людям, составителям этих инструкций, что в нормативной плотине зияет опасная брешь, через которую может утечь не одна жизнь... Остается надеяться, что этим неожиданным открытием успели воспользоваться только дрогичинские убийцы.
Кто ответит?
Суть инструктивного провала в том, что у нас полно предписаний, касающихся необъяснимых либо насильственных причин человеческой смерти. Все растолковано до мелочей. А вот когда дело касается будто бы очевидных случаев вроде смерти от старости, тут видна явная нехватка жестких ограничений и строгих указаний.
Конечно, последнюю точку в этом деле поставит Генеральная прокуратура, которая ведет расследование убийств. Она с наибольшей юридической полнотой оценит причины, способствовавшие совершению преступлений. Но давайте взглянем на ситуацию со свойственной большинству из нас обывательской точки зрения. Кто виноват?
Милиция? Но она начала действовать мгновенно: как только стало известно о совершении преступлений, уголовный розыск изобличил и задержал убийц. Может быть, прокуратура? Но уголовные дела были возбуждены ею сразу же, едва судебные медики установили факты насильственной смерти... Иные жители Дрогичинского района и некоторые верхогляды-журналисты сейчас кивают на врачей: мол, они с легкостью выдавали справки о смерти, а уж на основании этих справок сельсоветы оформляли свидетельства, позволяющие организовать похороны «усопших»... Как не поверить доктору, утверждающему своей подписью и печатью, что смерть пожилого человека произошла по причине преклонного возраста? И на первый взгляд действительно убийцы чувствовали себя безнаказанными до тех пор, пока их преступления невольно маскировались посмертными диагнозами об ишемической болезни...
Начальник Брестского областного управ-ления здравоохранения Игорь Лосицкий с этим не согласен:
— С профессиональной точки зрения вины врачей нет. Мы провели служебную проверку и установили, что дрогичинские медики, выдававшие документы, действовали строго по инструкции. Проводился первичный осмотр, и при отсутствии явных признаков насильственной смерти начиналась обычная процедура выдачи справки.
Что за инструкции имеет в виду Игорь Геннадьевич?
Во–первых, приказ № 111 Минздрава от 17 июня 1993 года «О дальнейшем совершенствовании патологоанатомической службы Республики Беларусь». В приложении № 1 к этому приказу есть пункт 2, где сказано: «Трупы умерших от насильственных причин смерти, т.е. от механических повреждений, отравлений, механической асфиксии, электричества, после искусственного аборта (вне лечебного учреждения), от других насильственных причин, а также при наличии обоснованных подозрений на возможность насильственной причины подлежат судебно–медицинскому исследованию. В этих случаях патологоанатомическое вскрытие не производится».
Во–вторых, существует совместное постановление Министерства здравоохранения и Министерства статистики и анализа № 4/11 от 4 февраля 2002 г. «Об утверждении форм медицинской документации и инструкций по их заполнению». Там в пункте 11 говорится: «Если смерть произошла дома и не требуется производства судебно–медицинского исследования трупа, врачебное свидетельство о смерти выдается лечащим врачом после составления им посмертного эпикриза. В случае отсутствия лечащего врача (отпуск, болезнь) врачебное свидетельство о смерти выдается лицом, его заменяющим, на основании записей, сделанных лечащим врачом в медицинской документации».
Переводя эти тяжеловесные формулировки на разговорный язык, можно сказать короче: если у врача не возникает подозрений о насильственной смерти человека, умершего дома, то судмедэксперты к исследованию не привлекаются. Доктор пишет посмертный эпикриз на основании первичного осмотра покойного, а то и на основании записей, сделанных в медкарточке пациента... Таким образом, врачей можно упрекать лишь в том, что они не заподозрили никакого криминала в смерти дрогичинских стариков... Но стоит ли пенять участковому терапевту на отсутствие сыскного чутья, если он учился отнюдь не на Шерлока Холмса? Ведь не с криминалистической, а с врачебной точки зрения причины смерти пожилых людей лежали на поверхности, то есть значились в медкартах — тяжелые «букеты» хронических заболеваний, накопленных к старости...
