Анатолий Красный. Как молоды мы были
— Увлечение стрельбой для меня началось обычно для конца 40–х годов. В 1949–м закончилась моя «гражданская» жизнь. Дальше семь лет суворовского училища, пять лет — курсантского. Тогда, после войны, все хотели научиться стрелять. Практически все офицеры и сержанты училища были участниками войны. Многие получили на фронте тяжелые ранения и контузии. Они хорошо знали цену физкультуры и спорта для успешной службы в армии и старались наряду с хорошими знаниями привить нам и к ним любовь и уважение. Начальником был генерал Николай Алексеев — разведчик и писатель. Кстати, позже он переехал в Минск и возглавил объединение военных писателей Беларуси. Учитель немецкого Иван Гайдамака постоянно снимался в военных фильмах. Играл и озвучивал фашистов. Каким–то невероятным образом я до сих пор наизусть помню все основные фразы, которые мы учили на его уроках: «взять в клещи», «обратить в бегство», «атака на позиции противника, заблаговременно перешедшего к позиционной обороне»...
— Драться приходилось?
— За все время — ни разу. Вроде компания та еще собралась, суровая, но отношения были человечнее. Все знали, что это — не по–кадетски. Условий нет, но каждому хотелось быть лучшим. Со мной в группе, например, учился Андрей Яконюк, который позже, в 1962 году, в Каире стал чемпионом мира по стрельбе. Возможно, я тоже мог добиться результатов, но увлекся цифрами. Как–то на перемене умер учитель математики. Меня этот случай настолько впечатлил, что решил: буду преподавать математику. И непременно в сельской школе. В итоге после 40 лет службы в армии стал учителем математики и информатики Колодищанской средней школы. А в то время доходило до того, что в ВИЗРу я оставался на ночь в библиотеке. Меня там просто закрывали с протоколами кросса на 3.000 метров с межфакультетских соревнований, и я скрупулезно разбирался в них и к утру подводил итоги соревнований. Благодаря математике познакомился со своей будущей женой. Однажды ее подвели ко мне со словами: «Если уж этот не разберется — никто не поможет...» У меня, к слову, учились и писали дипломы многие выдающиеся стрелки: пятикратный чемпион мира, бронзовый призер Олимпиады в Мюнхене Виктор Торшин, заслуженный тренер БССР, двукратный чемпион мира Эдуард Ярош, пятикратный чемпион мира Николай Дедов.
— Спортсмен–стрелок Михаил Зюбко рассказывал интересную историю о Викторе Торшине: «В 1971 году на чемпионате Европы в немецком Зуле во время тренировки у Виктора Торшина лопнул затвор. Произошло это накануне соревнований. Вечером расстроенный Виктор приехал в гостиницу, считая, что соревнования для него закончились не начавшись. А мастер по оружию Александр Данилов остался на стрельбище. Уже в семь вечера, когда у немцев закончился рабочий день, нашел где–то аргонную сварку, заварил трещину, всю ночь зачищал наплывы металла, подгонял, отстреливал пистолет, проверяя автоматику, и наутро вручил исправленное оружие Торшину. Виктор отстрелял все упражнение без задержек и стал призером чемпионата Европы». Сегодня что–то подобное представить сложно. То поколение спортсменов действительно отличалось от нынешнего?
— Отличалось тем, что в жизни они всего добивались сами, не надеясь ни на кого. Приезжаешь на сборы — дают талоны на питание. При этом отоварить их — та еще задача: ничего ведь нет. Идешь в буфет — один «Золотой ключик». Зато без наценки. Одну из первых благодарностей мне объявили за то, что из пистолета я выбил 30 из 30 без пристрелки. Тогда очень экономили патроны. Благодарностей за первую неделю службы оказалось сразу две, и местный начальник отдела из зависти отправил меня на самую «черную» работу — заправлять ракеты топливом. К слову, этот процесс с прежних трех часов я в итоге сократил до 40 минут, после чего меня забрали в научно–исследовательский отдел. Очень вовремя: к тому времени на нас уже точили зуб из–за двух историй, в результате одной из которых вместе с ракетой к цели отправились мои меховые перчатки. Друзья в шутку забросили их в ракету, а с учетом ускорения в 10 «джи» такой «балласт» запросто мог привести к аварии и военному трибуналу.
— Откуда у вас столько историй?
— Да ты погоди: я еще тебе расскажу. Отправили меня служить на озеро Балхаш. Полупустыня. Средняя Азия. А там главный враг солдата — тля. За каждым из нас было закреплено дерево, которое мы постоянно поливали, чтобы оно не засохло и его тля не обглодала. Если дерево не полито — никто не мог смениться из наряда. Пробовали даже разбавленным ракетным топливом опрыскивать — ничего не помогало. В итоге кто–то вспомнил: главный естественный враг тли — божьи коровки. Выяснилось, что в Крыму в пещерах была своего рода ферма по выращиванию этих жучков. Позвонили, заказали. Нам с вертолета сбросили божьих коровок. О стоимости подобного «проекта» тогда никто особо не задумывался. Но деньги оказались не главной проблемой. Божьи коровки вызывают умиление, когда они поодиночке на листике сидят. Когда же ветер сдул на город целую тучу этих насекомых, всем стало не до умиления. Особенно тем, кто на пляже голым животом вверх лежал: отдыхающие коровкам были интереснее, чем тля. Единственный раз в жизни я видел, чтобы народ по пляжу, размахивая полотенцами бегал. Нам тогда, помнится, здорово досталось.
