Виктор Скоробогатов и Светлана Немогай с их изданием либретто опер Станислава Монюшко.Авторами уникальной книги выступили профессор, художественный руководитель творческого коллектива «Белорусская капелла» в составе Большого театра оперы и балета Виктор Скоробогатов и кандидат искусствоведения Светлана Немогай. Работа над исследованием заняла несколько лет. Сборнику либретто опер Станислава Монюшко дали зеленый свет в издательстве «Белорусская Энциклопедия имени Петруся Бровки». Да и как не дать, соавторами композитора в разные годы выступали такие драматурги, как Винцент Дунин-Марцинкевич или Ян Хенцинский.
— Я давно обратил внимание на то, что в Беларуси отдельно не издаются либретто опер, хотя эта традиция была, есть и будет в международной театральной практике, — замечает Виктор Скоробогатов. — Была она и у нас, но в ХХ столетии оказалась утрачена. Если и печатали, например, перевод либретто 4-актовой версии оперы Монюшко «Галька», сделанный Янкой Купалой, то публиковался он в собрании сочинений поэта, а не отдельным изданием. С «Идиллией», либретто которой создавал Винцент Дунин-Марцинкевич, такая же история: в собрании сочинений писателя есть, а отдельно в последний раз печаталось в 1846 году.
В 2017-м под эгидой «Белорусской капеллы» уже вышли литературные основы опер несвижских композиторов XVIII — XIX веков (именно в Несвиже берет начало оперная культура Беларуси). В издание, посвященное Станиславу Монюшко, вошли либретто «Идиллии» («Селянки»), 2-актовой и 4-актовой версий «Гальки», оперетт «Лотерея» и «Карманьол», опер «Слово чести» и «Страшный двор».
Либретто опер Станислава Монюшко впервые вышли на «мове» — с подробностями белорусских постановок и редкими фотографиями.— Всегда сравнивают Шопена и Монюшко, но Шопен формировался в Варшаве, в салонах. А Монюшко остается несколько в тени, потому что его мировосприятие складывалось в «маёнтках» и в белорусских деревнях, — считает искусствовед Светлана Немогай. — И если проанализировать все его оперы, то везде, от «Карманьола» до «Гальки», действие происходит либо в имении, либо в деревеньке. Даже в «Графине», где есть сцена варшавского бала, главная героиня подается в отрицательном смысле. Положительные герои у Монюшко живут в «вёсках», отрицательные — в столичном свете. И в самой его музыке настолько мощная фольклорная основа!
Вопреки распространенному мнению о том, что имя Станислава Монюшко в ХХ веке на белорусской земле было полностью забыто, попытки вернуть его сочинения в текущий культурный оборот предпринимались и в советское время. А уж в XXI веке музыканты обращаются к наследию композитора все чаще и чаще.
Так, опера «Галька» впервые прошла в Большом театре оперы и балета БССР в 1975 году — в 4 действиях, правда, на русском языке. А «Страшный двор» в переводе Максима Танка ставился в Большом и того раньше — в 1952-м. К слову, состав того спектакля был поистине звездным: Михаил Денисов, Тамара Нижникова, Исидор Болотин, Николай Ворвулев, Валентина Волчанецкая… Режиссером-постановщиком «Страшного двора» выступила сама Лариса Александровская, дирижером — народный артист Лев Любимов, друг Лемешева и Козловского, художником — Павел Маслеников, ныне считающийся гордостью могилевской школы живописи.
— Открываем полное собрание сочинений Максима Танка — и не находим перевода «Страшного двора», — рассказывает Виктор Скоробогатов. — Выяснилось, что в архиве поэта его нет, но клавир 1952 года лежит в библиотеке Большого театра. От руки написанный! Я взял его и выпечатал оттуда полный текст либретто, который учили и пели наши артисты.
Конечно, в процессе работы выяснялись разные детали — например, сличая перевод Танка с польским оригиналом Яна Хенцинского, исследователи обнаружили, что поэт скорректировал текст в сторону более приемлемого для советского театра.
— Максимально заглажены, выведены за скобки все детали шляхетского быта, — поясняет Светлана Немогай. — Поэт какие-то вещи подвергал цензуре с самого начала. Анализируя перевод Максима Танка, я обнаружила, что это абсолютно другое произведение, но как литературный памятник своей эпохи оно имеет право на существование, поэтому мы решили напечатать его слово в слово.
Работы с наследием Станислава Монюшко исследователям хватит надолго. Например, музыкальный текст первой национальной белорусской оперы «Идиллия» (она же «Селянка», она же «Сельская идиллия») считается утраченным почти полностью. Розыски нот, хотя бы в виде фрагментов, по которым можно было бы сделать реконструкцию музыки Монюшко, продолжаются.
ovsepyan@sb.by