Общее дело
Вникнув во все эти документы, я удивился, что явно устаревшую инструкцию о выдаче столь специфичных справок, как свидетельства о смерти, составляли лишь специалисты министерств здравоохранения и статистики, без какого–либо привлечения правоохранительных ведомств. Вот основной, на мой взгляд, недочет, который следует немедленно устранить, если мы не хотим повторения дрогичинских событий.
В Брестской области уже постарались заполнить этот пробел. Там состоялось координационное совещание представителей прокуратуры, милиции и здравоохранения, результатом которого стал приказ от 6 марта 2008 года «Об упорядочении действий медицинских работников в случае смерти». О сути этого документа рассказала заместитель начальника областного управления здравоохранения Светлана Крапивина:
— Приказ четко определил алгоритм действий всех категорий медицинских работников в случае, если произошла смерть человека. Строго говоря, необходимость взаимодействия медиков и правоохранительных органов декларировалась и раньше, но не был определен механизм этого взаимодействия, пошаговый порядок — кто кого должен оповещать и какие меры предпринимать...
Теперь дело за тем, чтобы этот приказ не ограничился территорией Брестской области. Так считает и заместитель начальника управления угрозыска МВД Вадим Огородник, работавший с брестскими и дрогичинскими коллегами на этапе раскрытия серии убийств:
— В наших деревнях пожилые люди — самая обеспеченная часть населения, их доход гарантируется пенсией, не зависящей от сезона. Старики становятся объектом преступных посягательств еще и потому, что не могут оказать молодым и здоровым насильникам серьезного сопротивления. Руководством МВД еще раньше были приняты меры по защите престарелых, однако преступления в Дрогичинском районе показали, что этого недостаточно. Думаю, что после тщательного анализа произошедшего МВД совместно с заинтересованными министерствами и ведомствами (прежде всего с Генеральной прокуратурой) должен быть разработан общий нормативный акт, который обезопасит пожилых людей и исключит возможность повторения дрогичинской истории.
Размышление к информации
Возможно, кто–то упрекнет людей, прибывших для похорон скончавшихся родственников, в недостаточной прозорливости. Мол, почему они не такие проворные, не подняли на ноги всю окрестную милицию? Почему хотя бы не сообщили участковому? Что тут скажешь? В горестную минуту никто и помыслить не мог о вероятности хладнокровного убийства в глухой деревушке. К тому же, кроме душевной боли, людей в те часы переполняло множество скорбных хлопот — о месте на кладбище, заказе гроба и поминальном столе...
Есть в этом деле другой показательный момент: милиция отмечает несоблюдение элементарных норм безопасности самими потерпевшими. Все погибшие бабушки... прекрасно знали своего убийцу. Старушки не раз просили Яшу Остапчука наколоть дров, подправить забор или перестелить крышу сарая. Тот легко соглашался оказать услугу за бутылку водки с закуской, бывал в домах, сидел за одним столом с будущими жертвами. И внимательно присматривался — насколько обеспечена бабушка, как отпираются окна в ее доме, где хранятся сбережения, есть ли пути скрытного подхода к хате...
А в это время тоска гложет натруженное сердце деревенской старушки. Как не впустить знакомца в избу? Хоть живая душа забрела, все лучше, чем сидеть одной-одинешеньке и глядеть в черное окно... Дети ведь давно разъехались по городам, оставили своих мам. Так что и Яшке были рады бабушки. А он, тяжело дыша перегаром и злобой, приходил за их жизнями...
Штрихи к портрету убийц
Из беседы с оператором детектора лжи:
— Не умеют ни читать, ни писать. Минимум интеллекта. С этими людьми очень трудно работать на полиграфе, их реакции крайне заторможены. Такие чувства, как стыд, жалость, сочувствие, — отсутствуют. Во время нашей беседы Остапчук ухмылялся, подмигивал и явно гордился вниманием к его весьма скромной персоне...
Диалог с оперативником:
— А что за люди Остапчук и Беленко?
— Да не похожи они на людей... Дикари. Живут, как растения, — выпить, закусить да поспать. Ежей едят...
— Простите, что?
— Конечно, к делу это не относится, но ежиков кушают... Еще и делят их на типы — с желтым и белым мясом... На вкус, говорят, одинаковые...
Некоторые фамилии изменены в интересах следствия.
Фото Александра РУЖЕЧКА, "СБ".
