Журналистика — одно из важнейших социальных явлений современной жизни, важный вид массово–информационной деятельности, обеспечивающий бесперебойное взаимодействие между личностью, группой людей и обществом, между различными общественными сферами и даже поколениями. Сегодня в конференц–зале «СБ» обсуждаются некоторые проблемы журналистики и работы СМИ. В беседе принимают участие министр информации Владимир РУСАКЕВИЧ, министр образования Александр РАДЬКОВ, председатель Белорусского союза журналистов, главный редактор газеты «Рэспублiка» Анатолий ЛЕМЕШЕНОК, декан факультета журналистики БГУ Сергей ДУБОВИК, заместитель главного редактора еженедельника «БелГазета» Виктор МАРТИНОВИЧ. Ведущий «круглого стола» «СБ» — Павел ЯКУБОВИЧ.П.Якубович: Уважаемые коллеги, давайте начнем нашу дискуссию с обсуждения достаточно тревожной для многих профессионалов тенденции — традиционные газеты и журналы сегодня повсеместно вытесняются как электронными СМИ (ТВ, радио), так и Интернетом. Новые СМИ более коммуникативны, способны донести новость за считанные минуты. Заменит ли электроника печатное слово? Есть ли реальная перспектива у газет и журналов?
В.Русакевич: Я бы не употреблял категорию бесперспективности в разговоре о будущем газет. Да, есть общемировая тенденция: тиражность и количество газет уменьшаются. Но это больше связано с перетоком рекламных средств и получением корпоративными учредителями прибыли от медийного бизнеса. Это — данные международных маркетинговых институтов. Однако наряду с этими процессами идут и другие. Острота, влияние, эффективность печатного слова отнюдь не снижаются. По нашим данным, реальность на медиа–поле такова: первое место по популярности занимают электронные СМИ. Центральные газеты на втором месте. Растет воздействие на общественное мнение региональных средств массовой информации.
А.Радьков: В истории развития цивилизации уже были периоды подобных сомнений. Когда пришло кино, полагали, что «театр умрет». Не умер! Пришло телевидение — думали, что «умрет» кино. Но слухи оказались сильно преувеличенными. Полагаю, что в ситуации определенного соперничества каждому СМИ надо искать «свою нишу». Мне, например, видится, что газета, как проект, в силу своей специфики должна усилить прежде всего воспитывающие, образовательные функции. Но мы часто видим, что газеты переходят на язык дайджеста, универсальный и невыразительный язык компьютера. Идет сугубо фактологическая информация. А нужна — аналитика! Кстати, советская пресса всегда этим отличалась. Вспомните «Известия», «Литгазету», «Комсомолку»... Сейчас и американские медиа–издатели к этому приходят. Конкуренция вынуждает переходить от безликой скороговорки к вдумчивой аналитике и приближению к литературе.
Безусловно, газету читают и будут читать, но читатель желает наряду с оперативными новостями иметь перед собой аналитику и добротную публицистичность, способную и образовывать, и воспитывать.
С.Дубовик: Хочу добавить о тенденциях в развитии СМИ и у нас, и в России, в других государствах: электронные СМИ действительно как бы забирают часть аудитории традиционных, печатных. Потому от журналистов, которые работают в газетах, мне кажется, требуется радикальное и очень осмысленное повышение профессионализма. Это — большой спектр. Каждая газета, претендующая на популярность, должна прежде всего знать свою целевую аудиторию, не атомизироваться. Влиятельной газета может стать при условии постоянного поиска, глубокой разработки актуальной тематики, наличия в газете «имен», продвинутого дизайна. Такой «минимум» необходим.
В.Русакевич: Даю справку. Тиражность белорусских газет не уменьшается, напротив, есть стабильная тенденция к увеличению. Так что читательская аудитория смотрит на будущее печатного слова отнюдь не мрачно...
