Солодуха и медведи

Меня на свалку истории отправить, быть может? Или в клинику для опытов? Никак не могу я освоить современную поп–музыку в полном объеме: в Интернете ее столько, хорошей и разной, что, по–моему, уже нет никакого смысла ее обозревать. То новое, что я узнаю утром, к полудню безнадежно устаревает. Хоть и пытаюсь обнаружить на вертких музыкальных сайтах имена новых «икон» белорусской поп–эстрады — тщетно. Давайте же поговорим начистоту, с обнаженными кинжалами амбиций. Все равно в этой зимней вьюге нас никто не услышит. По–моему, их больше нет — кумиров миллионов. И никогда не будет.

В теперешнем информационном потоке сложно уловить выражения лиц артистов, их индивидуальную мимику и персональный месседж. Трудно сосредоточиться, когда кругом голосящие сирены, нимфы, сатиры. Дело не в том, что эти лица утратили простоту, осмысленность. Время ускорилось. Не успеваешь утром сказать комплимент тому или иному артисту, как красавец сцены или будто бы тебя не расслышал, или пополудни улетит в Таиланд танцевать стриптиз. Признаться, я и сама устала отмахиваться от советов знакомых: «Вика, посмотри этот культовый фильм, послушай культовую песню».

Но что считать культом сегодня? После того как ушел Бергман и Антониони, перестал играть свои терции мастер авангарда Штокхаузен, не снимает больше мультфильмы мастер советского абсурда Татарский?

Настало время, я чувствую себя случайной гостьей в «зазеркалье»: где истина, где ложь, где правдивый образ — непонятно! Я вхожу в зал музыкальной славы и нахожу лишь тихую уборщицу с влажной тряпкой, она молчаливо отодвигает меня шваброй от экспонатов: «Не шуметь! Не прислоняться вплотную к экспонатам!» Прислоняться, по правде сказать, нет ни времени, ни желания.

Знакомая картина: в ночном клубе подхожу к барной стойке в поисках живой влаги, кто–то рядом — то ли случайная посетительница, то ли хозяйка минувшей вечеринки, одна из 75–процентных — пытается мне напомнить о завтрашнем интервью. Кто виноват, что я не различаю звезду в подкравшейся девушке? Мало певиц по ОНТ показывают? Да нет же. Просто в этих дамах нет ничего запоминающегося: «Алена Ланская? Аня Шаркунова? Не узнаю вас в гриме».

Спросите у меня, кого из белорусских артистов я безошибочно, в темноте, узнаю на ощупь? Только не смейтесь — Александра Солодуху. Любой организатор гастролей вам подтвердит: из наших попсовиков наверняка собирает залы только Солодуха. Вспомню случайную вечеринку, когда артист вошел в клуб посреди разгоряченного вечера, — вся певческая публика притихла, запустив встревоженный шепоток: «Саша здесь...» Для нашей земли белорусской Солодуха — что Майкл Джексон для Америки: последний из поп–артистов, кто отмечает юбилеи — 20 лет на сцене, 30, 50...

Есть ли в популярности Саши заслуга композитора Эдуарда Ханка? Без песни «Здравствуй, чужая милая...» (хотя некоторые говорят, что песенка эта была известна задолго до Ханка) мы сейчас постигали бы феномен Солодухи? Не знаю. Но Саша, мне представляется, гораздо дальновиднее ушедшего в глухую творческую оппозицию композитора Ханка. Солодуха успел вскочить в последний вагон музыкальной индустрии: когда имидж и образ артиста, вышедшего на сцену, не подвергался критике. Зрители верили: артист на сцене — потому что он талантливый плюс трудяга, добился всего сам. Попробуйте отвезти Солодуху на год в Норвегию полюбоваться фьордами. Что он там устроит? Правильно, аншлаг. Окажись вместо зрителей белые медведи — Солодуха и мишек заставит показывать ручки и притопывать лапкой, лично я не сомневаюсь.

А выбросьте в эти снега и льды тонкокожую Аню Шаркунову? Замерзнет еще прежде, чем ступит на пирс и затянет свой «Последний лист»... И только через двести лет по ее скелету археологи восстановят хрупкое строение девушки XXI века.

Кстати, задолго до Саши Солодухи Ханок создал как минимум еще две «иконы» — Тихановича и Поплавскую. Их дуэт до сих пор во время сольных концертов после двух–трех новых песен «добивает» зрителей его хитами. Наверняка у современного читателя злополучная «теория волн» самого Эдуарда Семеновича вызывает иронию. И это объяснимо. Уж как Ханок ни загонял в «волны» Аллу Пугачеву, его теория сегодня выглядит не более чем вымученный анахронизм.

Если и есть в этой жизни волны, то только холодного Балтийского моря на конкурсе «Новая волна».

Можно долго рассуждать о кризисе имен в поп–музыке, о нетократии (власти компьютероимущих), но лично у меня — рабочий полдень, значит, самое время сменить тему. В следующей колонке обсудим откровенные карикатуры поп–индустрии, ее постеры и флэшбэки. А Майкл Джексон, Мадонна, Стинг, Солодуха — последние живые «иконы» нашего музыкального «вагончика».

Вагончик тронулся, как известно, — а мы остались. В сетях.

Тятя, тятя, кого они притащат в следующий раз?..