Павел БОРОДИН, Государственный секретарь Союзного государства:
– Известные экономисты и политологи утверждают: чтобы состоялось государство, в нем должно быть минимум триста миллионов потребителей. Тогда образуется рынок, с которого можно собрать деньги на оборону, на станкостроительный комплекс, на правительство и на все остальное.
Создание Союзного государства России и Беларуси – это первый шаг не только к восстановлению всего постсоветского пространства по типу Евросоюза, но и к упомянутому государству.
Сегодня Союзное государство – это пять миллионов рабочих мест: триста тридцать тысяч по союзному бюджету, остальные – по программам межрегионального сотрудничества. Сегодня это свободное передвижение людей и капиталов, это воля президентов, которые в январе прошлого года подписали соглашения по четырем важнейшим вопросам: по налогообложению, по единой миграционной карте, по системе здравоохранения и по собственности.
Сегодня наш бюджет – 4,3 миллиарда рублей. Казалось бы, это копейки по сравнению с тем бюджетом, который должен быть у Союзного государства. Но когда я в 2000 году пришел на пост Государственного секретаря, он составлял всего 600 миллионов рублей. Сегодня половина нашего рынка грузовиков, примерно 65 тысяч машин, выпускается в рамках союзной программы «Дизельное автомобилестроение». Я помню разговоры в 2000 году с представителями
«КамАЗа», «УралАЗа», они мне говорили: «Пал Палыч, вы что, «МАЗ» – это же наш конкурент, как мы можем работать с ним?» Два года назад мы приняли программу «Дизельное автомобилестроение-2», там участвуют и «КамАЗ», и
«УралАЗ». Теперь мы будем делать машины стандартов Евро-3 и Евро-4 совместно со всеми нашими предприятиями.
Телевизоров мы потребляем около 6 миллионов штук в год. Раньше Россия производила 100 тысяч, а Беларусь –
50 тысяч. Сегодня 2 миллиона 900 тысяч телевизоров выпускается в рамках союзных программ.
Сегодня мы сделали «Скиф», который является высококачественным компьютером такого уровня, который способны производить всего шесть стран мира, в том числе и мы. Его у нас уже закупил Минатом РФ, внедряет у себя. А это, извините, уже вопросы национальной безопасности…
К сожалению, есть много проблем, которые сегодня стоят перед Союзным государством. Как говорили Карл Маркс и Фридрих Энгельс, политика – это концентрированное выражение экономики. Однако ситуация с рабочими местами, программы занятости населения, решение социальных и других вопросов в рамках Союзного государства – все это требует прежде всего политических решений.
Мы вот уже шесть лет обсуждаем Конституционный Акт Союзного государства – своеобразную Конституцию переходного периода. Шесть лет обсуждаем единое платежное средство. Странно, что европейцы, сорок восемь языков, три десятка стран, сели и договорились, а мы – практически один язык, один народ – договориться между собой не можем. И таких проблем, которые стоят перед нами и по которым все мы должны договориться, очень много.
Иначе – достаточно лишь представить, что будет, если пять миллионов рабочих мест мы сегодня потеряем, развалив наше Союзное государство? Очередная революция? Но этого не случится! Постсоветское пространство восстановится, Союзное государство существует, будет существовать и развиваться.
Михаил ДЕЛЯГИН, экономист, руководитель Института проблем глобализации:
– России союзники нужны. Проблема в том, чтобы выбор их не определялся только чисто бухгалтерским подходом. Поскольку с узкой бухгалтерской точки зрения союзники – чистый убыток. И героические усилия Павла Бородина разбиваются именно об это.
Пока у бухгалтера есть кошелек, никакая философия ему не нужна. А кошелек мягкий, им ничего бурить нельзя. Поэтому 2005-2006 годы стали временем жесточайшей экономии газа за счет потребителей постсоветского пространства. С 2007 года придет время жесточайшей экономии газа за счет России. Это не шантаж – это просто экономия газа. Если у нас есть одни чужие, которые нам платят по 230 долларов за тысячу кубов, почему другие чужие должны платить меньше? Но это подход именно бухгалтера, который не заглядывает хотя бы на один ход вперед.
Вряд ли белорусская экономика может существовать при цене 100 долларов за тысячу кубометров. Она не может существовать при таких ценах, точно так же, как и российская экономика и любая другая экономика постсоветского пространства. Просто потому, что здесь используются определенные энергопотребляющие технологии. И если это обстоятельство проигнорировать, будет кризис экономики и разрушение общества, более или менее быстрое.
Неужели этот кризис обрушится на Евросоюз? Нет, он придет в Россию. Так было еще в 1992 году. Хаос, который был порожден нашей политикой на Кавказе и в Центральной Азии, вернулся в Россию. Мы его наблюдали на улицах Москвы. Нельзя, к примеру, накануне отопительного сезона повышать платежи вдвое и нельзя делать так, чтобы пенсионеры на свою пенсию не могли выжить в городе. Стратегические последствия подобных шагов очевидны. Запад необычно быстро среагировал на конфликт. Беларусь вдруг начали хвалить.
На Западе возник стратегический проект: превратить Беларусь в маленькую европейскую Россию. В место, куда будут перемещаться беженцы из России, в место, которое в любом случае будет объектом зависти со стороны жителей России.
Украина была таким проектом в течение примерно полугода до и после «оранжевой революции». Это потом, когда победители сделали свое «демократическое» и «либеральное» дело, к Украине несколько охладели. И вот теперь взялись за Беларусь.
Это очень серьезно, этот стратегический план Запада, на мой взгляд, будет реализовываться. Если мы сами не сможем стать настоящей, нормальной Россией, если у нас правоохранительные органы можно будет называть таковыми без кривой усмешки, если у нас будет нормальная социальная сфера – не как в Европе, но чтобы люди хотя бы не испытывали чувство голода, живя в нефтегазовом государстве. Только тогда нам этот проект не угроза, а подмога. Но для этого нужно сделать так, чтобы люди, которые управляют развивающимися в нашей стране процессами, исходили из интересов страны, точнее, двух братских стран.
Юрий ШЕВЦОВ, директор Центра по проблемам европейской интеграции (Минск):
- С экономической точки зрения, как мне представляется, каких-то особо тяжелых потерь для Беларуси не будет. И по газу, и по нефти у нас заключены такие соглашения, которые нельзя назвать легкими, но они вполне приемлемы для белорусской экономики. Самая большая проблема – то, что эти соглашения заключены вне институтов Союзного государства. И по газу мы привязаны сегодня не к институтам Союзного государства, и особенно по нефти. Нефть фактически изъята из единого таможенного пространства, и это само по себе поставило союзный процесс перед серьезными проблемами.
Тем не менее на ближайшие четыре года мы имеем полную ясность и по нефти, и по газу, пересмотр достигнутых соглашений возможен, но это будет уже российской, а не белорусской проблемой.
Мне кажется, что выход из кризиса надо искать не на путях конфронтации, не выстраивая на наших восточных рубежах некий аналог Речи Посполитой. Нам нужно, насколько это возможно, сохранить союз с Россией. И здесь важно, чтобы в самой России произошедшее было воспринято как тема для обсуждения и, не исключено, для пересмотра некоторых аспектов внешней политики. Чтобы эта тема «Нужны ли России союзники?», как и с кем выстраивать союзнические отношения, – была переосмыслена в самой России. Мне кажется, что это возможно – нас чересчур многое связывает.
Кирилл КОКТЫШ, политолог, доцент МГИМО:
- Белорусы, в отличие от всех других стран СНГ, всегда стояли на особом счету. Даже сейчас никакой антибелорусской позиции в российском обществе нет. Но в чем одна из ключевых проблем формирования Союза?
Предложения белорусской стороны в основном сводились к тому, что по форме это будет конфедерация, а по полномочиям первого лица – федерация. Россия выступала более радикально и практически требовала вхождения Беларуси в Федерацию на правах нескольких областей-субъектов. Понятно, что и то, и другое было в равной степени неприемлемо для реального объединения.
И встал вопрос, на каком основании Россия продолжает дотировать соседнее государство? При этом Россия не отказывалась от Союза и от союзного проекта. По сути, произошел возврат к традиционной схеме: сначала строится экономическая база объединения, потом на ней возникают соответствующие политические конструкции. Так происходило в Европе с 1951 года, когда возникло Соглашение по углю и стали, прообраз нынешнего Евросоюза. И только через 40 лет, в 1991 году, произошло политическое форматирование. И то не факт, что нынешний формат – окончательный. Тем более что проект Евроконституции оказался провален.
Поэтому переход на рыночные правила во взаимоотношениях двух стран – это шаг не назад, а вперед, к развитию нормальных добрососедских отношений между Россией и Беларусью. Почему же возник конфликт?
