Пессимисты делают прогнозы. Оптимисты — хорошее киноК этому интервью я оказалась решительно не готова... Накануне, узнав, что многосерийный проект телекомпании «ВоенТВ» «Брестская крепость» о первых днях войны номинируют на «Телевершину», я окончательно утвердилась в своих подозрениях относительно Дениса Скворцова: дальновидный молодой человек с холодной головой, расчетливо делающий ставку на фестивали, иначе зачем бы он стал снимать до такой степени нетрадиционное кино на эту в общем–то уже традиционную тему? Но едва переступив порог мастерской режиссера Скворцова, я поняла, что все мои заготовленные «провокационные» вопросы несостоятельны. Кино он снимает точно так же, как и живет, деля квартиру с друзьями–художниками, дети которых рисуют везде, где только можно, создавая дополнительную грань этого дома, способного предстать перед гостем в любом ракурсе. Серьезное классическое искусство в виде хрестоматийных репродукций и кассет со знаменитыми и не очень кинофильмами на каждом шагу перемежается со следами хулиганских проектов хозяев. Денис, например, по ночам монтирует здесь авторское кино под названием «BBS» (расшифровывается как «Большие Барабаны и Саксофон») — между прочим, эту короткометражку о любви и искусстве в стилистике милитари–комикса уже ждут на Берлинском кинофестивале.
— Ты когда–нибудь говорила, что тебе все «по барабану»? — спрашивает он у меня совершенно серьезно, чуть растягивая слова. — Во–от, значит, и у тебя есть свои Большие Барабаны.
Объяснять подробнее идею будущего фильма Денис не намерен: мол, сама все увидишь и поймешь, как захочешь. Но позже все–таки замечает:
— Вот таким и должно быть белорусское кино.
То есть ярким, зрелищным, когда каждый кадр радует глаз сам по себе, одновременно создавая ненавязчивый второй план. Для Дениса Скворцова, начинавшего свой путь в искусство художником–графиком, «картинка» на экране важна не меньше сюжета. И это при том, что все его фильмы так или иначе связаны с армейской темой.
— Армия — это моя карма, — говорит он о себе.
— А ты не пытался...
— Изменить карму? Карма — это данность. Стоит ли пытаться ее менять, когда можно получать от этого удовольствие?
— Значит, «Брестскую крепость» ты делал для удовольствия? Ведь в такой стилистике, с такими компьютерными эффектами кино у нас не снимают...
— А это кино что, разве в Африке было сделано? В другом у нас проблема. В стране нет института критики! Такого, какой существовал в советские годы. Выпускались же целые книги, где по костям разбирали достоинства фильма не только с идеологических позиций. Да и не было там практически никакой «партийной идеологии»... Искусству необходим критик. Чтобы не деградировать.
— И все–таки, почему именно Брестская крепость?
— Есть большая команда графиков, сценаристов, операторов, словом, группа единомышленников, к которым я причисляю и себя. Проект о 1941 годе — наша давняя задумка. В свое время я предлагал его «Белвидеоцентру», творческому объединению «Телефильм», когда оно еще существовало... В конце концов этим заинтересовалось «ВоенТВ». Теперь в сотрудничестве с этой телекомпанией планируем снимать следующие серии о первых днях войны в Белоруссии.
До сих пор нельзя однозначно судить о том времени. Для чего, думаешь, в «Брестской крепости» так театрально воткнуты в землю винтовки со штыками? Надо мной еще иронизировали... А это — маячок сюрреализма. Как у символистов начала века: если есть винтовка со штыком — она должна быть воткнута в землю.
Понимаешь, сейчас же почти никто не смотрит телевизор ради конкретной телепередачи. Просто щелкают по каналам до одурения. И моя задача — максимально долго удержать внимание зрителя на своем эфирном продукте. Причем это поверхностная задача. Вторая и основная — разбудить интерес к этой теме.
— Для этого ты и разыскал редкие кадры из немецких архивов?
— Это не я разыскал. Их подарили мне друзья на день рождения. Заказали по Интернету у пиратов хронику из немецких учебных фильмов.
Тут в разговор встревает приятель Дениса, художник, до этого с головой ушедший в компьютер. «Ну и о чем ты сейчас рассказываешь? Это же преступление, Уголовный кодекс! — осаживает он товарища. — Узнают — посадят».
— Ну если посадят, так наконец отосплюсь, — отшучивается Скворцов.
— Тем не менее на «ВоенТВ» об этих кадрах мне рассказывали с гордостью.
— Конечно, потому что такой немецкой хроники в Беларуси до сих пор ни у кого не было. Разве кое–что удалось раздобыть клубу униформистов, но очень плохого качества... А вот когда в Москве делали документальный сериал «Вокзал победы» для российского телеканала...
— К которому ты также был причастен...