В.Мартинович: Я согласен с Александром Михайловичем Радьковым, что телевидение, Интернет вряд ли «похоронят» печатные СМИ. Но я хотел бы несколько расширить мысль. Дело в том, что мы можем говорить о том, что живопись поменялась под воздействием кинематографа — точно так же, собственно, газеты должны поменяться под воздействием новых информационных реальностей. Думаю, выход в том, что, когда нас совсем начнут «вытеснять», нужно задать вопрос о специфике. То есть что такое телевидение? Телевидение — это моментальная новость. Сама жанровая специфика телевидения не предполагает глубокого комментария. Ибо если нам 40 минут будут с экрана рассказывать о последствиях, скажем, какой–то природной аномалии, то мы просто устанем и переключим канал. Печатная же информация предполагает, согласен, большую аналитичность, и мне кажется, что будущее печатных СМИ находится в осознании этой миссии, в переходе к более глубокой аналитике, чем сейчас. Но тенденция, безусловно, есть. Возможно даже, что в обозримом будущем исчезнут ежедневные газеты, поскольку им с ТВ невозможно соревноваться в оперативности.
А.Лемешенок: Вообще-то есть хорошая поговорка: «Что написано пером...» Одно дело, когда слово вылетает и исчезает. А пером все–таки создается огромный пласт культуры.
С.Дубовик: Не во всем разделяю мысль Виктора. Вряд ли стоит «отдавать» всю публицистику только печатным СМИ. Электронным СМИ сегодня совсем не помешают добротные аналитические и дискуссионные программы. Не все же подменять аналитику легкими «ток–шоу»...
А.Радьков: Общество проходит очень интересный этап в своем развитии. Никогда еще не было ситуации, что дети лучше были образованы, чем их родители. В частности, в системе информатики. Нынешний ребенок еще и ходит с трудом, но уже на «ты» с компьютером. И у нас нет опыта, как с этим быть? То есть мы должны это обстоятельство учитывать, привлекая, запрашивая точку зрения этих молодых людей: что им надо? И при подготовке учебных пособий мы вынуждены это учитывать. Сейчас проводим Программу электронного учебника, понимая, что издавать учебное пособие для школы, для вуза только на бумажном носителе — уже не актуально. Но мы не отказываемся от традиционных учебников. Печать и электроника должны дополнять друг друга.
С.Дубовик: У нас на факультете есть специализации: «электронные средства массовой информации» и «печатные СМИ». Так вот нельзя сказать, что на «электронику» поступает больше абитуриентов. На специальность «печатные СМИ» конкурс побольше. А нынешняя молодежь прагматична, в том числе и в прогнозах перспективы.
А.Радьков: Это уж точно...
П.Якубович: Да, журналистам надо думать о будущем! И понимать, что со старым чемоданом далеко не уедешь. Есть, скажем, в Интернете «Живой Журнал». И люди, которые раньше не представляли себя в журналистике, а газеты и ТВ не представляли этих людей в своих рядах, сейчас имеют уникальную возможность высказываться не только публично, но и на весь мир. Скромно замечу, что некоторые авторы «ЖЖ» делают это порой более живо и искусно, чем профессионалы. Новая журналистика ломает традиционные форматы и представления. Классические формы, которые достались нам в наследство (ежедневная газета, еженедельник, альманах и т.п., в которых мы работали и продолжаем), трансформируются на глазах. При помощи разных приложений, веб–сайтов и так далее. Борьба за читателя, а стало быть, и рекламодателя требует, чтобы газеты были и разноплановыми, и очень специализированными. Парадокс? Да нет... Каждый редактор, желающий быть успешным, каждый репортер должны ясно, в режиме реального времени, представлять свою аудиторию. В наиболее продвинутых газетах колонку «Мода» ведет самый известный специалист в мире моды, о «гламуре» пишет абсолютно светский человек, а политический обозреватель — в лучших газетах и на качественном ТВ — не 25–летняя девчонка или молодой человек, желающий казаться значительным, а серьезный политолог, которому верят. Коллеги, давайте обсудим актуальный вопрос: соотношение степени свободы и степени ответственности журналиста.
