«Дорогой мамочке от ее дочки Лидии Фортуны во время отъезда в Германию. Мамочка, не забывай про нас, какое бы тяжелое время ни было для вас». Держать в руках письмо, а особенно фотографию военного времени для журналиста — большая редкость. Фотодокументов с такой датировкой в архивах и музеях нашей страны очень мало, большинство бережно хранятся в БГАКФФД. Однако после начала расследования Генпрокуратурой дела о геноциде белорусского народа в республику начали поступать копии ценных документов из Российской Федерации. Благодаря содействию сотрудников прокуратуры Оршанского района в нашем распоряжении оказалось более ста личных документов (писем и фотографий) граждан, угнанных в 1943 году в Германию на принудительные работы. Их источник — Государственный архив РФ. Отобрать их помогала помощник прокурора Валерия Коленко.
Лидия Фортуна прощалась с матерью, не зная, увидятся ли они снова.
Прокуратура района также изучает архивные документы, касающиеся действий нацистских преступников и их пособников в годы Великой Отечественной и послевоенный период.
Письма, открытки и фотографии рассказывают семейные истории многих жителей Оршанского района. Они открывают нам такую печальную страницу геноцида, как уничтожение молодых людей и высылка на принудительные работы в Германию. Огромная боль читается в заявлениях родственников в райисполком и комиссию по рассмотрению и определению убытков, причиненных немецкими захватчиками мирному населению. Письма из лагерей и с принудительных работ в какие-то моменты выглядят даже оптимистичнее, если бы не вымаранное военной цензурой целыми абзацами. Но главное, что читается между строк тех и других посланий, — огромная боль людей, разлученных с близкими и почти потерявших надежду снова встретиться.
Вот заявление в Оршанский райисполком от 25 сентября 1944 года от жителей деревни Мацново Туминического сельсовета (сейчас Зубревичского). «14 апреля 1944… Ночью была обставлена деревня гестаповцами и забрали молодежь неизвестно куда. Приходили в избу и сразу по списку хватали наших детей как шпионов, за связь с партизанами. Родителей крепко избивали за то, что скрывали своих детей». Потом молодежь отослали в лагерь в Оршу, а затем погрузили в эшелон. «Не считаясь с ними, что это живые люди, сажали в вагон и закрывали окна и двери, чтобы они не видели света, в какую сторону их везут». В списке два брата Михальченко, Александр и Владимир, 1925 и 1928 года рождения (значит, им было примерно 19 и 16 лет), восемнадцатилетние Анна Колб, Николай Сидорович и Валентина Иванькович, на год старше Михаил Ражанский и Мария Михальченко, на год младше Юлия Михальченко, шестнадцатилетний Евгений Радевич — всего 11 молодых людей из одной деревни.
Удалось ли родителям воссоединиться со своими детьми, остались ли они живы? К сожалению, спросить в Мацнове уже не у кого. Я позвонила председателю Зубревичского сельисполкома Андрею Кирневу в поисках ответов. Оказалось, недавно умер последний постоянно проживавший в Мацнове местный житель. Одна сельчанка прописана там, четыре дома используются под дачи. В соседних Туменичах есть жители по фамилии Радевич. Однако факт остается фактом — деревня практически опустела. И вполне возможно, что именно высылка молодежи в военное время стала одной из причин.
Другая история из заявления жительницы Копыси Надежды Ларионовой. «В августе месяце 1943 года немецким гестапо за связь с партизанами был арестован мой муж, Ларионов Георгий Александрович… В сентябре 1943 года он был расстрелян. 29 августа за хранение оружия был арестован и брошен в тюрьму мой сын Ларионов Анатолий, рожденный в 1927 году». Через месяц его освободили, а в ноябре вновь схватили и угнали в Германию. «Дальнейшая судьба его мне неизвестна», — пишет в феврале 1945 года белоруска, потерявшая и мужа, и сына. К справке прикреплена маленькая фотокарточка ее пропавшего 17-летнего мальчика…
Еще одно короткое заявление, а в нем — судьба Анны Шевень и двух ее дочерей, Зинаиды Павловец и Александры Сапоркулив. Зина родилась в январе 1916 года, Александра — 23 апреля 1918 года в Копыси. Мать рассказывает, что во время немецкой оккупации они работали в оршанском аэропорту в качестве уборщиц. «В это же время имели связь с партизанами с 1942 года. И 15 апреля 1944 года на военном немецком объекте был взрыв». Сельчанка пишет, что дочери подложили мины под машины. «За это в тот же день их схватило оршанское гестапо, где они сидели 2,5 месяца, а последнее время находились в Борисове». Даже фотографий у несчастной матери не осталось, их забрали гестаповцы. Обе ее дочери до войны были замужем за командирами авиационных частей Красной армии. Мать просила помочь узнать их судьбу.