— О да, тогда я даже спал в Георгиевском зале Кремля!
— Работали дни и ночи?
— В том–то и дело... Но ты только представь: столько лет этому залу и никто еще там не дрых на полу!
— Итак, сейчас вы намерены масштабно осмыслить первые дни войны в Белоруссии?
— Довольно тяжелый проект... Эти первые 20 дней войны — такой энергетический пласт, который нам не разгрызть и через 100 лет. Сейчас мы только подходим к осмыслению Первой мировой войны, а Вторая мировая будет осмыслена, думаю, лет через 150. Памятники на Бородинском поле стали возводить только к 100–летию этого исторического сражения, когда, наконец, не осталось «белых пятен»...
Наш продюсер давно занимается научной работой по Второй мировой, часто ездит в экспедиции. Понимаешь, мы с тобой сидим в Минске и ощущаем мир, историю через СМИ, Интернет и прочее. А человек отъехал от города на 300 километров и обнаружил в речке целый немецкий состав, который партизаны взорвали еще в 1943 году. Представляешь, месяц назад этот состав был там! Белорусы до сих пор не могут собрать эхо войны. Сколько у нас еще «неразминированных территорий»...
— Интересно, а чем ты занимался до того, как поступил на режиссерский курс к Михаилу Пташуку?
«Учился в Венской академии искусств! — не без гордости отвечает за Дениса приятель. — А еще раньше — в нашей академии искусств на графике».
— После Вены дядя Миша забрал меня к себе на курс, потому что я все время ныл: ну дайте же наконец снять кино, — продолжает сам режиссер. — Все ходил к нему, когда он что–нибудь монтировал.
— А почему дядя Миша, а не Михаил Николаевич?
— Родители дружили с ним. Пташук жил в нашем доме, где сейчас живет моя мама. Помнишь, была еще советская программа «О музыке от А до Я»? Ее когда–то придумала Валерия Владимировна Скворцова. Так что я режиссер во втором поколении. Хотя до мамы, конечно, не дорос пока в плане осмысления профессии. У нее настолько все раскрыто, настолько логично. Видела документальный фильм памяти Мулявина? Женщина — это же совсем другая планета... У мамы есть внутренний стиль. Потому что у нее база — музыка. Она сама — виолончелистка, бабушка моя — вообще удивительная певица, которая не смогла раскрыться, потому что война... У мамы внутри каждого кадра — музыкальная атмосфера плюс четкая позиция, для чего она это делает.
— А ты можешь сказать, для кого создаешь свои фильмы? Для себя, как каждый художник?
— Прекрати. Внутри любого художника сидит гигантский композитный мозг — его эгоцентризм. Никто не творит для себя. Потому и стремится к совершенству. Пташук, например, перемонтировал свои фильмы по 100 раз. Вот где был мастер монтажа, мастер эмоций!.. Вообще, у меня был выбор: или к Соловьеву поехать, который «Ассу» делал, или учиться у дяди Миши. Но дело в том, что я баталист по натуре и дядя Миша был баталистом. Видишь ли, европейская система образования убедила меня в том, что ты должен идти к личности не для того, чтобы научиться держать карандаш в руках, а чтобы перенять отношение к творчеству.
Скажем, у тебя есть некий эмоциональный заряд. Если не обладаешь навыками его проявить — ты деградируешь. Выплескиваешь его обоснованно — ты художник. Необоснованно — преступник. Вот и вся грань...
Недавно студенты нашей академии посмотрели наш незаконченный продукт — я имею в виду «BBS». Пятый год его делаем, уже и куратор «Берлинале» приезжал сюда в мастерскую, просил поскорее заканчивать, а все никак... Ну теперь, надеюсь, уже скоро. Так вот, студенты посмотрели, говорят: хочется работать. Это — мое обоснование.
— Ходят слухи, что «Беларусьфильм» предложил тебе снять игровой полнометражный фильм о современной армии «Щит Отечества».
— Я — солдат кино. Надо снимать — буду снимать. Но там не должно быть ни московских «пристрелянных» актеров, никого — все только свои. Чтобы не уезжали в Москву или Ханты–Мансийск... Хочу еще договориться с нашей академией, чтобы командировала на съемочную площадку студентов, кому это интересно. Чтобы походили, посмотрели, как взаимодействуют графики со съемочной группой, как создаются всякие эффекты...
Мне что досадно: когда–то давным–давно на территории довоенной Белоруссии родился один парень. Звали его — то есть он сам себя звал — Дзига Вертов. Этот парень поставил камеру на машину и начал снимать «движуху», заложив основы основ динамического восприятия мира... И вот это плюс уникальный брэнд «Беларусьфильма» — «Партизанфильм» мы, извините, профукали. Пытаюсь помочь, чем могу...
Фото Артура ПРУПАСА, "СБ".