В.Мартинович: Медиа — такая сфера, которая находится в одной из самых чувствительных для жизни любого государства областей. Безусловно, все журналисты должны помнить о своей гражданской ответственности. Вопрос в том, какие существуют механизмы, скажем так, понимания этой ответственности. Их много. Есть, скажем, ответственность перед собственным учредителем. И не важно, кто учредитель, — «Газпром», как сейчас распространено в Москве, или госорган, как в Минске. Но это, наверное, не та ответственность, которая нужна и изданию, и обществу. Мне кажется, нужна ответственность прежде всего перед читателем, его интересами. Именно читатель должен быть тем самым ментором, который будет спрашивать у журналиста, честен ли он? Безусловно, есть момент, связанный с манипулированием, ибо любое мнение читателя, в конечном итоге, является также продуктом манипулирования, в том числе и масс–медиа. Но мне кажется, что просвещенный читатель всегда поймет, где правда, где ложь, где манипуляция, где пропаганда, где просто информация.
П.Якубович: Недавно произошло примечательное событие. Владимир Владимирович Путин потребовал от российской журналистики избавиться от «джинсы». «Джинса» — на профессиональном сленге означает заказные статьи. То есть, по сути дела, Путин объявил о наличии массовой коррупции в информационной среде. Понятно, что это заявление отражает сегодняшний политический стиль — «удивляться» хорошо известным вещам. Кто не знает, что сегодня «заказухи» в московских медиа стало на порядок больше, чем было 10 лет назад? Но она «диверсифицировалась»: раньше Киселев шел в бой за имущество Гусинского, сегодня Мамонтов сражается за активы «Газпрома». Виктор, что вы думаете о коррупции в журналистике?
В.Мартинович: Я понимаю, о чем идет речь, и думаю, что из этой темы наиболее важно? Вы знаете, мне кажется, что Беларуси, в принципе, чистая «джинса», если мы говорим о «джинсе» как о «заказухе», менее свойственна. Поскольку в России присутствует очень много политических групп, много групп учредителей, поэтому и существует конкуренция «джинсы». Но журналист может выбирать, и журналисту постоянно предлагают некие тренды, которые он должен рекламировать. В Беларуси же существует два дискурса: официальный и оппозиционный. По сути дела, выбор невелик. Поэтому Беларуси эта тема менее свойственна. То есть в Беларуси нет Чубайса, в Беларуси нет разных башен Кремля. И ты либо за государство, либо против. Поэтому эта тема «джинсы» для нашей ситуации несколько менее актуальна. Что же касается российской ситуации, то, знаете, мне кажется, что проблема не в том, что они «честнее». Проблема в том, что они, по моему мнению, часто более профессиональны. То есть, скажем, Соловьев, отражая точку зрения администрации Президента России, работает более профессионально, чем многие наши телеведущие и газетные обозреватели, отражающие официальную точку зрения. Ибо наши телеведущие, к сожалению, это делают так, что, в общем, остаются вопросы. В случае с ангажированным, но искусным Соловьевым иногда вопросов не остается. Ты даже можешь где–то с ним согласиться. Мне кажется, что тут нужно вести дискуссию не о том, что вот они «продажные», а мы «непродажные», а о том, что они, скажем, более профессиональны, а мы, т.е. у нас, скорее, непрофессиональны, во многих случаях...
С.Дубовик: Очень спорное мнение. А я вот многим московским телезвездам и 10 лет назад не доверял, и сейчас не хлопаю в ладоши. Да и не думаю, что мы такие «местечковые». По моему мнению, уровень профессиональной журналистики у нас достаточно высокий. Не зря белорусские журналисты сегодня работают в самых престижных мировых агентствах и на радиостанциях, да и на московском ТВ много знакомых лиц. Так что не преувеличивайте фактор «непрофессионализма». Да, может быть, российские тележурналисты несколько настырнее, более развязны, если так можно сказать. Но есть какие–то нормы, границы, через которые нельзя переступать. И они внутренне более свободны в этом плане. А вообще вопрос — степень свободы и степень ответственности — это один из важнейших вопросов во всей системе преподавания журналистики. На факультете, закладывая профессиональные и нравственные основы будущих журналистов, мы уделяем этому большое внимание.
