Коллаж Юлии КОСТИКОВОЙВ очередной раз небо застлали неглубокие, но назойливые тучки. Мелкий, но по-летнему теплый дождик то начинался, то вновь переставал, дав знать о себе. Тут и подъехал ко мне Захарыч на своем Булане. Несмотря на уже в целом почтенный возраст, любил он погарцевать на своем красавце верхом. То ли зовут его так, то ли по батюшке кличут Захарычем. Не знаю… Сейчас он сказал, что если после обеда не будет дождя, то заедет на своем мини-тракторе за сеном. Однако я не торопился его отпускать. Знал, что в те дни, когда у Дома охотника было совершено убийство одного из постояльцев, смотрителем этого, с позволения сказать, учреждения был Захарыч. Он подменил попавшего накануне в больницу моего доброго знакомого Генриха. Мне захотелось расспросить утреннего гостя о том происшествии почти десятилетней давности, ибо для этого появились кое-какие основания. Но о них позже…
— Захарыч, а идем-ка в беседку, и там, за чаем, напомнишь мне кое-какие события, — предложил я соседу. — Тогда и тебя потаскали следователи вдоволь. Я имею в виду убийство Никитой того постояльца.
— Что было — то было, — махнул рукой гость. — Слава богу, забывать о том кошмаре уже стал, — вздохнул Захарыч. — А зачем это тебе, Иванович, вдруг понадобилось?
Я сделал вид, что пропустил его слова мимо ушей, и изъявил неподдельное желание его выслушать.
Читайте также
Жил он со своей Аксиньей за озером, на другом берегу, и сам любил порыбачить. А здесь такие конкуренты объявились. Потом говорил, что сам не помнит, как все произошло. Пошел с большим ножом к Дому охотника и подстерег по очереди двух подвыпивших браконьеров. Вообще-то, собирался просто попугать под покровом наступившей ночи только одного, но тут как снег на голову свалился второй. Ему тоже нанес удар Никита. Первый умер на месте, а второго вроде как спасли, но и тот через месяц скончался. Правда, тогда у того, второго, были другие обстоятельства и его не записали «на счет» бывшему завхозу.
Вся фишка этой истории была в другом. Преступление выглядело дерзким, даже вызывающим, но грозило остаться нераскрытым. На нашем берегу людей по пальцам пересчитаешь. На другом — почти вымирающая деревушка, где, почитай, одни пенсионеры живут. Проверяли всех, в том числе и Никиту, но у него было почти железное алиби. Накануне у него сильно болела спина, пришлось даже «скорую» вызывать. Позже врачи объясняли, что не мог он с таким диагнозом перейти в обход или даже переплыть на лодке озеро. Да и Аксинья подтвердила, что в ту ночь он после выпитых таблеток спал как убитый.
Тогда у меня случилось несколько длительных командировок, а когда вернулся в эти края, узнал, что Никиту все же вычислили и осудили на приличный срок.
— Как я понимаю, — прищурился Захарыч, — Никиту выдала сама Аксинья. Когда с мужем беседовал следователь, она вошла в горницу и спросила, куда подевался их самый острый нож. Понятно, что Никита отмахнулся от досаждающей бабы, но следователь не мог не насторожиться.
Позже мне довелось и самому пообщаться со следователем, который вел это дело. Толковый молодой человек. Он рассказал мне интересную деталь, ставшую еще одним проколом Никиты. На третий день после происшествия у Дома охотника на местном кладбище хоронили бывшего директора школы. Никита не мог не пойти и не попрощаться с человеком, которого хорошо знал и с которым, как считали многие, дружил. Он пошел на кладбище, прихрамывая, опираясь на трость, показывая всем видом, что все еще болеет. Однако в какой-то момент потерял бдительность и прошел в толпе людей, не прихрамывая. Среди присутствующих на похоронах был и оперативник, который даже заснял на видео этот инцидент. Возвращаясь с кладбища, Никита вновь хромал, но алиби его уже не работало. Остальное, как сказал мне тогда следователь, было уже делом техники.
По словам Захарыча, Аксинья не дождалась Никиту. Все годы, пока мужа не было, болела и незадолго до его возвращения умерла. На похороны почему-то не приехала их единственная дочь, живущая ныне, кажется, в Мурманске. Хоронили сельчане. Вскоре по какой-то амнистии выпустили и Никиту. Теперь он живет один.
Пора рассказать о том, почему я вернулся к этой истории. Дело в том, что накануне я рыбачил недалеко от берега, где стоит подворье Никиты. От больших деревьев падала широкая тень, и меня трудно было заметить. Зато я в свой любимый бинокль хорошо рассмотрел хозяина дома. Никита — я это четко увидел — держал в руках ружье и бережно его поглаживал. Затем направился с ним в амбар. Что он задумал? Откуда у него оружие? Еще недавно участковый милиционер рассказывал мне, что на том берегу в деревнях зарегистрировано только три ружья. Никиты среди их обладателей не числилось.
Я задумался. Это только в известной поговорке утверждалось, что ружье раз в год и само стреляет. Это своего рода метафора, не больше. Ружье само не стреляет. И я поехал к Никите.
Хозяин подворья встретил меня настороженно. Однако я умею расположить к себе собеседника. Вскоре мы мирно беседовали, сидя на широкой лавке у ворот. Я передал Никите пакет с угощениями. Приврал, что скоро в их деревеньке проведут большую операцию по поиску незарегистрированного оружия.
— Да я что, я сдам его участковому, — сказал Никита. — Когда-то припрятал его перед тем, как сел в колонию. Теперь оно мне зачем? А за гостинец спасибо — завтра дочь из Мурманска приедет с внуками.
После обеда разразился дождь, и Захарыч не приехал за сеном. Ничего с ним не станет. Просохнет. Погода в этих краях хоть и капризная, но по-своему добрая. Не дает надолго печалиться. Солнышка всем хватит…
