Сегодня - Международный день театраТрудно даже просто перечислить, какие только характеры, профессии ни примерил на себя этот человек: революционер, сержант, генерал, парторг стройки, председатель колхоза, комиссар батальона, председатель ЦИК, даже руководитель государства. Однако каждый раз после спектакля или съемки, переодеваясь в обычный костюм, снимая грим, он вновь становился самим собой - обычным человеком, на которого в толпе не всегда и внимание-то обратишь. И так - вот уже многие десятилетия...
С Федором Ивановичем ШМАКОВЫМ, человеком, при жизни ставшим классиком, мы беседовали в тесной гримерке, где на плечиках висели рядом фрак и заштопанная косоворотка. В этой родной обстановке мой собеседник чувствовал себя уверенно. И вообразить-то себе трудно, что этому человеку стукнуло 85 лет! Красивая и четкая, выработанная многолетней сценической практикой речь, ясный взгляд умных глаз, уверенные движения... Время, кажется, совсем не властно над ним.
- Федор Иванович, ваша юность пришлась на годы, когда молодежь мечтала о чем угодно, но не об искусстве...
- И меня это не минуло. Мечтал стать летчиком, даже поступать пытался в летную школу. По зрению меня туда не приняли, близоруким был.
Я уже работал на заводе слесарем, когда решился поступить в школу-студию при МХАТе. Два очень маститых мхатовца слушали меня. А потом направили в студию при театре Мейерхольда.
- Но в Витебске вас знают как представителя ленинградской театральной школы...
- Все правильно. Тогда я к Мейерхольду не пошел. И оказался в центральном театральном училище Ленинграда, где успешно прошел оба тура. Потом были годы учебы в мастерской легендарного Василия Меркурьева.
- Федор Иванович, а как вы попали на белорусскую землю?
- При распределении выпускникам понравилось предложение создать в Могилеве новый молодежный театр. Так я и мои товарищи оказались в Белоруссии. Ставили новые спектакли, ездили по гастролям. Лето 1941-го застало нас на гастролях в Белостоке. Уже услышав весть о начале войны, мы проводили обычную репетицию чеховских "Трех сестер" - а уже были слышны отдаленные взрывы... Тут прибежал заместитель директора театра и заорал: "С ума сошли, бегите куда можете!" В этой суматохе добрался до Витебска и... встретился с художественным руководителем БДТ-2, так назывался тогда витебский театр, уже тогда легендарным Игорем Ильинским. "Ты где сейчас?" - "Нигде". - "Зачислить в трупу!" Так вот и стал я коласовцем. Из Витебска очень скоро театр уехал на Урал, затем в Казахстан.
Назад вернулся в октябре 1944-го, восстанавливали театр. Жили в вагончиках, питались как попало. В январе 1945-го открыли новый сезон, в зале и яблоку некуда было упасть.
- Давайте попробуем перекинуть мостик в наше время. Невозможно, конечно, сравнивать две эти эпохи, но все-таки... Времена сегодня тоже непростые.
- Главное - искусство живо! И дело тут не только в том, что в нашем театре крайне редко бывают свободные места. Даже щедро навязываемая нашим людям, и прежде всего молодежи, массовая культура не смогла убить в них любви к подлинно прекрасному! И сегодня зритель с удовольствием смотрит классиков - и белорусских, и русских, и английских, и американских. Я всегда с интересом слежу за вспыхивающими дискуссиями: умрет театр или нет? Сначала такие вопросы возникали в связи с появлением кинотеатров, затем - с развитием телевидения, а потом и видео. Но театр - вне конъюнктуры шоу-бизнеса.
Да, театр стал совсем другим, и я понимаю, что это неизбежность, но он все равно театр! Подстраиваюсь под молодых актеров, не навязываю им свои взгляды. И если судить по отзывам зрителей - получается.
- Федор Иванович, мы совершенно упустили из виду вашу жизнь в кино...
- В кино сыграно около 40 малых и больших ролей.
А ведь поначалу у меня с кино были одни неприятности. Приглашают на пробы, а на роль не утверждают. И так раз за разом. Я стал даже бояться кино. Но "спас" меня "Ленфильм", именно там состоялся мой дебют в фильме "Бессмертная песня". Затем были роли и на студии имени Довженко, на "Беларусьфильме"...
Вы знаете, кино всегда рождало у меня двоякое чувство. С одной стороны, такая же актерская работа, с другой - нечто совершенно иное. Когда вижу старые фильмы, в которых я играл, частенько появляется досада - тут совсем не так надо было сыграть, а вот это вообще не то! В этом, наверное, и есть прелесть театра - всегда что-то можно исправить.
- А есть ли у вас "самая-самая" роль?
- "Самой-самой" нет, есть достаточно много ролей, которые я очень люблю, есть роли, которые бы я во второй раз не играл... Довольно сложное отношение у меня к роли Ленина, которую я играл в четырех пьесах, за одну из них, кстати, - шатровскую "6 июля" - получил Государственную премию республики. Если все другие персонажи, если так можно сказать, выдуманные, то Ленин - реальная фигура. Готовясь к этой роли, я специально побывал во многих музеях, прочитал немало работ Ленина. Получилось ли у меня то, чего я добивался, - судить зрителю.
Но... вы знаете, наверное, все-таки "самая-самая" роль у меня есть. В "Нестерке". Буквально до прошлого года я 50 с лишним лет был "Нестеркой" на сцене коласовского театра. Больше скажу - многие в городе просто уверены, что мое имя - Нестерка. Иду по рынку - слышу: смотри, Нестерка идет.
- Перефразируя известную пословицу, попробую заявить, что плох тот актер, что не мечтает о пульте режиссера...
- В финале актерской работы я все-таки попробовал этого хлеба, поставив в родном театре 15 спектаклей. Кстати, последняя моя работа - спектакль "Правда хорошо, а счастье лучше", и мне очень приятно, что эта пьеса станет моим бенефисом.
* * *
Сегодня, в Международный день театра, Белорусский государственный национальный академический драматический театр имени Якуба Коласа пригласит зрителей на бенефис народного артиста СССР, лауреата Государственной премии, почетного гражданина Витебска Федора Шмакова. Как всегда, под гром аплодисментов зрителей, ради которых и прожил всю свою жизнь, он легко поднимется на сцену, чтобы прожить еще одну жизнь.