А.Радьков: Полностью согласен с вами, Сергей Валентинович. Сфера журналистики во многом ответственна за развитие общества, за формирование культуры тех или иных политических воззрений. Я абсолютно согласен, что журналист должен быть ответственным. А это значит, что он должен прежде всего быть социально зрелым. И даже степень свободы в подаче материала, поиске темы, степени критичности — это тоже должно быть осмыслено с точки зрения его социальной зрелости и ответственности. Есть вещи, так скажем, главные, работающие на позитив, на продвижение, на развитие, а есть такая черная, извините, грязная сторона, которой можно замазать все хорошее... Конечно, в жизни все есть. Но система приоритетов должна быть у журналиста обозначена четко. Потому что он в СМИ представляет свой народ, свою страну, общество, семью. И не просто представляет, но во многом формирует аудиторию.
П.Якубович: Мне кажется, Виктор высказал достаточно острую мысль. Вот прозвучала фамилия Соловьев. Но Соловьев, если говорить прямо, не слишком распространенная фигура на ТВ–каналах. Да, он изобретательно исполняет свой хорошо проплаченный долг. Но мне кажется, что многочисленные передачи и РТР, и Первого канала, и «Центра» совсем–совсем не могут служить в качестве профессионального примера для наших журналистов. Все эти Ксюши Собчак и Тины Канделаки... Уж очень простой и безыскусный сегодня уровень аргументации у некоторых «лиц каналов». Конечно, смешно уподобляться известной птичке, которая хвалит свою среду обитания, но когда редактор газеты на пресс–конференции обращается к Путину со словами «несравненный Владимир Владимирович», то это все же плохой пример для коллег. Или не так?
В.Мартинович: Я бы не согласился. Я не разделяю эту точку зрения и не защищаю ее. Я говорю исключительно о системе аргументации. Владимир Познер мне ближе, и хотя то, что он говорит, недвусмысленно отражает позицию Кремля, я практически ему верю. Будучи профессионалом, журналистом, который сам работает с информацией, я ему верю. Иногда те очевидные и правильные вещи, которые мне говорятся с наших телевизионных экранов и со страниц наших газет, — я в них не верю, хотя они очевидны. Потому что их можно было бы сказать по–другому. Я подозреваю, что я бы их сказал так, что мне бы поверили. Вот это проблема профессионализма.
П.Якубович: Есть и такой аспект. Многие белорусские журналисты сейчас работают на российские газеты. По сути, все собственные корреспонденты российских газет, аккредитованных в Беларуси, это наши, местные журналисты. Среди них есть разные люди, с разной степенью журналистского мастерства. Но именно «местные «инкоры» зачастую наиболее тенденциозны и даже злобны, когда освещают происходящие события. Хотя как раз при этом следует особо вспоминать о своей журналистской ответственности. Потому что здесь журналистика очень близка к политике, и те журналисты, которые примитивно и откровенно отрабатывают, скажем, «джинсу» «Газпрома», делают дело недоброе. Сегодня и «правые», и «левые» уже не спорят, что «энергетический конфликт» стал угрозой суверенитету. Получается, что на кону стоит больше, нежели гонорар за ловко состряпанный материал для утехи «заказчика»...
А.Лемешенок: На мой взгляд, свобода и ответственность — эти понятия только на первый взгляд кажутся безграничными. На самом деле они соизмеримы. Хотя бы взять по двум пунктам — гражданская позиция и здравый смысл. То и другое должно присутствовать у журналиста. Это нормальное состояние журналиста, который живет в обществе, в государстве, которое любит, ценит, думает о его будущем. И я не согласен, что мы провинциалы по сравнению с российской журналистикой. Может быть, три или четыре года назад и можно было такое сказать. Сегодня мы вряд ли в чем–то уступаем нашим российским коллегам. Пример — ситуация по нефтегазовой «войне». Они ее начали, как говорится, «Бей первым, Фредди!» — за первым остается преимущество. Нам надо было отвечать. Но смотрите, как мы четко, спокойно реагировали в этой ситуации. Это была, на мой взгляд, победа белорусской журналистики в этом споре. И помощь, в том числе государству, стране, в которой мы работаем и живем. Это уже говорит о том, что мы достаточно свободны и достаточно ответственны.
