Педагог по вокалу Ольга Дроздова: когда твои дети выступают на "Евровидении", руки трясутся

— На этот национальный отбор вы готовите Даниэля Алекса Ястремского и группу «Мята». Это не создает сложностей, ведь они будут конкурировать?

— Нет, что вы, все наши ребята очень дружны и желают друг другу удачи!

— Вы занимались с Русланом Аслановым и Хеленой Мерааи. Какие моменты в подготовке оказались самыми трудными?

— Проблема была в том, что, когда мы приехали с Хеленой в Грузию, она заболела: девочка выступала, как мы потом узнали, с двусторонним воспалением легких. С Русланом тоже вышла интересная ситуация. Прилетели в Болгарию, первый день, начало репетиций, и наш врач при осмотре вызвал меня: «Ольга, спокойно! Родителям ничего не говорим, но у Руслана началась возрастная мутация». Но хотя он не был подготовлен к таким сложностям, мы достаточно удачно через это прошли.

— У Даниэля Ястремского сейчас как раз ломается голос — причем для него это последний шанс попасть на детское «Евровидение»...

— Да, ему уже 14 лет. Но я придерживаюсь того мнения, что и в период возрастной мутации с детьми нужно работать в щадящем режиме. Потому что если ребенок долго не поет, то потом он не знает, что делать с уже взрослым голосом, как брать ноты, ему придется фактически учиться заново.

— А как вы подходите к подбору песен на конкурсы? Предлагаете что–то как педагог, или выбор делают сами дети, или родители принимают решение?

— Сложный вопрос, и выходит очень по–разному. Иногда приходят родители с ребенком и говорят: мы хотели бы участвовать в таком–то проекте с такой–то песней. А есть ситуации, в которых мне полностью доверяют и просят подобрать репертуар исходя из вокальных способностей, подготовки, и чтобы для юного исполнителя он был органичен. Потому что кто–то хорош в лирическом амплуа, кто–то в шуточном репертуаре или персонажном. Тогда, конечно, ответственность ложится на меня, и то я не даю никаких гарантий. Конкурс — это конкурс, всегда есть конкуренты.

— Наверное, это колоссальное нервное напряжение — как вам с ним удается справляться?

— Когда родители после важного выступления говорят: «Ой, неужели мы это пережили!» — я всегда улыбаюсь и молчу. Потому что они пережили один проект со своим ребенком, а у меня воспитанников много, и я каждую их слезинку знаю, и проектов в год бесчисленное количество. Стресс огромный, и руки трясутся иной раз совсем не в переносном смысле. Ничего с собой поделать не могу, за всех своих детей переживаю.

— Что сейчас в тренде на детском «Евровидении»?

— Знаете, трендов нет. Есть то, что цепляет. И то, что хорошо одному ребенку, будет плохо другому. Поэтому подражать и делать под кого–то бессмысленно. Я всегда говорю ребятам: разберитесь, кем вы хотите быть. Так, Даниэлю Ястремскому не всегда удавалось петь то, что он бы хотел. В ряде шоу репертуар определяют организаторы, а вот на детском «Евровидении» можно оторваться. И мы хотим показать, что у нас есть модная, продвинутая молодежь и классные песни.

— Принято считать, что сольные выступления на конкурсах более успешны. Или это связано с тем, что коллективы просто труднее куда–либо вывозить?

— Думаю, вопрос больше организационного характера: проще везти одного вокалиста, чем пятерых. Но я не вижу проблем выставить группу, тем более такую, как «Мята»: девочки яркие, харизматичные, песня у них прикольная, так почему нет? Они достаточно юны и должны набраться опыта, а выйти на большую сцену вместе с командой, когда ты ощущаешь плечо друга, не так страшно и волнительно.

— Девочки по отдельности уже засветились в разных проектах, как вышло, что они объединились?

— Маша Ероховец, Даша Марцынкевич, Соня Хролович, Полина Павлющенко и Алина Маркевич — замечательные вокалистки, которые сольно достигли уже определенных результатов во многих серьезных проектах, от детского «Голоса» до «Украина мае талант». Им по 10 — 11 лет, но у каждой призовые места и Гран–при конкурсов. Они сдружились на групповых занятиях, так и сложилась группа «Мята». Получилась такая мини–банда. И буквально за 2 месяца мы подготовили песню для нацотбора. Это очень небольшой отрезок времени, чтобы коллектив сплотить, «спеть», объединить разные тембры и личностные проявления каждой из участниц. Но раз девочки вошли в десятку финалистов, значит, получилось здорово. Это хороший старт, серьезное начало. Кто знает, вдруг именно они окажутся лучшими? Назад дороги нет, будем идти дальше.

— Как сейчас дела у Руслана Асланова и Хелены Мерааи? Они как будто ушли в тень.

— Мы продолжаем занятия. За свою детскую карьеру Руслан и Хелена добились всего, чего могли. Есть проекты и конкурсы, в которых они принимали участие: «Голос», детская «Новая волна», детское «Евровидение». Оба — стипендиаты Фонда Президента по поддержке талантливой молодежи. Сделать в этом возрасте больше, чем сделали они, невозможно. Если есть какие–то проекты за рубежом, в которых они могут участвовать в своем возрастном диапазоне, они участвуют. Хелена недавно была на взрослом «Х–Факторе», оказалась там самой юной участницей. Руслан ведет концертную деятельность, занимается музыкой, вокалом, он себя видит во взрослой жизни именно артистом. В 16 лет мог бы уже подать заявку на взрослое «Евровидение», но я считаю, рановато. Он вроде как и не мальчик уже — но еще и не мачо. Хотя очень красивый. Хочется подождать год или два, чтобы потом Руслан вышел — и вау!

ovsepyan@sb.by