— От начальства?
— Нет, от дыма. Как раз соревнования по стрельбе шли. Божьи коровки стали выступавших пистолетчиков донимать — прицелиться невозможно. Развели костер — мишеней не видно. В итоге единственный раз в истории спорта соревнования пришлось отменить из–за божьих коровок.
— На соревнованиях интересные истории часто случались?
— Большинство были так или иначе связаны с судейством. Стрельба — вид вроде объективный, но вариант «не заметить» сдвоенную десятку у судей есть всегда. Спорные пробоины, «тянущиеся»... Это как в биатлоне, когда пуля в кромку мишени попадает и та не закрывается. Или вот был случай во Львове: один спортсмен чувствовал, что не укладывается в отведенное время и начал вешать по две мишени. Тогда установка подъезжала к спортсменам и они сами меняли листики. Вот он и складывал один к другому, чтобы сразу две мишени пробить. Потом кто–то из судей заметил, что пробоины расположены в одинаковых местах. В результате итоговый протокол «утверждали» судмедэксперты, которые и определили, что на некоторых листках нет следов свинца. У меня такие методы всегда вызывали возмущение. В итоге отметил в отчете главной судейской комиссии слабую политико–воспитательную работу в команде «Динамо». Скандал был страшный, мне потом это еще долго аукалось. Но я втянулся, дослужился до международной категории, был председателем коллегии судей, работал на чемпионатах мира и Европы.
Из семьи чемпионов: Александр Кедяров и Александр Газов— Кто был самым сильным стрелком в Беларуси?
— В те годы — каждый. Возьми, к примеру, Игоря Бакалова. Хотя с ним странная история вышла. Зашел однажды в бокс, где оружие хранилось, «щелкнул» пистолетом в дверь, а тот оказался заряженным. Чемпиона мира Евгения Кондратьева, который за дверью шел по коридору, — насмерть. На этом карьера и закончилась. Правда, после того случая Бакалов еще несколько месяцев успел поработать в Индии — обучал стрельбе телохранителей Раджива Ганди. Белорусская школа по всему миру ценилась, да и чемпионов хватало: Газов, Дедов, Кадяров, Торхимович, Лукашик...
— Мартынов...
Нино Салуквадзе
— Сергея я еще солдатиком помню. И уже в то время он был довольно замкнутым, неразговорчивым, очень серьезным. Просто невероятный рекорд установил — 600 очков! И все эмоции — скромная улыбка. Наверное, поэтому и сумел повторить это достижение еще пять раз. Сергей всегда просто невероятным образом мог отвлечься от всего вокруг. Лег на изготовку — и больше ничего не существует. Я, когда речь про нервы заходит, вспоминаю грузинскую спортсменку, олимпийскую чемпионку Нино Салуквадзе. Красавица необыкновенная. На всех соревнованиях флаг СССР несла. Стоит как–то на тренировке с пневматическим пистолетом, а рядом какая–то спортсменка громко с кем–то спорит. Салуквадзе раз замечание сделала, два... Вместо третьего выстрелила ей в ногу. Скандал тогда был просто неописуемый. Едва замять получилось. Мартынову же хоть пожарный ревун рядом поставь — ему все до лампочки. А вот Игорь Басинский — полная противоположность. Наверное, потому что пистолетчик. Они все немного взбалмошные, вот и этот постоянно куда–то влипал. Собака у Игоря была такая же лохматая, как он сам. Как на нее можно было наступить, спускаясь по лестнице, — я до сих пор понять не могу. Но Игорь свой гипс на руке объяснял всем именно так. Или вот еще история: открытый чемпионат Вооруженных сил СССР. Участвуют чехи. Один ставит рядом с собой «допинг». Тот, который пятизвездочный. В то время было можно, ребята баловались. Но в этот раз случился форс–мажор: сломалась мишенная установка. Пока ее чинили — чеха развезло. Мишени поворачиваются на 4 секунды, спортсмен медленно поднимает пистолет, но пока «ловит фокус», мишени разворачиваются обратно и пули уходят «в молоко». В итоге плюнул и ушел прямо посреди соревнований... Или вот Георгий Волынский. Он очень собак любил — от них и пострадал. Однажды на соревнования пришел со своим псом: прямо из тира на какую–то выставку собирался. А собака увидела что–то да как рванула с трибун. В итоге у державшего ее за поводок Волынского — четыре сломанных ребра. Вот и скажи после этого, что стрельба — не травматичный вид.
— А Кедяров, говорят, классный охотник.
— Поехал как–то на тетерева охотиться. Раз выстрелил — мимо. Второй — мимо. Оборачивается к нам растерянный: «Ребята, я ж с 50 метров без промаха бью...» Откуда ж ему было знать, что ребята прицел подкрутили? Стрелки ведь хотя и не разговорчивые, но хорошие истории любят.
komashko@sb.by