В.Русакевич: Эта так называемая «война», хотя я не люблю это слово, оно придумано вами, журналистами, на мой взгляд, показала, что свободных журналистов, наверное, не бывает в принципе. Журналист отображает, отражает состояние общества, выполняет заказы то ли общественных организаций, то ли государства. Может, излагают они это с присущим им талантом, данным от Бога, но в принципе–то пресса, средства массовой информации всегда выполняли чей–то заказ. Или тех, кто желал изменения политического курса власти, или власти, проводящей свою линию. На мой взгляд, свобода действий журналистов, их работы измеряется и может быть измерена только тем, как они выполняют существующие законы.
П.Якубович: Много лет работая в журналистике, я отношусь с некоторой иронией к постулатам типа «пресса — четвертая власть». Возможно, это власть над сознанием, над подсознанием. Но некоторые коллеги, особенно из начинающих, полагают, что как только получил редакционное удостоверение, так сразу же можно считать себя носителем некоей власти — причем власти реальной, осязаемой. Поэтому мы чаще, чем хотелось бы, сталкиваемся с безапелляционностью суждений, с безответственностью, с подменой понятий, в конце концов.
А.Радьков: Естественно, что у журналиста может быть своя позиция, отличная от позиции власти, отличная от позиции своего коллеги и главного редактора. Может в запале выскочить в эфире либо в материале какое–то обидное для других слово. Все это можно понять. Но не должно быть злобствования как «творческого метода»... В особенности против своего народа, против своей страны. Ты можешь быть не согласен с какой–то линией, но не должна выливаться в мир твоя жестокость, злоба по отношению к тому, что существует. Ты можешь думать и чувствовать по–другому, и я приму твою позицию, как неприятную, допустим, мне, но когда это переходит в ожесточенную позицию, просто в непримиримую, это, конечно, в журналистской работе недопустимо. У журналиста очень большая ответственность за то, что он делает. Такая профессия.
П.Якубович: А вот что, коллеги, по вашему мнению, необходимо для того, чтобы журналист был не «носителем власти», а был «властителем дум»? Полагаю, что он должен быть всегда хоть на 10 сантиметров, но выше читателя, слушателя за счет эрудиции, страсти, доказательности. Чтобы читатель, зритель верил в него. Чтобы журналист был для него интересен. А интересным не может быть сноб, умный человек это уловит сразу...
С.Дубовик: Каждый год факультет журналистики выпускает 250 молодых специалистов. И востребованность наших профессиональных специалистов очень большая. Сегодня практически нет проблемы трудоустройства наших выпускников. Но для того чтобы они были востребованы, чтобы их, как говорится, с руками отрывали, конечно, мы должны выпускать из стен университета не полуфабрикат, а специалиста. Одной из самых главных задач для факультета было максимально приблизить обучение к практической деятельности. Нам удалось этого добиться и благодаря тому, что параллельно с профессиональным профессорско–преподавательским составом работают со студентами и люди, которые работают в СМИ, которые действительно могут рассказать студентам то, что им нужно сегодня.
В.Русакевич: Почему–то укоренилось мнение, что факультет журналистики БГУ готовит не совсем профессиональные кадры. Наверное, авторами таких высказываний являются редакторы наших ведущих СМИ. Я с этим никогда не соглашался. Да, есть недостатки, но все белорусское информационное пространство, его эффективность, его работа — это дело рук белорусских журналистов. Но проблема, которую мы обсуждаем — о качестве подготовки специалистов, — актуальна не только для журналистики. Просто вы смогли эту тему обострить. И в результате этого приняты конкретные меры по улучшению работы нашего ведущего факультета. Прежде всего это комплектование преподавателями, привлечение специалистов–практиков и самое главное благодаря усилиям Министерства образования — это улучшение материально–технической базы. По нашим недавним социсследованиям, в местных районных газетах проблема кадров стоит на последнем месте. У нас где–то 60 вакансий на 1.600 человек в штатном расписании. А вот проблема жилья для молодых кадров в райцентрах есть. Почему не задерживаются, уезжают? Жить негде, общежитие уже не устраивает. Люди творческие, требуется квартира, а этот механизм в областях не отработан. Мы теперь выходим с предложением, чтобы хотя бы частично финансово помогать обустроиться прибывающим на работу молодым журналистам. А так люди работают, мы их учим постоянно, в БГУ курсы работают на факультете журналистики, с Союзом журналистов работаем, в Академии управления повышаем квалификацию. И какой–то серьезной проблемы, которая не решается, которая тормозит развитие печатных и электронных средств массовой информации из–за кадров, я не вижу.