Стали вводить экономические основания взаимодействия, но не ввели никаких политических оснований. До сих пор не сформулированы интересы России в отношении стран СНГ. Что Россия хочет увидеть? На каких принципах она готова дружить и каким образом хочет сотрудничать?
Собственно, кризис показал, что без внятных ответов на эти вопросы никакая интеграция на постсоветском пространстве невозможна. Если такие ответы появятся, наверное, жить всем нам будет проще. Поскольку Россия станет предсказуемым партнером и будет понятно, о каких совместных проектах с ней можно говорить. На сегодня проектов нет – есть только экономика. Но этот этап, наверное, более-менее исчерпан.
Перспективы движения Беларуси в восточном направлении громадны и более чем существенны. В первую очередь меняется весь расклад отношений России с Европой. Россия плотно интегрируется с Германией. Мы создаем рынок между Россией и Германией, на котором Беларусь может успешно действовать. В первую очередь потому, что она – единственная страна в Восточной Европе, где существует столь образованная рабочая сила. Это громадное конкурентное преимущество, если развивать сотрудничество в этом направлении.
Это тот путь, тот проспект, по которому можно двигаться и на котором можно очень многого достичь.
Михаил РЕМИЗОВ, президент Института национальной стратегии:
- Россию сейчас принуждают подписать Энергетическую хартию. У европейцев консолидированная позиция, и им нужны свои правила игры на геополитическом рынке северной Евразии, закрепленные в Энергетической хартии. Как Москве сопротивляться этому давлению? Только единственным образом: она должна предложить и выработать собственные правила игры, транзитные прежде всего, и согласовать их со своими основными партнерами: с Казахстаном, Азербайджаном, Украиной, Беларусью.
Россия должна сделать эти ключевые страны своими союзниками по отношению к Европе. То есть если мы отказываемся принимать европейские условия, мы просто обязаны предложить собственные. Я считаю, что они должны основываться на принципах реального таможенного союза. И в том числе – на единых тарифах по энергоносителям и, возможно, на совместном использовании прибылей от реэкспорта среднеазиатского газа, по совместному инвестированию этих прибылей в топливно-энергетический комплекс, в другие приоритетные проекты.
Все это, в принципе, возможно, но, опять же, требует политического решения о приоритете региональной интеграции над глобальной интеграцией.
Согласен с Павлом Бородиным, что мы можем построить полноценный объем экономики, если у нас будет 300 миллионов потребителей. И что мы тогда будем свободны от кризисов, которые вызывает глобализация во многих странах мира. Поэтому если мы говорим о политических решениях применительно к интеграции с Беларусью и отношений с Белоруссией, то главный вопрос заключается в том, какая модель интеграции, какая модель отношений является для нас главной.
Почему для России неприемлема конфедерация? Потому что если мы идем на конфедерацию, то у нас есть Татарстан, есть Башкортостан, и будет очень сложно удержать эти республики от того, чтобы они не начали более серьезную борьбу за повышение своего статуса. Мы не можем себе позволить терять свою государственность, поэтому готовы говорить только о едином новом федеративном государстве. Принципиально о новом государстве. То есть это не будет ни вхождение России в Бела-русь, ни вхождение Беларуси в Россию. Хотя против вхождения России в Беларусь лично я бы ничего не имел против.
Другой вариант – это создание самой Россией новой концепции союзничества. В Соединенных Штатах, к примеру, статус страны-союзника закрепляется законодательно: и на уровне всех преференций, которые предоставляют своим союзникам, и на уровне тех требований, которые им адресуют.
Было бы очень полезным для России закрепить статус страны-союзника и прописать, определить в этом статусе: во-первых, что мы можем дать своим союзникам, например, единое тарифное пространство или опору на свой внутренний рынок. И что мы хотим от своих союзников.
А хотим мы от них, на мой взгляд, трех вещей. Это военно-политический союз, это статус русского языка и статус самих русских в соответствующих государствах, их нормальное положение, и третье это интеграция в ту самую региональную экономику, которая нам нужна. В единое таможенное пространство, в единые тарифы.
Все это Беларусь готова нам дать. Так вот, Белоруссия по своим объективным характеристикам, по особенностям своего политического класса и своей социально-экономической структуре является идеальным союзником для России.
Такие вот мысли экспертов о том, как нам дальше жить вместе. Очень хочется, чтобы здравые и конструктивные идеи и предложения были услышаны в структурах власти и помогли бы всем нам быстрее двигаться к реальному Союзу. Надеемся, что полезный диалог будет продолжен.
