Не сделаем большого открытия, заявив, что коррупция любит погоны. Эта мысль звучала в выступлении Президента страны на недавнем совещании по вопросам эффективности принимаемых мер по борьбе с коррупцией.
Искусительница в шуршащих одеждах не только любит погоны, но и срывает их в результате подталкивания (порой примитивного, а иногда и весьма изощренного) конкретных офицеров и прочих чинов к неблаговидным деяниям.
Когда мы в отделе журналистских расследований и криминальной хроники знакомились с материалами совещания у Президента, то поразились: насколько мысли, высказанные Александром Лукашенко, перекликаются с читательской почтой «Р».
За каждой его цитатой – конкретные истории, зачастую поломанные судьбы людей, призванных бороться с коварным злом.
Почему так случилось? В чем не только вина, но и беда служивых людей, обвиненных в коррупции? В сегодняшнем выпуске «Темы номера» мы попробуем ответить на эти вопросы.
Эта история прошла три круга вмешательства. Или, точнее, невмешательства, если учесть, что до сих пор после читательских обращений газета так и не выступила. В защиту Алексея Боякова вначале пришло коллективное письмо. Затем несколько раз письменно и устно к редакции апеллировала по тому же поводу Наталья Давыденок. И, наконец, дважды письменно излагал свои доводы отец осужденного Петр Карпович Бояков. Так и собралась «критическая масса», необходимая для того, чтобы газетная статья состоялась.
Сусанины наших дней
Крестьянин из деревни Деревеньки Костромского уезда России Иван Сусанин, как мы знаем из истории, спасая царя Михаила Федоровича, зимой 1613 года завел польских интервентов в непроходимое лесное болото, за что был замучен.
Претендующие на сусанинские «лавры» Андрей Сереков и Алексей Бояков из белорусского города Климовичи без малого четыре века спустя организовали, как говорится в приговоре суда, «заведомо незаконный беспрепятственный проезд с территории Республики Беларусь на территорию Российской Федерации автомашины «пежо» с грузом лома черного и цветного металлов для последующей продажи данного груза». Завели их в это криминальное «болото» организаторы и вдохновители оперативного эксперимента по выявлению лиц, содействовавших незаконному вывозу за пределы Беларуси лома цветного и черного металлов. Они, кстати, в отличие от отряда польских интервентов, без особых издержек выбрались из «болота». Так что, пожалуй, не Серекова с Бояковым, а именно проводивших оперативный эксперимент правоохранителей и их помощников (были задействованы три гражданина) следует считать сусаниными наших дней.
Ведь в итоге Серекова суд Климовичского района признал виновным в совершении покушения на принятие должностным лицом для себя материальных ценностей, предоставляемых исключительно в связи с занимаемым должностным положением, за невыполнение в интересах дающего взятку действия, которое это лицо должно было совершить с использованием своих служебных полномочий. А Боякова – в оказании содействия Серекову в совершении аналогичного коррупционного покушения. Это нарушение закона для каждого обернулось лишением свободы сроком на шесть лет, конфискацией имущества и лишением права занимать должности в правоохранительных органах на протяжении пяти лет.
Все дело — в квалификации
Под стражу приятелей взяли прямо в зале суда, до этого они находились под подпиской о невыезде. Дополнительное наказание – лишение права занимать должности, связанные с осуществлением исполнительно-распорядительных функций, сроком на пять лет — суд влепил под горячую руку и простому рабочему, который в соответствии с законом его не заслуживал. На мой взгляд, не случайно, так как квалифицировать действия обвиняемых можно было по-разному. Дело в том, что на день совершения действий, которые вменялись им в вину, оба работали в Климовичском РОВД. А. Сереков – милиционером-водителем группы тылового обеспечения. А. Бояков – радиомехаником по найму, обслуживал радиотехнику местного райотдела и сотрудником милиции не являлся. Первый оказался должностным лицом, второй, обычный рабочий, — его пособником.
Суд установил, что Бояков предоставил сотруднику милиции Серекову информацию о желании охотников за ломом черных и цветных металлов вывезти свой груз за пределы Беларуси. Потом оба они указали дорогу, ведущую из деревни Красовка через Новый Дедин Климовичского района на территорию Российской Федерации в обход постов милиции, а также сопроводили автомашину «пежо» с металлоломом до границы. За указанные заведомо незаконные действия приняли 100-долларовую купюру, предоставленную в связи с занимаемым Серековым должностным положением. Однако довести свой преступный умысел на получение взятки сообщники не смогли по не зависящим от них обстоятельствам, поскольку переданная купюра являлась фальшивой.
