Но и здесь не все так просто: одни проекты требуют значительных капиталовложений, другие имеют низкую отдачу, а какие-то не поддерживают экологи. Взять торф. Несмотря на то, что при его сжигании выделяются оксиды углерода, в республике планируют вернуться к показателям тех лет, когда производство энергии из этого сырья составляло порядка 1,2 миллиона тонн условного топлива.
— Как эколог я не приветствую это направление, имея в виду промышленное использование торфа в крупных масштабах, — говорит начальник специализированной инспекции государственного контроля за охраной атмосферного воздуха, озонового слоя и климата Министерства природных ресурсов и охраны окружающей среды Сергей ЗАВЬЯЛОВ. — Но обеспечивать торфобрикетом население необходимо, потому что если его людям не дать, то они просто вырубят все деревья в округе. К тому же, считаю, не стоит сейчас транжирить это богатство страны (только промышленные залежи топливного торфа приблизительно равны 250 миллионам тонн, что составляет 5,5 процента оставшихся запасов. — Прим. автора), а оставить его будущим поколениям. Заметьте, как американцы бережно относятся к своим природным ископаемым. Той же нефти, которую берегут для потомков, выкачивают у себя совсем немного, предпочитая ввозить ее из других стран. И нам надо быть более экономными, хотя бы потому, что в будущем, надеюсь, появятся технологии, которые позволят более эффективно использовать торф как топливо, или же научимся получать из него ценные вещества. Например, сорбенты. Они стоят дорого, и за вырученные от их продажи деньги мы сможем купить те же газ и нефть.
— Если не торф, что тогда?
— Наше министерство будет поддерживать такие проекты, где источником энергии являются биогаз, ветер, древесина, в том числе лигнин (отходы производства технического этилового спирта и кормового микробиологического белка, смесь древесной щепы и опилок), отходы сельхозпроизводства. В Чехии, например, есть специальные технологии по переработке остатков соломы. Их не сжигают на полях, а брикетируют и используют потом в местных школах и других общественных зданиях для отопления. Положительно мы относимся к турбодетандерным установкам, которые используют энергию редуцированного газа. Первая из них была смонтирована несколько лет назад на Лукомльской ГРЭС. Скоро такая установка появится и на минской ТЭЦ-4.
— Поскольку в Западной Европе уже с десяток лет занимаются производством тепла и электроэнергии из отходов, то, надо полагать, это перспективное направление.
— Наши специалисты изучали опыт Германии, Дании, Швеции, есть предложение на этот счет от правительства федеральной Земли Форральберг (Австрия), и уже в этом году впервые три белорусских предприятия будут оборудованы биогазовыми энергетическими комплексами. Один из них строится на Гомельской птицефабрике, два других будут смонтированы на зональной опытной станции по птицеводству в Заславле и в брестском селекционно-гибридном центре “Западный”. Появятся подобные установки и в других регионах, всего их в ближайшей перспективе планируется построить шесть.
— Какова стоимость такой установки?
— Точно не скажу. До недавнего времени она стоила в пределах 1 миллиона евро, но сейчас дороже. К тому же каждый проект индивидуальный, и стоимость объекта зависит от мощности установки. Скажу только, что финансироваться программа будет по линии Минсельхозпрода, Минэнерго, Минприроды и из собственных средств заказчика. Доля нашего министерства в этом году составляет примерно 2,5 миллиарда рублей. Минприроды, к слову, финансирует еще строительство в Несвижском районе аналогичной установки, но разработанной в нашей стране.
— Почему ваше ведомство решило вкладывать деньги именно в этот проект?
— Суть биогазовой технологии в том, что в установках будут перерабатываться отходы сельскохозяйственного производства, основным компонентом которых станет навоз. Он содержит много различных веществ, в том числе и метан, отчего имеет специфический запах. Так вот, биогаз и есть тот самый метан, получаемый от разложения органической части навоза в условиях отсутствия кислорода. Затем он поступает в энергоблок, где вырабатывается тепловая или электрическая энергия, а из отработанной биомассы на выходе — экологически чистое удобрение. К слову, только установка на СГЦ “Западный” поможет сэкономить 1134 тонны условного топлива. В целом потенциал по биогазу в Беларуси оценен в 160 тысяч тонн.
— Природный газ — экологически чистое топливо, чего не скажешь, например, о дровах. Не получится ли, что, переходя на более дешевые энергоресурсы, наша страна ухудшит свою экологию?
— Действительно, при сжигании древесины и древесных отходов есть выбросы загрязняющих веществ и парниковых газов. Но принято считать, что углекислый газ, образуемый при этом процессе, является нулевым вариантом, т.е. мы не увеличиваем выброс парниковых газов потому, что деревья росли, забирали углекислый газ, а затем при сжигании вернули его обратно. Поэтому здесь с точки зрения сохранения климата все в порядке.
— Сергей Владимирович, в республике планируется задействовать не только биогаз, но и другие нетрадиционные виды энергоресурсов. Например, воду.
— Потенциальная мощность всех водотоков в Беларуси составляет 850 МВт, в том числе технически доступная — 520 МВт, экономически целесообразная — 250 МВт. Основными направлениями развития малой гидроэнергетики станут сооружение новых, реконструкция и восстановление существующих ГЭС. Но это направление не является все же приоритетным, поскольку страна у нас равнинная и нет горных рек, обладающих большим потенциалом. К тому же особого рассмотрения требуют вопросы сооружения каскадов ГЭС на реках Сож, Днепр, Припять, так как возможные масштабы затопления прилегающих территорий ограничены зоной загрязнения радионуклидами.
— Ветроэнергетика у нас пока в зачаточном состоянии, ветряков мало да и, говорят, коэффициент полезного действия их небольшой.
— С помощью немецкой стороны в Мядельском районе построены две ветряные энергетические установки, и уже проводился сравнительный
съем характеристик с аналогичными по мощности ветряками, установленными в континентальной части Германии. Так вот, наши ветроустановки в течение года выработали больше энергии, чем немецкие. Правда, в Германии ветряки стоят и в районах морского побережья, где дуют сильные ветры. В Беларуси определено около 1840 мест, пригодных для эксплуатации ветряков, так что ветроэнергетика в любом случае будет развиваться в стране.
— А что вы скажете по поводу использования солнечной энергии, геотермальных вод, коммунальных отходов?
— Вопрос гелиоэнергетики широко не рассматривался ни в Республиканской программе энергосбережения на 2006—2010 годы, ни в последних решениях правительства. Она для нас еще экзотика. Хотя должен сказать, что на протяжении двух последних лет на экологических форумах мы показывали разработки белорусских ученых по преобразованию солнечной энергии в тепловую. Установки наглядно демонстрировали процесс нагрева воды за счет солнечных батарей даже в сентябре. Но в Беларуси порядка 250 дней в году — пасмурные, поэтому широкомасштабное применение гелиоустановок ограничено погодными условиями.
Что касается геотермальных вод, то этот проект также не считается пока приоритетным. У нас нет таких горячих источников, как, скажем, на Камчатке.
А вот использовать коммунальные отходы не только возможно, но и нужно. Потенциальная энергия, заключенная в коммунальных отходах, образующихся на территории страны, равноценна 470 тысячам тонн условного топлива. Необходимо только наладить раздельный сбор мусора и иметь современные технологии. При наличии безопасной экологической технологии можно использовать и промышленные отходы, обладающие горючим потенциалом.
