65 лет назад фашисты жестоко подавили восстание еврейского гетто в Глубоком
Город Глубокое. Воскресенье. В сквере на улице Чкалова, где расположен скромный мемориальный комплекс, тихо и немноголюдно. У входа пожилой мужчина в очках по–хозяйски ощупывает одну из каменных плит, где на четырех языках выбита надпись: «Прохожий, поклонись этому святому месту! Здесь находятся жертвы еврейского гетто, уничтоженные немецкими нацистами в 1943 году. Вечная им память». Мужчину зовут Лев Артур. Осенью 1941–го он оказался среди тех, кто попал за колючую проволоку Глубокского гетто.
— В прошлом году плита треснула, пришлось ремонтировать, — объясняет Лев Симонович и направляется по дорожке к памятнику, где в братской могиле лежат 4,5 тысячи человек, среди которых его отец, мать, младшие брат и сестра.
Изгои
Накануне Великой Отечественной войны в многонациональном Глубоком евреи составляли половину более чем 10–тысячного населения. В основном это были столяры, жестянщики, портные, сапожники, рыбаки, продавцы сельскохозяйственной продукции. Мама Льва Дора держала магазин тканей, а папа Давид вместе со своим отцом Менделем делал льняное масло.
2 июля 1941 года в Глубокое вошли немцы.
— Они сразу же расстреляли еврейских интеллигентов, занимавших видное положение в общине или городской управе, — даже время не истерло страшные подробности из памяти этого человека. — А 22 октября объявили, что все евреи в течение получаса должны перебраться в гетто.
У людей отбирали мебель, одежду и продавали все это местным за бесценок в специальных комиссионных магазинах. Вагоны с награбленным добром десятками шли в Германию. За малейшие провинности обитателей гетто избивали и расстреливали.
— Тетю моего отца схватили за то, что она осмелилась пройти по тротуару, — тяжело вспоминает Лев Симонович. — А сосед угодил к полицаям, среди которых свирепствовали и местные негодяи, выходцы из Прибалтики, поляки и западные украинцы, потому что у него на одежде отпоролась желтая шестиконечная звезда. Целую ночь их продержали в сарае, а затем расстреляли в районе так называемого «аэропорта», где ежедневно убивали десятки евреев.
Рабы
Жителям гетто нельзя было ходить на рынок, покупать соль, масло, мясо, яйца, молоко, есть ягоды, общаться с крестьянами. За найденную щепотку соли избивали до полусмерти. Однажды за обнаруженные у кого–то патроны жизнью поплатились сразу 100 человек... Ремесленников немцы заставили трудиться в столярных мастерских, ателье, в прачечных бесплатно.
— Мне тогда было лет 18, — возвращается Лев Артур в далекие годы очевидец страшных событий. — Никакой профессией я не владел, поэтому меня гоняли в основном строить дороги. Кроме того, еврейских детей принуждали заготавливать дрова, служить лакеями, грузчиками.
— Почему же в начале войны ваши родственники не пытались бежать? — недоумеваю я.
— А как? Ведь немцы пришли в Глубокое через несколько дней.
Летом 42–го фашисты разделили гетто надвое, переселив стариков, больных калек — тех, кто, по их разумению, не мог приносить пользу, на одну улицу. Впоследствии этих несчастных, среди которых оказалась и сестра матери Артура с тремя детьми–подростками, согнали в местечко Борок, которое неподалеку от Глубокого. Там раздели догола, велели лечь в выкопанные ямы и расстреляли из автоматов.
Задумав истребить как можно больше евреев, немцы и полицаи пошли на хитрость — внезапно объявили, что всем, кто на них работает, гарантируют жизнь. Обитателям гетто разрешили отправиться по окрестным деревням и местечкам, чтобы уговорить спрятавшихся прийти в Глубокое. Уловка сработала: население гетто увеличилось вдвое.
— Люди теснились в сараях без света и воды, — вспоминает Артур. — У брата моего отца был дом, а в огороде стоял склад. В этом помещении площадью примерно 40 квадратных метров ютились мы с родителями и еще 5 — 6 семей, выброшенных из собственных домов.
Путь к свободе
Как бы ни было тяжело, жители гетто общались с крестьянами, которые, рискуя жизнью, порой помогали им продуктами. А также — с появившимися партизанами, которым иногда переправляли найденное или купленное оружие. К ним, в лес, вместе с родственником двоюродного брата Ильей Фридманом и убежал осенью 1942 года Лев Артур. Благодаря тому, что у молодых людей оказались удостоверения членов рыбацкой артели, они благополучно миновали охрану и прошли все посты.
Вместе с отрядом «Мститель» Лев Артур взрывал вражеские эшелоны, участвовал в других партизанских вылазках.
18 августа 1943–го перешедшая на сторону партизан бригада Гиль–Родионова, известная впоследствии как «Первая антифашистская», захватила Докшицы, Крулевщизну и остановилась в лесу под Шуневичами в 4 километрах от Глубокого. В это время немцы отдали приказ об уничтожении гетто и подожгли его. Тех, кто выскакивал из горящих домов, расстреливали прямо на улицах. Многие задохнулись в дыму или погибли в страшной давке в выкопанных заранее «схронах».
Но молодые люди, не желавшие умирать без сопротивления, достали винтовки, украденные во время работ на старых советских военных складах, подняли восстание и самоотверженно дрались на протяжении четырех дней, уничтожив и ранив более полутора сотен карателей. Тем временем к гитлеровцам пришло подкрепление, и они вынудили партизан повернуть в сторону Мяделя. Узники гетто помощи так и не дождались. По оценкам историков, уцелеть тогда смогли около 500 человек. Сейчас в живых, пожалуй, остались единицы.
После победы ни в родном городе, ни в Польше Лев Артур не нашел никого из родственников. В конце 40–х он перебрался в Европу, где живет до сих пор. Практически каждый год в августе он приезжает в Беларусь.
— Я горжусь, что на глубокской земле свято чтят память жертв нацизма: установили памятники на месте братских могил, привели в порядок старое еврейское кладбище, — говорит он.
В увековечении памяти погибших участвовал и сам Артур. Этому пожилому, много повидавшему на своем веку, но очень целеустремленному и деятельному человеку присвоили звание почетного гражданина Глубокого.
Вместо постскриптума
На прошлой неделе в Глубоком среди участников траурного митинга, посвященного 65–й годовщине гибели еврейского гетто, я встретил телеведущего программы «Белорусское времечко» Константина Юманова, который все происходящее снимал на видеокамеру.
— О Глубокском гетто я хочу снять документальный фильм, — поделился планами Константин. — Картина, где я выступаю в роли сценариста, оператора и режиссера, пока на стадии разработки, но в архивах мне удалось раскопать много любопытных малоизвестных фактов, свидетельствующих о жизни еврейского населения во время оккупации. Хочу, чтобы будущая лента передала мое авторское мироощущение, а также осмыслила трагические события нашей истории.
Рабочее название фильма Юманова — «Выбор». Именно перед выбором, сложным и мучительным, оказались узники Глубокского гетто: пойти смирно, как овцы, на мучительную смерть либо побороться за свою жизнь. Они выбрали второй путь.
Фото автора.
