Белорусский художник Любовь Сидельникова рассказала о своей творческой кухне

Смена декораций

Талантливый белорусский театральный художник Любовь Сидельникова более 20 лет работает в ведущих театрах нашей страны. Она придумала немало ярких декораций и костюмов для многочисленных постановок в Музыкальном, Большом и других театрах. Недавно в Купаловском вышла детская сказка «Гісторыя шакаладнага дрэва» молодого режиссера Даниила Филипповича в декорациях и костюмах Сидельниковой. Как она относится к минимализму на сцене? Есть ли в Беларуси своя сценографическая школа? Эти и другие темы мы затронули в беседе с ней.

Без права на ошибку

— Любовь Октябриновна, по большому счету, мир искусства — мир мужской. Наверняка вам было нелегко пробиваться через мужские спины. Все мы знаем имена Бориса Герлована, Дмитрия Мохова, Вениа­мина Маршака, Зиновия Марголина, ушедшего Александра Костюченко…

— Конечно, было трудно. Театр, с одной стороны, мир очень интересный, а с другой — очень жестокий. Но он одинаково жесток и по отношению к мужчинам, и по отношению к женщинам. Может быть, женщина более уязвима. В этом мире никакого значения не имеют твои прежние заслуги. Они не работают. Провалы в театре не прощаются, особенно на больших площадках. Театр — это не только творчество, но и производство. Сегодня на любой серьезный спектакль тратятся большие средства. Ошибки не допускаются, потому что они в буквальном смысле обходятся очень дорого. На мой взгляд, к женщинам-художникам в театре более строгое отношение.

Ученица двух педагогов

— Вы можете назвать себя ученицей Бориса Герлована?

— Наверное, нет. Поступала я к Евгению Чемодурову, и поначалу он нас учил, а оканчивала академию и получала диплом уже с Борисом Федосеевичем. Поэтому правильнее назвать меня ученицей этих двух потрясающих педагогов. Можно сказать, они совместили в моем учебном процессе классику и современность.

— Вы сразу нашли свой стиль, художественную манеру? Для меня ваши работы всегда радостные, праздничные, мне кажется, в некотором смысле вы наследуете традиции русской классической живописи…

— Если мы возьмем недавнюю премьеру балета Юрия Трояна «Конек-Горбунок» на музыку гениального Родиона Щедрина, то это, конечно, русские традиции. Там можно увидеть некоторые мотивы Васнецова, но в большей степени для меня там присутствует влияние модерна и проходящие через него византийские мотивы, переосмысление всей культуры XIX и XX веков. Кроме Васнецова, там есть влияние художников абрамцевского художественного кружка, того же Врубеля, который меня очень вдохновлял.

«Конек-Горбунок».

А недавний «Петя и волк» Сергея Прокофьева в Музыкальном театре — совсем другая работа. Там больше эклектики и поп-арта. Или премьера комической оперы «Бастьен и Бастьенна» Моцарта в постановке режиссера Натальи Кузьменковой, где я тоже использовала элементы поп-арта.

«Петя и волк».

— Можете назвать ваш любимый исторический период, в котором чувствуете себя как рыба в воде?

— Все зависит от того, какую задачу перед тобой ставит режиссер, какое произведение тебе предлагают. Например, с молодым постановщиком, хореографом и режиссером, учеником Валентина Елизарьева Сергеем Микелем я чувствую себя максимально свободно. Мне нравится с ним работать. То, что мы с ним встретились, — большая творческая удача. Мы делали с Сергеем и детские спектакли в Музыкальном театре, и масштабный взрослый балет на музыку Эдварда Грига «Пер Гюнт» в Большом. В этой работе я больше использовала элементы постмодернизма. Но ведь придумать можно все что угодно, важно, чтобы это можно было технически воплотить, чтобы режиссер и балетмейстер, если дело касается балета, поддержали твое решение, смогли обыграть твои находки, сделали их убедительными. Если придумки художника на сцене не работают на замысел, тогда они идут в минус, а не в плюс.

