Есть поступки, за которые стыдно. А часто совесть мучает за бездействие. Вот недавно я попал в ситуацию...
Дело было вечером на заправке. В очереди стояли пять машин. Передо мной — серебристый «Додж–Неон». К колонке он подъехал первым, взвизгнув при этом тормозами. Из салона вывалился человек в расстегнутой дубленке. Он два раза обошел машину, с трудом нашел лючок бензобака. Потом долго не мог пристроить к нему пистолет.
Мы пересеклись с ним у кассы. Водитель «Доджа» дыхнул мне в лицо перегаром и потерял равновесие. Стоявшие рядом водители понимающе заржали. Кто–то щелкнул себе пальцем по шее, дескать, все с мужиком ясно. С кем не бывает...
Кассир посчитал человеку в дубленке 10 литров и самолично достал нужную сумму из его кошелька. Руки у водителя «Доджа» тряслись. Потом ему помогли вынуть шланг, чтобы в пьяном угаре не забыл, не рванул с места, не сломал к чертям оборудование. За руль он кое–как уселся сам.
Все это время я внимательно смотрел на номер его машины, держа в руках мобильный телефон. Но пьяный «Додж» без габаритных огней и ближнего света тронулся с места, а я так и не позвонил по номеру 102.
И теперь мне стыдно. Я анатомирую это болезненное чувство, пытаюсь разложить его на молекулы и атомы. Потому что мое трусливое бездействие — симптоматично.
Почему я не позвонил? Почему этого не сделал тот, кто за кассой? Отчего пьяного водителя, этого потенциального убийцу, не задержали до приезда ГАИ другие владельцы машин? Ведь на заправке нас в тот момент было 11 человек. И целая футбольная команда сыграла в равнодушную молчанку. Никому не было дела до того, кого повстречает неуправляемый «Додж» на ближайшем перекрестке.
Дело здесь не в морали. О ней можно говорить, когда после взрыва на «Пинскдреве» в лицо раненого человека тычет телефоном с видеокамерой юнец «ютубщик», вместо того чтобы подставить ему свое плечо.
Тогда, быть может, нас сковал страх? Возможно. Я вовсе не исключаю, что человек в дубленке после попытки его остановить не воткнул бы мне в бок «перо» или не двинул в глаз...
Или все представители нашей «команды» дружно решили, что в звонке нет смысла? Что пока ГАИ приедет, этот пьяный водила уже унесется вдаль, убежит? Или испугались, не придется ли после тратить личное время на дачу показаний и на беседу со следователем?
В итоге мне стало ясно: 11 человек, собравшихся вместе по воле случая, к рядовому гражданскому поступку оказались не готовы. Мы выступили созерцателями. Мы придумали аргументы, которые позволили бы нам бездействовать.
Своим простецким самокопанием я, конечно, не открыл ни одной истины. О робком менталитете созерцателей написано и сказано достаточно. Такие истории случаются у нас на каждом шагу. И не только на заправках. И даже в основном не на заправках.
Но мне не хотелось бы упрощать эту задачку до особенностей менталитета. Я подумал вот о чем. В интервью милицейские и прокурорские начальники часто говорят о таком понятии, как правовое сознание. Они не расшифровывают термин, потому как, пожалуй, сами точной формулировки не знают. И я не буду уподобляться словарю. Скажу лишь только — жаль, что это самое сознание нельзя закачать под давлением в мозг, как бензин А–92, каждому и сразу. К сожалению, сознание надо растить.
Есть у меня знакомый. Если бы я все–таки позвонил и тем самым доказал, что являюсь правозрелым субъектом, он обязательно бы приравнял мои действия к доносу. Это его жизненный принцип — не идти на контакт с теми, кто в форме. Когда мы дискутируем с ним и я прошу его высказать мнение, например, о недавно принятом в либеральной Голландии законе, обязующем доносить на своих соседей, которые курят травку в неустановленных местах, он сразу обиженно замолкает. Он говорит, что у них другая культура, а у нас практика нормального сотрудничества с правоохранительными органами не сложилась.
Я не возражаю. Но практика не сложилась как раз потому, что представления о правовом сознании существуют на уровне пустых абстракций и болтовни. Никогда не забуду, как ночью вел по американскому хайвею сломавшийся велосипед, а симпатичная девушка, которая проезжала на машине мимо и мило крикнула мне «хай», сразу же позвонила в полицию. И громилы на полицейском джипе через несколько секунд уже готовы были крутить мне руки. Девушка вряд ли считала, что она на кого–то там «доносит». Ей просто было не наплевать, что это за подозрительный тип шляется по ее родному городку.
После случая на заправке, на следующее утро, я листал оперативные сводки. Искал в них Первомайский район и автомашину «Додж–Неон». К частью, в сводках было пусто. Нам, созерцателям, на этот раз повезло.