А.Радьков: Рассуждая о том, каким должен быть журналист, я скажу: он должен быть авторитетным. Авторитет непросто дается и очень сложно формируется. Но мы обязаны через отбор, через факультет, через все стадии сформировать авторитетного человека. У нас есть очень умные, толковые ребята. Но этого мало. У них должны быть и жизненный опыт, и знания по соответствующему профилю. Должна быть позиция. Потому что журналист с экрана или со страниц газеты формирует общественное мнение, помогает определиться в ситуации. Поэтому в советские времена все–таки было спецотделение при БГУ, куда принимали способных инженеров, технологов, экономистов, врачей и так далее. Способных писать, думать, то есть склонных к этой работе. Это, может быть, надо возродить, надо осмыслить эти позиции.
В.Мартинович: Тут я соглашусь с Владимиром Васильевичем, что кадры есть, но мы о них не знаем. И не можем наладить взаимодействие, чтобы правильно их искать. Потому что факт остается фактом: за последние 5 лет из тех, кто приходил к нам в редакцию, задержался лишь один выпускник университета. Конечно, издание у нас экспертного уровня, нам нужны, безусловно, аналитики, но есть множество должностей, на которые нужна просто увлеченная молодежь. В чем причины? Что, на мой взгляд, нужно изменить? Первое — хроническое незнание иностранных языков. Но ведь журналист — это медиатор. Он должен говорить по–английски, по–немецки, иметь возможность позвонить на Запад, задать собеседнику острый вопрос. Мне приходится даже тем, кто знает языки, вопросы для интервью писать самому. И это очень плохо. Журналист должен знать языки — не только русский, белорусский, но и иностранные. Хотя бы один, но в совершенстве.
А.Радьков: Абсолютно соглас
ен, что знание языков необходимо, и не только для журналиста, — это вообще культура профессии, образованность. После 12 классов школы выпускник должен свободно говорить на одном из европейских языков. Или китайском. А в вузе должен быть обязательно блок развития знаний иностранного языка, но уже применительно к профессии. Естественно, для журналиста — это самый широкий спектр. Мы с этих позиций исходим и это прописано во всех образовательных стандартах и планах.
С.Дубовик: На факультете с преподаванием иностранных языков проблем нет. Все условия созданы...
В.Мартинович: Я учился после журфака журналистскому расследованию в университете г. Коламбия, штат Миссури, сейчас преподаю — у меня начинаются мастер–классы по интервью. Насколько я заметил, подход к обучению в западной журналистике заключается в двух вещах. Первое — очень сильный гуманитарный базис. Второй момент — это мастер–классы. Мне очень нравится, что и наш журфак разворачивается в эту сторону. Но и то, и другое нужно укреплять. Приглашать каких–то действующих журналистов, проводить мастер–классы именно с персонажами. Потому что чем больше я работаю, тем больше убеждаюсь: журналистики как таковой просто нет. И все учебники, написанные на эту тему, представляют собой какой–то сбор персональных и зачастую спорных взглядов на профессию. Есть, конечно, объективные данные — какие–то жанры, еще что–то. Но, по большому счету, вся теория журналистики должна излагаться персонально. Какими–то действующими, уважаемыми и действительно авторитетными специалистами.