— В каких-то спектаклях вы создаете и декорации, и костюмы. В каких-то костюмы делает другой художник, как, например, ваша коллега Екатерина Булгакова в «Коньке-Горбунке». Что  продуктивнее для спектакля?

— Когда ты все делаешь сам, работать, конечно, проще. Но когда над визуальным образом спектакля работают два художника, будущая постановка обогащается еще одним художественным видением. Я одинаково люблю делать и декорации, и костюмы. Решение взять на проект одного или двух художников принимает режиссер. Хорошо, когда результат совместного творчества художников получается органичным. С Екатериной Булгаковой мы старались, чтобы все было в одном стиле, думали о цветовых сочетаниях.

«Гісторыя шакаладнага дрэва».

Мы не провинция

— Любовь Октя­бри­новна, а с чего вы начинали в театре?

— Мне повезло, я начинала очень круто. Окончив академию искусств, сразу попала в Купаловский театр в качестве ассистента Бориса Герлована на спектакли «Карлик Нос», «Осенняя соната», «Смерть Тарелкина» и другие. Их было несколько. Потом появились спектакли в Большом театре. Удивительно, что один из них жив до сих пор. Это «Волшебная музыка» Марка Минкова. После работала по контракту в Большом над спектаклями «Тщетная предосторожность», «Кащей Бессмертный», «Белоснежка и семь гномов», «Город мастеров». Потом 12 лет у меня был Музыкальный театр.

— Можете назвать Минск театральной провинцией?

— К нам уже второй раз приезжала лауреат «Золотой маски» российский художник Этель Иошпа для работы над спектаклем Оксаны Волковой «Самсон и Далила». Много лет работал над белорусскими спектаклями известный художник Вячеслав Окунев. И вообще, к нам приезжает достаточно большое количество очень разных и талантливых мастеров. Поэтому, если говорить, в частности, о Большом театре, я бы не назвала его провинциальным. И артисты, которые здесь работают, ездят сегодня по всему миру, выступают в «Метрополитен-опера», «Ла Скала» и других знаменитых театрах. И наши молодые художники многому учатся, смотрят. Работа поставлена так, чтобы в спектаклях было отображено все разнообразие современных художников и постановщиков, все многообразие стилей. Только в этом случае мы можем говорить и о развитии театра, театрального языка.

Мое поколение художников училось тогда, когда компьютеров еще не было. Мы учились все делать вручную, и я считаю, что это очень хорошо. Это большой профессиональный навык, это ремесло, профессия в руках. А вот компьютерная графика, которой я тоже владею, это скорее инструмент. Важно уметь делать что-то руками, уметь рисовать. Это диктует определенный образ мышления. Появляется умение анализировать, искать материал через книги, архивы. Евгений Чемодуров всегда говорил нам: «Вы станете художниками только тогда, когда научитесь смотреть на мир вокруг».

Лучшие современные художники умеют выразить идею через образ, а не просто иллюстративно передать содержание пьесы. Любые декорации — и живописные, и жесткие металлические, и минималистские — имеют право на жизнь. Работы художника Евгения Лысика актуальны, на мой взгляд, и сейчас. Лысик — вне времени. Он на меня очень сильно повлиял. Мне было, может быть, лет семь, когда я попала на «Сотворение мира» Андрея Петрова. Это оставило впечатление на всю жизнь. Я до сих пор помню это огромное пространство.

— Благодаря Борису Герловану в Беларуси есть своя сценографическая школа. И это художники разных поколений. Ему удалось воспитать целую плеяду. Все абсолютно разные, с прекрасным вкусом, своим видением и мировоззрением, небанальные и оригинальные творцы. Хорошо, что несмотря на то, что все они подготовлены одним педагогом, каждый старается работать по-своему.

КСТАТИ 

Любовь Сидельникова — дважды лауреат Республи­канского конкурса художников театров имени Ивана Ушакова за постановки «Колокольчик, или Брачная ночь аптекаря» Г. Доницетти (2012) и «Приключения Кая и Герды» Г. Шайдуловой (2017) в Белорусском государственном академическом музыкальном театре.

pepel@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter