Слепая и бездумная. Зависть

Сегодня «во мне» три житейские истории, взятые из писем наших читателей. С одной стороны, простые и понятные, в чем–то даже типичные. С другой — страсти в них кипят нешуточные. И хотя, по сути, буря–то — в стакане воды, захлебнуться можно.

История первая. Одну пожилую женщину обделили подарком к Дню матери. Подарок, если верить письму ее дочери, — «по 1 кг колбасы, макарон». А вот соседке это «социальное счастье» досталось. Произошло все... два года назад. И нет с тех пор покоя. А тут еще совсем свежий факт, или, как было сказано, «случай вопиющего издевательства над нашими стариками». Той же старушке отказали в выдаче инвалидной коляски. Число указано, когда все произошло. Наплакались от обиды, конечно, и дочь, и мать. Короче: «неужели наши старики, прожившие такую тяжелую жизнь, не имеют права умереть спокойно?..» Вот только на редакционный запрос приходит ответ из местного райисполкома, где говорится: справка МРЭК о нуждаемости в кресле–коляске поступила в соответствующий социальный орган через два дня после обращения туда заявителя. Тогда же и коляску выдали. Дай Бог, старушка жива и уже полгода на ней ездит. Выходит, как в том анекдоте: ложечки нашлись, но осадок остался. И мутит, мутит жизнь людям. Скорее, впору оскорбиться тем, к кому пришли в праздник с килограммом колбасы и макарон... Но нет: тому дали и этому... А нам?! Обошли!

История вторая. Читательница выносит «на общее обсуждение» предложение ужесточить контроль над матерями–одиночками, потому как «мы когда–то по 5 — 10 детей рожали и никто нам не помогал», а этим — и «государство, и соцобеспечение, и суперлото, и т.д., и т.п.». Вот и нет больше сил смотреть на такое «выкачивание денег». А посему предлагается работникам соцобеспечения «осуществлять рейды в семьи, где живут матери–одиночки (утром, днем, ночью — с кем спит мать–одиночка), чтобы выяснять, какой мужчина ее содержит». В общем, деньги забрать и «распределить между настоящими матерями, которые не живут в особняках и не рвутся за пособием, как те, которые считают, что они умнее всех». Такие радикальные меры. Ах, да! Еще госконтроль рекомендуется подключить. Ну чтобы уж получить полное удовлетворение от проявленной справедливости.

История третья. В деревне пожилая тетка опекала уже взрослого, но непутевого племянника: тот пил, потому много болел, жена с ребенком уехала в город. Но тетка родную душу на произвол судьбы не бросила. И похоронила племянника тоже она. Сделала все как положено, хоть сама не богата и горя в собственной семье хватает. Подошло время памятник ставить. А за какие деньги? Вот и решила она пустующую хатку племянника, которую когда–то помогала строить, продать за пару сотен долларов небольшому местному начальнику. Но объявился купец, предлагающий на сотню больше. Старая женщина и согласилась — ведь тогда еще и на оградку денег хватит. Но не тут–то было. В отместку начальник разыскал в городе непосредственную родню покойного и сообщил им о свалившемся наследстве. А те, хоть знать не знали родственника много лет, но от добра не отказались. Вот только на памятник у них денег не нашлось. Неужели нужно «за эти копейки войну вести»? — спрашивает в отчаянии автор письма. Получается, кому–то нужно.

Зависть, слепая и бездумная, — штука вечная, она была и никуда от нас не уйдет, пока существуют сами люди. Бороться с ней, конечно, возможно. Но полностью победить не удастся. Всегда найдутся «обойденные» там, где и дороги–то нет, и «обделенные», даже если делить нечего. Один завидует яхте богатого друга и желает такую же, другой, не будучи голодным, — килограмму «подарочной» колбасы, доставшейся соседу–пенсионеру... Разницы между ними нет. Зависть питается ведь не яхтами и не колбасой, зависть пожирает души.