А.Лемешенок: Да, в журналистике нужны крепкие кадры, и немало делается, чтобы газеты были ими укомплектованы. Но особенность профессии в том, что среди полного кадрового состава, как в футбольной команде, должно быть 5 — 6 — 7 ярких, заметных журналистов. Просто талантливых. И тогда любое издание будет таким, каким оно должно быть, — высокотиражным изданием. Как находить таланты — это другой вопрос. Тут надо быть менеджером, и его никто не заменит. Мы должны искать, готовить и растить смену. Потому что в этой профессии, согласитесь, талант — самая движущая сила.
П.Якубович: Я согласен с Анатолием Ивановичем: и мы, и многие наши коллеги грешат тем, что мы не создаем мелкоячеистую сеть, чтобы посмотреть как можно больше перспективного народа. Конечно, в любой газете может появиться серьезный журналист, Сергей Валентинович может туда вундеркинда направить. Но если он не преодолеет «сопротивления среды», не будет ставить перед собой амбициозных задач, то может вскоре превратиться в очередного бытописателя. Расскажу историю о Саше Прокопенко, хотя она, конечно, как всякая аналогия, хромает... На его игру ходили смотреть десятки тысяч футбольных болельщиков. И вот Прокопенко переводят в могилевскую команду. Получилось так, что я приехал туда зимой. Была тренировочная игра. Прокопенко играл, скажу вам, как взрослые забавляются с детьми. Это было удивительное зрелище. Ведь на снежном поле были тоже профессионалы, прошедшие такую же подготовку, что и Прокопенко, — но все смотрелось, будто взрослый балуется с детьми. А прошло 4 месяца, начался сезон. Прокопенко в «Днепре» уже ничем не выделялся. Среда выровняла... К глубокому сожалению, Анатолий Иванович прав: в газетах не стало имен. Это величайшая проблема. Мне кажется, что сейчас те, кто работает в газетах, расхлебывают итоги периода, когда рухнул престиж нашей профессии. Раньше журналистика была очень сильным материальным плотиком, и человек, выйдя в профессию из простой семьи, окончив журфак, мог стать заметной фигурой в обществе. А потом что–то случилось, и профессия потеряла привлекательность. Девушки журфака массово ринулись в какие–то модельные и рекламные компании, ребята, не желая даже притронуться к тяжелому газетному хомуту, старались уйти побыстрее из газеты. Престиж профессии был ослаблен. Теперь он повышается? Как считаете?
А.Радьков: На мой взгляд, формирование журналистов сродни процессу формирования ученых. Это похожие модели. Сначала талантливых отобрали — через спецшколы, олимпиады. Они пришли учиться, прошли базовые курсы, специализации. Идет процесс выявления тех, кто потом сможет выйти на научные результаты и станет известным ученым. А потом самая тяжелая работа для формирования перспективного, авторитетного ученого — это научное руководство, аспирантура. Это когда ты как наставник формируешь личность подопечного, ответственность несешь за очень умного и способного человека: и задачу ему нужно правильно поставить, и помочь с литературой, и определиться, и научить писать... Ведешь аспиранта — он со временем становится умнее тебя в этой сфере. И это нормальный, хороший процесс. Но это надо прививать. Всегда ли с новичками работают в редакциях терпеливо, грамотно, доброжелательно? Кстати, не только в журналистике — во многом и в вузах, что хотелось бы восстановить. Помню, я пришел ассистентом работать — и доцент заставил меня ходить к нему на занятия, на лекции. Он со мной на экзамены пошел, чтобы я не наделал ошибок. Это очень важный момент и в журналистике — наставничество, со всей системой: и отбора, и приема в вузы, и работы... И вторая позиция, в продолжение мысли об общей культуре. Я как–то читал исследование, проведенное преподавателями американских вузов. Они выясняли, какой преподаватель привлекателен для студента? Из перечня свойств — глубоко знающий свой предмет, умеющий его доступно изложить, умение разрядить обстановку, увлечь и так далее — на первое место вышло требование: широкая общая эрудиция. Это крайне важно! Чтобы материал был интересен, надо извлечь что–то из истории, из других областей знаний и красиво это подать. Иногда одним штрихом все это определяется, оживляется, одухотворяется. И тут нужна, полагаю, продуманная система работы. Если мы будем ждать, что кадры вырастут сами собой, — мы никогда их не получим.