Свою девочку также разыскивала Мария Червякова из Копыси. До войны Пелагея успела окончить девять классов. На каторжные работы в Германию ее угнали 3 марта 1944 года, и на этом ее связь с родными оборвалась.
Каково приходилось там, на немецких работах? В разлуке тосковали особенно сильно. «Привет из Мюльгаузена», — подписывает открытку одна из таких женщин. «Сегодня выходной день и так хочется побыть дома, поговорить со своими, что я решила хоть пару слов написать вам… Прошлая неделя была для меня очень хорошей, я получила много писем. А когда я получаю письма, то вполне счастлива и больших желаний нет». Можно представить, что означали эти письма и открытки в то время, когда других способов связаться с угнанными за тысячи километров родными не было. Открытку девушка Галя в конце адресовала: «...моему маленькому братику Вовочке, он ведь очень любит лошадок».
Я прочитала множество подобных писем и открыток, во всех — вопросы о родных и близких, к матери и отцу часто обращаются на Вы. Главное, люди хотели дать весточку, что живы. Видно, что некоторые очень переживают о здоровье своих мам, поэтому пробуют приукрасить свою жизнь. Но выглядит это малоправдоподобно из-за ярких деталей. Молодые девушки просят прислать им хоть немного материи на одежду. Одно из писем заканчивалось словами: «Хозяин и хозяйка «очень хорошие». В кавычках. А хорошесть заключается в том, что дают работницам хлеб и суп.
Родители искали угнанных в Германию детей, а письма от редких «счастливчиков» были измараны цензурой.
Угнанная в Германию Евгения Вардомацкая, 1929 г. р.
А вот что происходило в деревне Болотовичи — свидетельство местного жителя Антона Волкова. За время оккупации немцы уничтожали и людей, и имущество. «Расстрелян Божков Федор Васильевич, отправлено 20 человек на каторжные работы в Германию. Сожгли 25 домов и надворные постройки». Забрали у сельчан 10 коров, 15 овец, 5 взрослых свиней, «кони разных узростов 15 голов». «Люди прятались, сидели в ямках по несколько дней не пивши, не евши, чтобы не попасть немецким извергам в руки, — продолжает Антон Федорович. — Люди, которые попались и были обнаружены, избивались палками до потери сознания без всякой вины, только потому, что они прятались, чтобы не встретиться со зверями фашизма».
Очень тяжело разбирать эти полустертые временем строки, но мы обязаны читать их и помнить об этих зверствах. Вот свидетельства еврейских семей, живших в той же Копыси. Анатолий Шмеркин потерял в январе 1942 года всю семью: расстреляли жену Эсфирь, дочерей Геню и Фаню, сестер Геню Сохрину и Зинаиду Дворкину, трех племянников… Самой маленькой было восемь лет. Посмотрите в глаза людей на фотографиях, которые, возможно, погибли в 16—17 лет. Их мамы даже не узнали об их судьбе и, вероятно, мучились вопросом «Где сынок?» до самой смерти. Их деревни постепенно исчезают с карт, и в этом нужно винить не только урбанизацию, но и истребление нашего народа.
Заявление Антона Волкова.— Расследование дела о геноциде — не только дань памяти погибшим, но и реализация антифашистского принципа «Никогда больше!», — напомнил главное прокурор Оршанского района Анатолий Авсюк.
Отец ищет сына, которого забрало гестапо.yasko@sb.by
Фото предоставлено прокуратурой Оршанского района.
