Люди в коме — самые сложные пациентыОна всегда будоражила воображение падких на яркие сюжеты кинематографистов. Из ее объятий выбиралась одержимая местью Ума Турман в фильме «Убить Билла», в ее тайны пыталась проникнуть Дженнифер Лопес в «Клетке», а знаменитый испанский режиссер Педро Альмодовар за пронзительную историю о двух женщинах–«коматозницах» удостоился целой россыпи международных призов. Немного мелодрамы, много мистики и целое море фантазии. По такому нехитрому сценарию привыкли судить о коме и мы, наивные зрители.
Не сон, не явь
Спросите 10 человек, далеких от медицины, что такое кома — и «коллективный разум» даст ответ: это что–то среднее между летаргическим сном и клинической смертью. Путаница идет от самого названия, ведь кома с греческого переводится как глубокий сон, хотя не имеет к нему никакого отношения. Совсем из другой оперы и понятие «клиническая смерть». «Это те 5 — 6 минут, в течение которых живет мозг при остановившихся сердце и дыхании, — объясняет профессор кафедры реаниматологии и анестезиологии БелМАПО, доктор медицинских наук Иван Канус. — Удастся за такой короткий срок снова запустить важнейшие функции — человек возвращается к полноценной жизни. Нет — гибнет кора головного мозга, развивается кома». С другой стороны, и болезнью кому не назовешь. Это синдром, к которому, по словам заведующего неврологическим отделением 5–й минской клинической больницы доктора медицинских наук Владимира Пономарева, могут привести практически все более или менее серьезные заболевания — и диабет, и инсульт, и инфаркт, и менингит, и энцефалит, и болезни печени, и болезни почек, и отравления... В пиковых обстоятельствах любой из этих недугов чреват «поломкой» центральной нервной системы. Есть даже мнение, что через коматозное состояние, пусть в течение считанных мгновений, проходят все умирающие. Их разум гаснет, рефлексы утрачиваются, связь с миром отключается — и сознательная жизнь сменяется вегетативным состоянием. Человек вроде бы здесь, но до него уже не достучаться...
Нет клиники, где бы ежедневно не велась борьба за жизнь «коматозника». Это самые сложные и самые дорогие пациенты, на них уходит львиная доля времени и средств. Особый бич реанимаций сегодня — допившиеся до бесчувствия. Многие до больницы так и не добираются. Трудно поверить, что биологическим сосудом человек во цвете лет становится по собственной воле! Но это так: содержание спирта в крови у «коматозников»–выпивох почти достигает смертельной дозы в 5 промилле. В практике же реаниматологов были индивиды и с запредельным, фантастическим показателем 8 промилле. И некоторые, что самое невероятное, из комы выкарабкивались...
Кто вернется?
Вот мы и добрались до самого важного, самого горького для родственников «коматозника» вопроса: кто и когда «проснется»? Не ждите готового ответа. Чтобы сделать прогноз, врачам нужно понять: насколько поврежден мозг? как долго длится кома? в чем ее причина? какова глубина? Одно дело — кома–1, когда речь идет в основном о потере сознания, и кома–2, когда вдобавок нарушаются рефлексы. И совсем другое — кома–3, когда уже самостоятельно не работает ни сердце, ни дыхание, все за человека делает аппаратура. Одно дело — кома Николая Караченцова, длившаяся несколько дней, и иное — состояние Ариэля Шарона, когда счет пошел на недели, месяцы... Можно сколько угодно кивать на пример Фила из сериала «Бригада», открывшего глаза спустя годы. Можно ссылаться на академика Ландау, который в чудовищной автокатастрофе получил травмы, несовместимые с жизнью, но победил в борьбе с комой и вполне активно прожил еще пять лет. Тем не менее белорусским медикам с чудесами сталкиваться как–то не доводилось. Ни Владимир Пономарев, ни Иван Канус так и не припомнили ни одного случая, чтобы человек отпраздновал второе рождение позже чем через месяц после начала комы. Увы, 3 — 4 недели — как правило, лимит для надежд. «Статистика такова: лишь каждый шестой человек возвращается после комы–1 и комы–2 к нормальной жизни, — утверждает Владимир Пономарев. — Большинство, более 60 процентов, к сожалению, погибает».
Впрочем, выживают еще 12 процентов «коматозников», но разве для близких это не оптимистическая трагедия? Сердце стучит, человек дышит и даже может глотать. Не более. Серое вещество мозга погибло окончательно и бесповоротно. С 1995 года в таком состоянии пребывает генерал Романов, тяжело раненный в Чечне. Хотя уж для него в ту пору сделали все возможное и невозможное, вплоть до глубокой прямой стимуляции мозга. Тем большим подвигом кажется история одной семьи из Пинска, где дочка «спит» уже пятый год. И не в элитной клинике, а дома. Героическая мама изо дня в день поддерживает в ней жизнь. «Это редчайший случай за всю мою почти сорокалетнюю практику как реаниматолога, — признает Иван Канус. — Обычно такие пациенты долго не живут: им нужно совершенно особые внимание и забота, на которые способны далеко не все, даже если речь идет о самом близком человеке. Сиделка тоже не каждому по карману: уход за больным в бессознательном состоянии обходится ежедневно минимум в 60 тысяч рублей. Но поверьте, никто и никогда не говорил мне: все бесполезно, доктор, все мы устали, давайте отключим аппаратуру. Это прерогатива самих медиков, в строго оговоренных случаях. Но всякий раз такое решение дается им неимоверно тяжело». «Мы должны констатировать смерть мозга, что равносильно смерти человека. Точка, откуда возврата уже нет, — рассказывает Владимир Пономарев, один из членов специального консилиума. — И вот перед нами лежит молодой человек, попавший в автокатастрофу. За него работает аппарат искусственного кровообращения. Все исследования показывают, что мозг мертв. Но в нас, медиках, долго теплится надежда». Последней она умирает у родственников, вот почему разрешение на забор органов для пересадки, пока это еще возможно, они дают крайне редко. Никак не хотят смириться с очевидным. А в итоге врачи упускают шанс спасти жизнь другим.
