В Минске побывал известный режиссер Александр Сокуров

Сначала стань мастером

“Там есть какой-то странный стиль, срез — какие-то странные аспекты, есть куски, которым я просто, не скрывая, завидую, потому что мне так никогда не снять”, — так говорил Андрей Тарковский о фильме Александра Сокурова “Одинокий голос человека”. В декабре Европейская киноакадемия вручит Сокурову свой почетный приз. До него его получали Ингмар Бергман, Марчелло Мастроянни, Федерико Феллини, Анджей Вайда, Микеланджело Антониони, Жанна Моро, Эннио Морриконе, Бернардо Бертолуччи, Шон Коннери и другие выдающиеся деятели европейского кинематографа.

В  феврале 2012 года народный артист России, кинорежиссер с мировым именем, лауреат многочисленных фестивалей Александр Сокуров приезжал в Минск, чтобы представить свой фильм “Фауст”, удостоенный “Золотого льва” на Венецианском кинофестивале. А недавно он стал гостем интеллектуального клуба Светланы Алексиевич. На встрече в Доме кино не было свободных мест, зрители сидели на ступеньках. Формат таких встреч вызывает большой интерес у публики. Пришли как известные кинематографисты, игнорирующие светскую жизнь, предпочитая ей вальяжное томление внутренней эмиграции, так и простые зрители.

Фото newokruga.ru
Сокуров был собран, сдержан и, как всегда, открыт. Он поделился своими мыслями о состоянии культурного наследия Санкт-Петербурга, о перспективах в профессии его выпусников мастерской в Кабардино-Балкарском университете. Кстати, фильм “Теснота” его ученика Кантемира Балагова участвует в конкурсной программе “Молодость на марше” кинофестиваля “Лістапад”. До этого картина вошла в программу “Особый взгляд” Каннского кинофестиваля, получила приз ФИПРЕССИ. Но о работе своего ученика мастер отзывается весьма критично, утверждая, что ее “сгубила гордыня автора”...

О Санкт-Петербурге

— Санкт-Петербург — самый дорогой в мире город, потому что ни один другой город не стоил так дорого. И стоимость эта исчисляется, к сожалению, миллионами человеческих жизней, — говорит Александр Николаевич. — Когда он закладывался, не возникло никаких сомнений, что можно погубить десятки тысяч крестьян и рабочих, собранных со всей России. После, во время революции, никто не считал жертв расстрелов, которые носили в городе веерный характер. Это был период смятения и запредельной жути. Затем последовали репрессии, блокада... В итоге миллионы людей заплатили за этот город.
Кадр из фильма “Русский ковчег”

Увы, в последнее время наше общественное движение “Живой город” по защите архитектурного наследия Санкт-Петербурга потерпело поражение. Несмотря на наши протесты, касающиеся сноса исторических зданий, все делается через головы... Я считаю — не нами построено, не нам разрушать. Город дан нам в пользование, и мы должны сдать его следующим поколениям в сохранности.

Проводят выставки и фестивали на Дворцовой площади, пьют там пиво. Но Дворцовая площадь работает Дворцовой площадью, не надо заставлять ее надевать драные штаны. Санкт-Петербург — город-памятник воинской российской славы, многое построено здесь в честь победы над неприятелем и связано с победой и кровью народа. Но большая часть людей, которые родились после этих войн и деды которых лежат на питерских кладбищах, довольно равнодушно относятся к этой проблеме.

Я сам — пришлый человек, родился в Сибири, в иркутской деревне, учился в Москве, потом приехал в Ленинград, но мне почему-то больнее за этот город, чем многим коренным его жителям. Общественное попустительство приводит к тому, что мы теряем облик Санкт-Петербурга. А ведь ничего подобного больше в мире нет. Ни одно государство не смогло создать подобное. Это единственный в северных широтах мегаполис с населением 5 миллионов человек. Попробуйте в этом климате, в этом ветре содержать все эти объекты и продолжать жить, творить.

Сейчас наступает классический русский капитализм со всеми его кошмарами. За последнее время строители и архитекторы снесли больше зданий, чем пострадало во время бомбежек. То, что происходит сегодня, — преступление против Санкт-Петербурга и его жителей.

О чем жалеет

— О многом жалею... Не завершил свою трилогию, в которой есть только две части — “Отец и сын” и “Мать и сын”. Ее должен был завершать фильм “Два брата и сестра”. Не снята итальянская история на тему “Божественной комедии”. Время ушло, уже ничего не получится. Не удалось кое-что сделать в документальном жанре.

Я уверен, что никакой мессианской роли у кинематографа нет. Мы, режиссеры, не конкуренты друг другу, мы сограждане, работники в этом цеху. Каждый делает свое дело, как умеет. Не надо нагружать кино мессианской ролью или дополнительной ответственностью. Знаю, что государство должно поддерживать авторское кино. Пропагандировать его, организовывать для него систему проката. Это большая работа, но государству она по силам. Укрепление позиций культуры является его обязанностью. И только культура может удержать нас от озверения.

Кадр из фильма "Одинокий голос человека"

Чтобы говорить о проблемах вслух, нужно иметь общественный темперамент и генетику... Что бы там ни говорили, я все-таки сын человека, который воевал с нацизмом. Воевал доблестно, смело и по-настоящему в стрелковой роте. В меня генетически заложена озабоченность тем, что происходит на моей родине. В условиях советской власти я получил бесплатное образование, не заплатив за него ни копейки, и я благодарен за это государству. Но на другой чаше весов — изгнание Ростроповича и Вишневской, травля известных писателей и поэтов... Многое долго не соединялось у меня в голове, и это было мучительно. Сегодня на многие вопросы я уже имею ответы.

О рабочем классе

— Я не хочу, чтобы происходила дегуманизация общества. Мы в России забыли и заплевали рабочий класс. Забыли, что такое заводские коллективы, какое своеобразие вносят они в жизнь народа. Куда бы я ни приезжал, везде стараюсь попасть на промышленные предприятия. Недавно побывал в Норильске, где, кроме библиотек и музеев, посетил еще и металлургические заводы, смотрел, в каких условиях работают люди. В Санкт-Петербурге побывал на заводе, где создают авиационные двигатели. С грустью наблюдаю, как постепенно растворился Кировский завод — там стоят огромные цеха, и никого в них нет. Никто не идет на проходную и не выходит из нее. Нет рабочих династий. Нет прибежища тем людям, которые с разбега не могут сразу взять социальную высоту.

Кадр из фильма "Фауст"

В чем заключалась великая национальная задача? Помочь людям, которые с разбега не могут вскочить в седло (а таких большинство в русской реальности), найти приложение своим силам. На предприятиях им помогали социализироваться, наработать мастерство, выполнять серьезные задачи, они видели результаты своего труда. Для мужчины рабочий коллектив не менее важен, чем семья. Современное общество без заводских коллективов мне трудно представимо. Это вызывает большую тревогу за судьбу рабочего класса. Любви и уважения к нему я не вижу. Это исчезновение целого социального пласта из публичной, социальной жизни.

pepel@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter