Часть пятая. Из серии «Межсезонье»
Тешу себя надеждой, что постоянные читатели «Р» еще не забыли мои эссе из этой серии, опубликованные в ноябре. Напомню лишь названия: «Ружье и архитектор», «Дорога в тумане», «Холодный ветер с юга» и «Гонорар из преисподней».
Думалось, что точка поставлена, и стал было готовиться к новой серии под условным названием «Белое безмолвие». Но то ли само межсезонье на дворе не отпускало, то ли зима настоящая задерживалась, однако новые записки не выкристаллизовывались, а прежние впечатления, навеянные межсезонной непогодицей, не отпускали, рождали новые сюжеты и размышления. Так почему бы ими не поделиться с вами?
Вскользь замечу, что здесь тоже будет хватать и политики, и мистики, и всякой другой, надеюсь, вкусной всячины…
* * *
Сегодня сплошь и рядом, особенно в западных СМИ, демонизируют Россию и Путина. Агрессоры, хулиганы… Начали с Крыма, замутили в Донбассе… Часто, особенно блоггеры в интернете, возомнившие себя великими мыслителями и провидцами похлеще Ванги, несут такую чушь, что уши вянут от подобной дури. Не стану сегодня присоединяться ни к одному, ни к другому хору вокруг этих событий и конкретно тех, которые происходят в Украине, а расскажу об одной аналогии (назову ее частично условной), убеждающей в том, что, возможно, не всегда и не всякое хулиганство во вред…Всегда настораживаюсь, когда звонит сосед по даче. Скорее всего, это значит, что с моим рыбацким домиком в глухом, но невероятно живописном местечке Браславщины что-то не так. Не ошибся и сейчас. Оказывается, в тех местах накануне побушевал хоть и не ураган, но сильный ветер, и повредил крыши почти всех домов на ближайших хуторах.
Повезло. Знакомый журналист ехал на своей машине в командировку в те края и подхватил меня. Сосед не зря поднял по тревоге. Если не залатать крышу, скорый снег может засыпать весь чердак и мансарду. Оплатил материал и работу, и хозяйственники из национального парка быстро решили мои проблемы.
И тут же родилась новая. Как поскорее убраться в такую пору домой? И я сел на телефон…
Мне редко везет, но выпал как раз тот случай. В промежутке между попытками кого-либо зафрахтовать на поездку из этой глуши в Минск раздался звонок, номер которого не определился. Это был мой крестник, сын старинного приятеля по былой службе, с которым продолжали дружить тепло и надежно. Игорь, оказывается, уже побывал у меня дома и от супруги узнал, что я застрял на Браславщине. Сам он приехал к нам из Москвы по каким-то своим делам. Он любит проводить время за рулем и охотно вызвался вытащить меня из плена.
Выехал он на следующий день поутру и ближе к обеду был уже у меня в усадьбе. Сосед принес вязанку сушеных боровиков, несколько банок варенья, капусты и огурчиков.
— Ну вот и отвезешь отцу мой ему новогодний привет, — пошутил я.
— Не вопрос. Он, кстати, вам тоже кое-что передал, — сказал Игорь. — Супруге вашей вручил.
В хате у меня не было ни крошки. Пообедали на турбазе в Слободке. Дорого, но вкусно. А вот дальше, по дороге домой, и случилось то, что случилось…
Я быстро определяю, кто за рулем. Любитель или мастер. Игорь хоть и молод, но из вторых. Ехал достаточно быстро, но аккуратно и уверенно. Где-то между Докшицами и Бегомлем из-за фуры навстречу выскочил мощный черный джип. Дорога неширокая. В голове пронеслось: не успею даже перекреститься. Каким чудом разъехались, до сих пор не понимаю. Зато хорошо помню, как развивались события дальше…
На первой же развилке Игорь сбросил скорость и стал разворачиваться.
— Что мы там забыли? — спросил я.
— Не что, а кого, — процедил он сквозь зубы.
Заметил, как сжаты губы и прищурены глаза крестника, и все понял.
Черный джип мчался быстро и вряд ли подозревал, что на него наседают. Догнать удалось только благодаря переезду. Кто ездит по этой трассе, знает, что он находится между Докшицами и Глубоким. Закрывается редко, но на довольно продолжительное время.
Джип стоял впереди. Игорь вышел из машины и поманил пальцем водителя. Вначале в открытое окно вылетел окурок. Затем из машины вывалился огромный детина. Легкий озноб пробежал по моему телу в предчувствии дальнейших событий. Но они произошли стремительнее, чем ожидал. Едва детинушка приблизился к моему крестнику, как почти сразу же стал опускаться на землю. Показалось, что удар прошел между глаз. Но я мог ошибаться.
Игорь подошел к полуоткрытой двери и обратился к мужчине, сидевшему в салоне.
— Будете выходить? — вежливо спросил он.
Солидный мужчина немолодых лет сидел, потупив глаза.
Прошел поезд. Так я и не понял, видел ли кто на другой стороне переезда случившееся. На этой было пустынно.
— Что теперь с ним будет? — спросил я крестника.
— Через минуту-две придет в себя, а к вечеру вспомнит, что с ним случилось, — пожал плечами Игорь.
На больших джипах в сторону Браслава обычно ездят крутые хозяева крутых коттеджей, понастроенных в последнее десятилетие по берегам озер. Многие из них и там ведут себя по-хамски, особенно когда разгоняют по водной глади мощные катера.
— Может, зря ты с ним так поступил? — сказал я своему водителю, когда мы во второй раз пересекли Докшицы.
— Может, и зря, — буркнул молодой человек. — Зато этот детина с джипом не скоро полезет на встречку.
Подумалось: такие у них сегодня разборки, у молодых. Скорее всего, число их будет расти. Очень уж много хамов и пьяных развелось на дорогах. Штрафы и другие меры помогают слабо. Так почему бы и не набить иной раз морду такому лихачу. Правда, это уже соседствует с хулиганством.
Молчал и думал: может, и Россия в чем-то вместе со своим лидером немного «похулиганили» в Крыму, потом в Донбассе. Но как еще проучить, научить тех, кто, задрав голову, мчится по встречной полосе мирового порядка? Выходит, им можно на этом пути убивать и калечить других участников движения? Так почему бы и их пыл как-то не умерить…
Игорь включил новости. Передавали очередную сводку боевых действий под Донецком. Нетрудно представить эти взрывы, огонь, смерть…
С радостью посмотрел вдаль, где сверкали первые тихие огни мирного Минска. Жаль, что сегодня, когда идет такая ожесточенная братоубийственная война рядом с нами, любая радость и хорошее настроение многим из нас кажутся неполными, отягощенными чужой бедой.
Анатолий ЛЕМЕШЁНОК