Позови меня домой...
И все–таки есть в коме нечто, чего медицина объяснить пока не может. Нечто мистическое, та благодатная почва, на которой пышным цветом расцветают легенды. Балансируя на грани между жизнью и смертью, человек действительно смотрит подчас полнометражное кино. Поэт Арсений Тарковский, погибая от гангрены во фронтовом госпитале, чувствовал, как его душа вывинтилась из тела, подобно лампочке из патрона. Он увидел себя, спящего мертвецким сном, испугался и... вернулся. Думаете, поэтические фантазии? Но вот и минский строитель Александр Ванюкевич за неделю комы навидался всяких «ночных дозоров». Его в тесной каморке давила надвигающаяся откуда–то сверху каменная плита, летал он и в непроглядную тьму неба, был зван на шабаш злых сил. Спасибо маленькому огоньку, позвал обратно на землю. Тут–то Александр Федорович и очнулся — в реанимации. Бывшие «коматозники» нередко рассказывают врачам о своих путешествиях во времени и пространстве. «Мы и сами спрашиваем их об этом, — рассказывает заведующая отделением реанимации Минской инфекционной больницы Елена Короневич. — И, знаете, истории перекликаются. Большинство видят или себя сверху, или воду — водопады, бурные потоки». Видения настолько сильны, что перед глазами у заново родившихся еще долго плавают розетки, стулья, больничные стены. Другой классический вариант откровений — рассказы о трубах, тоннелях и темных закоулках, по которым будто бы бродит заблудившаяся душа. Владимир Пономарев к этому относится весьма скептически: «Большой вопрос: действительно ли пациент видел это в коме или это было подсознательно навеяно теми же фильмами и книгами?» «Вряд ли в глубокой, тяжелой коме может идти речь о каких–то видениях, — вторит коллеге Иван Канус. — Другое дело, состояние на грани: между сном и явью, когда торможение коры головного мозга минимально. Видит же перед пробуждением сны и совершенно здоровый человек. А что это за сны? Вариации на тему каких–то реальных ситуаций. Также и больной в легкой коме, наверное, додумывает что–то из своего прошлого». У известного американского психолога Раймонда Моуди на сей счет есть очень простое объяснение: у умирающего первыми гибнут наиболее молодые структуры мозга, а затем уже старые. Оживает кора головного мозга с точностью до наоборот, поэтому у «возвращенца» в памяти всплывают наиболее стойкие картинки.
Хотя в сверхъестественных видениях врачи и сомневаются, другую способность «коматозников» — слышать — никто не исключает. Не раз и не два больные признавались Ивану Канусу, что слышали в коме речь близких, разговоры врачей. Это — медики просто не верили собственным глазам! — фиксировала и аппаратура. Научного объяснения такому чуду нет, есть только тайная уверенность, что родственные узы, душевная связь, непоказная забота — тоже лекарство, еще один хрупкий мостик между смертью и жизнью.
Уходя, остаются
3 В июле 2003 года в американском штате Арканзас впервые за всю историю медицины спустя 20 лет после страшной автокатастрофы вышел из комы американец Терри Уоллес.
3 36–летняя китаянка Сонг Инкуон, попав в аварию на пятом месяце беременности, благополучно родила посредством кесарева сечения здорового мальчика после трех месяцев комы.
3 Велика все–таки сила искусства! Истории известны два случая, когда оно возвращало «коматозника» к жизни. Молодая немка Кристиан Китель впервые пошевелила рукой на концерте своего любимого Брайана Адамса. А пятилетнего сицилийского мальчика по имени Джорджо Марини вызвал из травматической комы фильм Роберто Бениньи «Жизнь прекрасна».
3 Простой учитель Джонни Смит, очнувшись в реанимации, стал предсказывать будущее. В принципе, ничего экстраординарного: о вдруг проснувшихся сверхъестественных способностях твердят на страницах «желтой прессы» десятки людей, побывавших в коме. Но Смиту повезло: его история легла в основу книги Стивена Кинга, а затем и фильма. И если после комы он проснулся счастливым, то после премьеры — еще и знаменитым.
3 С именем американки Терри Шайво связан самый безобразный в истории «коматозников» скандал. Она пробыла в коме 13 лет, после чего ее муж обратился в судебные органы с просьбой отключить питательную трубку, которая «не дает человеку умереть». Родители Терри возмутились. И беспомощная женщина оказалась в центре душераздирающей юридической баталии.
Помоги другому сам
Кома не возникает ниоткуда, у нее, по словам Владимира Пономарева, есть предвестники. Ведь сознание отключается поэтапно. Сначала — оглушение. Затем — сопор, когда человек, еще недавно бывший в здравом уме и твердой памяти, начинает неадекватно воспринимать речь. И только потом развивается кома. Диагностировать ее может лишь врач, у него на то — 5 критериев. Есть комы, которые можно преодолеть за несколько минут, если знать как, — например, гипогликемическую при диабете. Есть кома печеночная: здесь, как бы ни старались врачи, 2 из 3 больных обречены. Но, когда рядом с вами человек теряет сознание, размышлять об этом бессмысленно. Нужно действовать. Если пульс редкий и артериальное давление не определяется, то какая бы кома ни была, главное — запустить работу сердца, иначе через 5 минут все реанимационные мероприятия будут бессмысленны. Отсюда вывод: учитесь делать искусственное дыхание и закрытый массаж сердца!