П.Якубович: Я продолжу о повышении престижа профессии. Если человек мало получает, не имеет жилья на первом этапе жизненного пути после университета, то если даже он прекрасный специалист — это может его сломать. А в итоге плохой пример для других: не идите на журфак, не становитесь журналистами... Как с этой проблемой бороться?
В.Русакевич: Конечно, материальная составляющая в любой профессии важна. По сути, это важнейший показатель. Есть переток журналистов в негосударственные издания — там зарплата выше, чем в наших 140 районных и областных газетах. Я как–то был в одной редакции, разговаривал с молодым специалистом — у него общежитие, зарплата 150 тысяч. Конечно, он находится не в творческом поиске, а в поиске лучших условий жизни. И я бы так тоже на его месте поступал. Поэтому факультет журналистики больше внимания должен уделять экономической подготовке. Будущие редакторы газет должны уметь организовать не только творческий процесс, но и создать условия для того, чтобы люди, которые пришли туда работать, были обеспечены. Это не только задача государства, но и редактора.
С.Дубовик: Поддерживаю идею министра о том, что на журфаке должно быть отделение, куда принимали бы людей с базовым образованием. Вот тогда государство получало бы специалистов, способных возглавить районную, любую региональную газету. И в газетах общенациональных выпускники могли бы претендовать на должности руководителей отделов, замредакторов. Ведь если у человека первое образование было экономическое, то после спецотделения журфака — это уже сложившийся замредатора по развитию газеты. Мне кажется, здесь есть о чем подумать.
П.Якубович: Под конец нашей дискуссии давайте в экспресс–темпе ответим на такой вопрос: «Каким, на ваш взгляд, должен быть портрет современной газеты?»
А.Радьков: Газета — это не телепередача и не журнал, поэтому она должна быть в меру аналитичной и в то же время оперативной. А также яркой, доступной, привлекательной и образовательной. А сделать ее такой могут авторитетные, хорошо образованные, яркие, оригинальные журналисты. Это сочетание даст нам возможность развивать печатные издания, делать их привлекательными, интересными, способными формировать общественное мнение, помогать воспитывать человека.
В.Русакевич: Интересная и полезная!
С.Дубовик: То есть быть не только коллективным агитатором, организатором, пропагандистом, но еще и читабельной.
А.Лемешенок: Отвечу штампом. Газета должна быть умной, в ней должны работать образованные, умные люди — а они всегда непохожи друг на друга. Тогда и не будет похожести газет. А как становятся умными? Рецепт один: учеба, учеба и еще раз учеба.
В.Мартинович: В журналистике интересен тот, к чьему мнению прислушиваются. Не потому, что он громче всех кричит, а потому, что хорошо образован и мнение его убедительно и он умеет его отстоять на правильном языке.
П.Якубович: Уважаемые коллеги, вряд ли наша дискуссия ответила на все вопросы. Ведь журналистика — это и необозримый космос, и одновременно — внутренний мир каждого зрителя и читателя. Но наш разговор небесполезен. В следующий раз мы обязательно более подробно поговорим и о роли ведущих, телеведущих и политических обозревателей газет. Эти профессионалы должны быть «учителями» или медиаторами событий? Интересна для меня, да, думаю, и для наших читателей такая актуальная тема: почему оказалось расколотым корпоративное сообщество? Вот, скажем, профессиональный журнал Ассоциации журналистов «Абажур» очень оскорбился на «СБ» за резкую характеристику корреспондента «КоммерсантЪ». Что ж, можно обсудить и это. Но почему «Абажур», «профсоюзный», подчеркну, журнал, из номера в номер дает не очень уместные и злые характеристики «поголовно» всем государственным СМИ и работающим в них своим же коллегам? По–моему, это неправильно. Есть и еще масса интересных вопросов. Так что один из ближайших конференц–залов будет вновь обращен к проблемам журналистики и СМИ. До встречи!