Сразу возникают вопросы: что, у тех, кто организовывал и проводил оперативный эксперимент, не нашлось подлинной купюры достоинством сто долларов? Или должностное положение милиционера-водителя группы тылового обеспечения и «тянуло» лишь на фальшивку? Кстати, Бояков в суде заявил, что сразу определил: «сотка» фальшивая. Но суд этот довод не принял: раз положил в карман (из которого купюра при досмотре и была извлечена в заключительной стадии оперативного эксперимента), не высказал сразу по этому поводу сомнений – значит, была взятка, виновен в ее получении. Не принял суд во внимание и утверждение Серекова о том, что он злополучным зимним субботним днем свое служебное положение или полномочия сотрудника милиции не использовал: сопровождал микроавтобус с металлом и находившимися в нем людьми по просьбе приятеля в нерабочее время как частное лицо, на службе в это время не находился и к сотрудникам милиции ни с какими просьбами не обращался…
В приговоре суд не указал, по каким основаниям принял во внимание одни доказательства и отверг другие, между которыми имелись существенные противоречия. Много вопросов появилось к тем, кто проводил оперативный эксперимент. В протоколе вручения денег почему-то указано, что они предназначены для перепроверки сообщаемого факта, а не для проведения оперативного эксперимента. И таких замечаний у стороны защиты собралось немало.
Судебная коллегия по уголовным делам Могилевского областного суда вынуждена была приговор изменить. Из описательно-мотивировочной части исключили упоминание о том, что Бояков и Сереков действовали по предварительному сговору с целью получения взятки. Постановили считать, что Бояков оказал пособничество в совершении этого преступления.
Но и это судебное решение сочла несправедливым Генеральная прокуратура. Один из заместителей Генерального прокурора принес протест в президиум Могилевского областного суда на предмет отмены состоявшихся по делу судебных решений и направления дела на новое судебное разбирательство. В нем он обоснованно указывал на существенные противоречия в судебных документах, что повлияло на правильность применения уголовного закона. В частности, признавая Серекова виновным в получении взятки за бездействие, а Боякова – в пособничестве этому преступлению, суд в приговоре не раскрыл, в чем выразилось бездействие должностного лица. Между тем описание в приговоре содеянного осужденными является действием, а не бездействием. Дана неверная юридическая оценка содеянного ими. Сереков и Бояков не являются субъектами инкриминируемого им преступления, поскольку второй сотрудником милиции не являлся. В круг обязанностей первого расстановка постов милиции не входила, сопровождение им груза металлолома происходило в выходной день, он не был в форменном обмундировании…
Участвовавший в заседании президиума облсуда заместитель прокурора Могилевской области Ф. Войтехович протест поддержал. Тем не менее было принято совсем иное решение, нежели то, которого добивалась прокуратура. Уголовное дело на новое рассмотрение так и не направили. Ограничились очередным изменением судебных документов.
Протест отклонен
Президиум областного суда счел несостоятельными доводы протеста заместителя Генерального прокурора о том, что осужденные не являются субъектами инкриминируемого преступления, а действия Серекова должны быть квалифицированы по ст. 425 УК. Пособником в получении взятки, подчеркнул президиум облсуда, может быть и не должностное лицо, поэтому Бояков является субъектом данного преступления. В то же время он исключил из судебных решений указание о признании А. Серекова виновным в покушении на получение взятки за невыполнение в интересах ее дающего действия, которое он мог совершить с использованием своих служебных полномочий. Исключил и указание о признании А. Боякова виновным в пособничестве Серекову в покушении на получение взятки…
Президиум Могилевского областного суда постановил А. Серекова считать осужденным за покушение на получение взятки. А. Бояков признан виновным в пособничестве на получение взятки за заведомо незаконное действие. В остальной части состоявшиеся по делу судебные решения в отношении осужденных оставлены без изменения.
«Заместитель Генерального прокурора обоснованно внес протест. А вот президиум областного суда без должных на то оснований оставил его без удовлетворения. После принятого им в 2007 году постановления неясностей и вопросов по данному уголовному делу не убавилось. Мы, родители Алексея Боякова, стучимся по этому поводу в разные инстанции, доказываем, что сын не был пособником в получении взятки. Фальшивую купюру он сам получил и никому ее не передавал. Но все наши усилия тщетны. Нам заявляют, что мы, родители, не имеем права обращения в инстанции по данному вопросу. Незаконно осудили сына, а родители не имеют права знать, за что же он сидит. С жалобами Алексея никто должным образом не разбирается».
Это строки из письма в редакцию Петра Карповича Боякова. Конечно, оно во многом слишком категоричное. Но пусть бросит в меня камень тот, кто считает, что доводы отчаявшегося отца лишены резона...
И еще. Лично я как журналист удовлетворен той оценкой проведения оперативных экспериментов, которую дал Президент. Неудивительно, что именно на проведение оперативных экспериментов на грани провокации, разного рода несуразицы в связи с этим в редакцию поступает больше всего жалоб. Поверьте: по этим письмам можно написать целую книгу.
