Рождество на Брестчине, как рассказывала бабушка, впрочем, как и по всей Беларуси, не переставали праздновать и тогда, когда у церквей перед всенощной выставлялись партийные и комсомольские «заслоны». А участие в колядках учителя и сельсоветчики считали «одним из важных участков атеистической работы».
Как и пятьдесят, и сто лет назад, пусть даже не так ярко, но все же светились под окнами звезды и батлейки. Пусть не так громко и весело, но звучали поздравления и песни:
Нова радость стала,
какой не бывало!
Звезда ясна
над Вертепом
в ту ночь засияла...
— Чи ж тэпэр зымы? И морозу того ныма, и снигу, и тэи вэсёлости…
Словно сейчас вижу: бабушка задумчиво смотрит в полузамерзшее окошко и на удивительно мягком полесском диалекте в который раз начинает рассказывать о колядках своего детства в деревне Турная Кобринского района.
Объединялись колядники в группы задолго до Рождества. Чаще всего — по принципу дружбы или соседства. А еще подбирали девчат и хлопцев с хорошими голосами. Тем, кто выкрикивал песни и поздравления лишь бы как, вразнобой, не только гостинцев хозяева меньше давали, но, случалось, и со двора могли прогнать.
Каждая группа колядников заранее ремонтировала прошлогоднюю или ладила новую звезду или батлейку. Особенно нравились сельчанам и их детворе батлейки — своеобразные фонари, радиусом сантиметров тридцать. Вместо стекла для них использовалась прозрачная папиросная бумага, на которую наклеивались фигурки различных зверушек, персонажей народных сказок. Внутри такого фонаря зажигалась свечка. И когда бумажная оболочка фонаря специальным рычажком приводилась в круговое движение — создавалось впечатление, что фигурки оживают.
Колядовать начинали только со второго дня Рождества. В сочельник же, на Кобринщине его называют Колядой, вся семья собиралась вместе отведать кутью.
Стол устилали душистым сеном и накрывали красивой вышитой скатертью.
Одно место за столом при этом оставляли свободным — как объясняли старики, для тех, кто в дороге. Или душе, которая на тот свет ушла, но с этого еще не вышла...
Трапеза начиналась после того, когда на небе появлялась первая звездочка. Хозяин читал молитву, зажигались свечи. Вспоминали дедов, благословляли ныне здравствующих.
Спиртное на стол не ставили. Весело и светло было на душе и без этого.
У каждого, кто справлял кутью, были свои приметы и обычаи.
Старшие обычно предостерегали молодых: «Нэ выпускайтэ ложку з рук. А то сэрэдына будэ болиты у час жныва».
А еще — хозяин тянул сенину из-под скатерти, чтобы узнать, каким будет в наступившем году урожай льна. Длинная попадется — хорошим.
В первый день Рождества уже ставили на стол скоромное — запеченное мясо, колбасу, холодец, сальтисон, сдобу из теста. Обычаи этого дня тоже свято соблюдались — посещение церкви, затем завтрак, обед всей семьей.
Веселье, ворожба, колядование начинались 8 января и продолжались до Крещения, включая и Щедруху (в ночь под Старый Новый год).
Деревня в эти дни переполняется звонкими девичьими голосами, звуками гармошки, вкусными запахами.
Как ярко под бабушкины воспоминания все это представляется. Месяц, словно по заказу, светит в высоком морозном небе. Звездочки, кажется, сыплются в подолы фартучков вместе с медяками:
Учора звычора
Засвэтыла зора.
Зора засвэтыла,
Свит узвэсэлыла.
Свит узвэсэлывся,
Хрыстос народывся!
Хрыстово роджэнне —
Людям на збавленне, —
поют колядники песню уже на другом конце деревни. А по их протоптанной к завалинке стежке подходят новые:
Здоровы бувайтэ,
Нам коляду дайтэ!
Здоровы святкуйтэ,
дайтэ, нэ шкодуйтэ!
— А ведь были, наверное, и жадные хозяева? — выспрашиваю все до подробностей.
— Были! — бабушка весело улыбается и тут же вспоминает песенку, которую колядники пели в том случае, если их незаслуженно выставляли со двора:
У гэтой хаты
Нэма чого даты!
Пич ободрана,
Господыня...
— Ой, детка, что угодно могли пропеть в ту минуту. А обижаться нельзя было, грех. Тем более что сами своей прижимистостью этого заслуживали.
И про ворожбу у милой моей Анны Фоминичны всегда находилось множество воспоминаний.
Собирались девчата в ночь под Щедруху в одной хате. А потом по очереди выбегали к воротам. С каким именем встретит первого прохожего мужчину, так и жениха звать будут. И смеху было! Однажды бабушке попался Халимон. Такого редкого имени и в окрестностях никто раньше не слыхал, видно, пошутил кто-то. Как выяснилось потом, это был мой дедушка, Николай. Он-то свою невесту сразу узнал, хоть и темно было. Вот и решил над ней пошутить.
Также приносили в хату петуха, а перед ним рассыпали кучки зерна. Какую клюнет, в ту сторону девушка замуж пойдет. А петух, случалось, с насеста попадется сонный. Встрепенет крыльями с перепугу — все зерно в стороны. Это значит гадай потом.
Лили в воду воск, смотрели в зеркало при свечах...
Я всегда слушала бабушкины воспоминания, словно дивную сказку. Теперь сама рассказываю об этом своему сынишке. И так жалко, что столько светлого теперь в прошлом.
Вглядываюсь с грустью во двор своей многоэтажки. А там опять не снег, а дождь… И вдруг темень у соседнего дома озаряется светом колядной звезды. А до моих окон как будто отчетливо доносится:
«Нова радость стала,
Какой не бывало!..»
Анна КОРЕНЕВСКАЯ, «БН»
