Один из моих самых любимых моментов этой книги — описание римских катакомб, которые случайно обнаружил в конце XVI века обычный земледелец. Сейчас каждый путешественник может навестить эти удивительные места, где похоронены христиане. Генри Мортон, который очень хорошо знал историю античности, был поражен катакомбами как христианским кладбищем. Он говорит, что античные захоронения — очень депрессивные места, порождающие отчаяние. Но, перечитывая в римских катакомбах надгробные надписи, которые оставили христиане в память о своих близких, он был поражен, с какой удивительной светлой надеждой и радостью написаны эти слова. Генри Мортон подчеркивает, что во время осмотра катакомб, этих христианских захоронений, его не покидало ощущение, как будто он находится в трюме корабля. Представляете? Идет человек по кладбищу, а у него чувство, что он находится в трюме корабля, где дремлют матросы.
Генри Мортон отмечает, что это исключительный дар христианства — отношение к смерти как к успению, отношение к смерти как к другу, который тебя должен навестить, который пришел к тебе в гости, другу, который благословлен твоим Богом, Творцом. Смерть — не тупик, не итог жизни, а некоторый эпизод жизни, причем не самый последний. Христиане именно так и должны говорить о смерти, потому что мы чаем воскресения мертвых. Помните, в Символе веры, который мы поем каждое утро на литургии, есть эта фраза: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь».
То есть смерть — один из эпизодов, такой же эпизод, как, например, поступление в институт. Вы готовитесь, вы нервничаете, вы думаете: «Может, отнести взятку этому учителю по алгебре? Может, он поможет?» Точно так же мы переживаем смерть. Но после этого экзамена будет что-то еще, жизнь продолжится. Христиане впервые стали использовать в античных языках — в древнегреческом и латинском — относительно смерти глаголы, которые раньше использовали относительно сна. Скажем, «коймао», который звучит очень похоже на наш «кемарить».
Апостол Павел, например, в Послании к солунянам использует этот глагол, и это очень странно, потому что он говорит о смерти как просто о некотором сне. Причем этот глагол, как говорят исследователи, использовали относительно детского сна. Маленькие дети, которые не выбирают удобные позы и раскладываются так, как никогда взрослый человек себе не может позволить, спят очень мирным красивым сном. Именно такому дружелюбному, нежному, благословляющему отношению к смерти нас учит христианская вера.
Я имел счастье общаться со стариками, которые очень легко относились к смерти: спокойно об этом разговаривали, готовили себе подушки «на смерть», писали завещание. Это было очень дружелюбно и спокойно, потому что это путь всей земли, путь, который мы должны пройти. Мы должны пережить не только свою смерть, но и смерть своих близких, однако относиться к этому нужно именно как к успению, как к детскому сну.
Архимандрит Савва МАЖУКО.
