Вначале немного истории. Сложнейшая старинная техника перегородчатой эмали появилась в Византии в шестом столетии. Ее прародиной считается Персидская империя эпохи Ахменидов. Искушенных византийцев так поразили произведения, украшенные перегородчатой эмалью, что о них стали слагать предания, в которых правда граничила с вымыслом.
Эмаль, полученная в пламени как сплав многих веществ, в самом деле казалась волшебной, потому что приобретала черты, свойственные хорошо известным драгоценным камням: яхонту, смарагду, алмазу и ониксу. На Руси производство перегородчатой эмали было налажено в мастерских киевского князя уже в десятом веке. Ее большие художественные возможности, яркие краски, блеск на протяжении столетий вдохновляли ювелиров искать все новые формы использования этих материалов. Эмалью украшали ожерелья, подвески, диадемы, сережки, посуду и церковную утварь, парадную конскую упряжь, оружие.
Секреты древних мастеров со временем были утрачены. Вернуть искусство к жизни удалось мастеру-эмальеру брестчанину Николаю Кузьмичу, воссоздателю Креста Евфросинии Полоцкой и раки, в которой ныне покоятся мощи белорусской святой. Немало на это ушло дней и ночей, немало было перепробовано рецептов собственного “сочинения”.
— Ювелирному мастерству никто меня не учил. Да и кто мог учить? Ни специализированного производства, ни мастеров-профессионалов в Беларуси не было. Интерес к ювелирному делу проявился как-то сам собой. Или вдруг “заговорил” в душе некий далекий предок. Может, дед, который был кузнецом? Я увлекся техникой эмали, мне очень понравился материал. Попробовал — кое-что получилось и начал работать. Не для того, чтобы заработать, в Союзе об этом никто всерьез не задумывался. Вот так я и нашел себя в ювелирном мастерстве.
В Минском художественном училище получил только базовое образование. Там учили всему понемножку, готовили из нас оформителей. После окончания меня распределили на Брестский художественный комбинат. И тут встал вопрос: чем заниматься? Сначала пробовал живопись, парусники писал. А через несколько лет увидел ювелирные изделия с эмалью и загорелся этим делом. Только позже уразумел разницу между отношением к профессии в Союзе и на Западе. За границей работали обучающие мастерские, салоны и магазины, издавалась специальная литература, была возможность работать с драгоценными металлами и камнями. Мы же делали украшения из меди, бронзы, мельхиора. Занимались не ювелирным искусством, а моделированием ценных вещей. Тогда в нашей стране творцы не имели права работать с драгметаллами...
Сегодня имя Николая Кузьмича известно, наверное, каждому белорусу. В 1997 году он восстановил одну из наших национальных святынь — Крест Евфросинии Полоцкой, который хранится сегодня в Свято-Евфросиниевской церкви Полоцкого женского монастыря. Через несколько лет сделал ставротеку (футляр) для Креста, позже — раку для мощей Евфросинии Полоцкой. Все это — уникальные произведения, в которых сочетаются старинные технологии и современное мастерство, где техника перегородчатой эмали стала художественным явлением уже нашей эпохи.
Православная церковь высоко оценила труд художника, наградив его орденами Святого Владимира, Преподобной Евфросинии Полоцкой, медалью Благоверного князя Константина Острожского. Известный Библиографический центр Кембриджского университета в Великобритании присвоил Кузьмичу звание “Человек столетия”.
Родился “человек столетия” в селе Патрики Кобринского района, детство провел в небольшой российской деревеньке, куда переехали родители. Выучился на тракториста, отслужил в армии... На родину вернулся в 21 год, выпускником художественного училища стал в 32.
Как и многие художники декоративно-прикладного направления, Николай Кузьмич активно участвовал во всероссийских и международных выставках. Симпозиумы в Юрмале, Паланге, испанском городе Ля-Карунья стали мощным толчком для совершенствования эмальерной техники. Работая бок о бок с уже известными мастерами, художник не только приобрел ценный опыт, но и выработал собственную пластику и художественный стиль. Свои работы он с успехом показывал в России и Германии.
— Самым важным этапом творческого осмысления стал Крест. Начал я его делать в 1993-м, закончил в 1997-м. Спасибо Владыке Филарету, он проявил большой такт и терпение и помог мне состояться как мастеру. Помню, еще в начале работы некоторые сомневались: что ж это будет за Крест? А Владыка отвечал: “Кто может знать? Вот сделает Николай Петрович, тогда и посмотрим”. Когда работаю над образами святых в технике эмали, не копирую уже существующие образцы. Повторить их невозможно, потому что первоисточников сохранилось очень мало. Я только отталкиваюсь от известных аналогов, пропускаю их через собственное восприятие, хотя, конечно, придерживаюсь необходимой каноничности сюжета.
Совершив художественный подвиг по благословлению церкви, Николай Кузьмич продолжает совершенствовать ювелирное мастерство. Украшения художника воспринимаются как пластичные объекты. Они узнаваемы — художник имеет свой стиль, почерк, балансирует на грани созвучия и диссонанса. Как итог — серию авторских брошей закупил Музей декоративно-прикладного искусства в Москве.
— Часто спрашивают: легко ли быть единственным в стране ювелиром? А я, по большому счету, себя ювелиром не считаю, потому что, например, не умею делать цепочки. Ювелир у нашего человека почему-то ассоциируется с ремесленником, который делает на заказ дешевые и простенькие украшения — колечки, сережки, кулончики. Этим делом всегда занимались специалисты бытовых комбинатов. Они и квалифицировались как технические работники пятого разряда, а не художники. На мой взгляд, настоящий ювелир должен быть образованным и богатым человеком, который не ограничен в выборе материала, имеет средства для выполнения собственных творческих задумок, работает, как кутюрье, может прославить и себя, и свою родину. Речь о личности автора. У нас много талантливых людей, которые могли бы стать такими мастерами: Юрий Гудинович, Геннадий Асташонок, Александр Баглай и другие. Но сегодня они поставлены в условия выживания — восстанавливают старинное оружие, отделывают интерьеры коваными решетками и люстрами.
В 2006 году Николай Кузьмич возвращается к созданию выставочных работ в технике горячих эмалей. Новые работы — экспрессивные, выразительные и образные, небольшого формата — 15 на 20 сантиметров.
Полоцкие мотивы, памятники старины, лики белорусских святых и просто яркие летние ассоциации — темы этих небольших, но очень выразительных произведений. Автор буквально оживляет прошлое и создает притягательное поле искусства, в котором царят гармония и мастерство.
— Часто у меня возникает желание открыть свою школу. Чтобы приобретенное мастерство древневизантийской перегородчатой эмали не кануло окончательно в небытие. Но такая школа может быть только в столице, где имеется мощная культурная среда, заинтересованная молодежь, которая учится или закончила нашу академию искусств. Наше наследие еще мало изучено. Все-таки недостает интереса и поддержки государства. В Беларуси не проводятся ювелирные выставки, мы не вписываемся в современные информационные отношения. Для наработки ювелирного мастерства необходимы регулярные заказы как в республике, так и за рубежом. Для создания авторских мастерских нужна соответствующая законодательная база, профессиональное образование и наличие современной лаборатории высоких технологий. Одно дело, когда ты любитель, и совсем другое — когда мастер высокого класса, который в совершенстве владеет рисунком, композицией, умеет работать с лазером, знает особенности обработки золота, платины, драгоценных камней. Все это требует больших финансовых вложений. Необходимы частные инвестиции под отдельные проекты. В масштабе страны проблему может решить разве что создание палаты ценностей при Президенте Республики Беларусь, где работали бы лучшие профессионалы страны для возрождения эмальерного искусства и создания брэнда Беларуси в ювелирной отрасли. Мы увековечили бы историю страны не только в бронзе и бетоне, но и в драгоценных материалах.
Брестская областная организация Союза художников, которой руководит Николай Кузьмич, осенью отметит свое 60-летие. Выставки пройдут в Бресте, Минске, польской Познани. Дай Бог здоровья и творческого долголетия всем — ведь все члены Союза талантливы, подчеркивает Николай Петрович и не называет имен, боясь обойти вниманием хоть одного творца.
