Схватка со смертью

Война застала Виктора Романовича на студенческой скамье Ленинградского политехнического института...

Война застала Виктора Романовича на студенческой скамье Ленинградского политехнического института. Быть бы парню через пять лет инженером. А его, как только стукнуло восемнадцать, призвали в армию, зачислили в стрелково–пулеметное училище, где готовили командиров для действующей армии.


Немцы подступали к Ленинграду. Училище передислоцировали в Удмуртию. По дороге, на станции Мга, курсанты попали под вражескую бомбежку. Это была первая встреча Виктора Антоновича со смертью. Среди его однокашников оказалось много убитых, еще больше раненых. Уцелел тот, кто успел быстро выскочить из вагона, убежать из–под разрывов. Позднее Романович вспоминал тогдашнее бегство с чувством некоей вины. Хотя, если рассуждать здраво, никакой вины тут и не было. Курсантам не выдали даже винтовок, что усугубляло общую беспомощность и панику. Да и умирать вот так, не побывав ни в одном бою, не убив ни одного немца, очень уж не хотелось.


— Не стану утверждать, что к страху привыкаешь, — вспоминает Виктор Антонович. — Однако в первом же бою я отчетливо понял: когда ты вооружен и можешь дать отпор, то никуда не побежишь сломя голову, не оставишь окоп. Даже если танки будут давить тебя в нем.


Тот первый бой Виктор Романович принял в июне 1942 года. Он командовал пулеметным взводом — держали оборону южнее Тулы.


В июне 1943 года 307–я дивизия, в которой воевал Виктор Романович, участвовала в исторической Курской битве. Как говорит сам ветеран, тогда не оставалось места страху. За мужество и стойкость лейтенанта Романовича наградили орденом Красной Звезды, назначили командиром пулеметной роты, присвоили звание капитана.


После сражения под Курском воевать как–то стало веселее, что ли. Немцы, огрызаясь, отходили на запад, и наши войска едва поспевали за ними. Осенью 1943 года дивизия подошла к Днепру в районе Быхова. Фронт остановился. Враг занял заранее подготовленный рубеж на высоком берегу реки, а наша пехота рыла окопы с использованием бревенчатого наката, так как глубже 70 сантиметров стояла вода. Вот тут–то, в лесах под Быховом, Романович едва не погиб по собственной неосторожности.


— Примерно за неделю до наступления на город, — рассказывает Виктор Антонович, — пошел я к командиру стрелковой роты старшему лейтенанту Лавренову, чтобы договориться о взаимодействии в предстоящем наступлении. Сидим в блиндаже, разговариваем, ни о чем не беспокоимся — наверху, рядом с командным пунктом, огневая точка, где дежурит у «максима» пулеметчик, метрах в тридцати — наблюдатель. И вдруг плащ–палатка, закрывавшая вход, упала, и я вижу фашистов — человек восемь — десять, с автоматами наготове в 30 — 40 шагах от нас. Один из них уже замахивается гранатой. Я оцепенел. Первым опомнился сопровождавший меня сержант Саша Фомин. Он длинной очередью ударил по фашистам. Заработал наш пулемет, затем немецкий. Открыл огонь и я. Возле нашего пулемета разорвалась граната. Немцы поспешно отошли, оставив двух убитых. Мы преследовали их огнем. Наш дежурный пулеметчик, наблюдатель и автоматчик, сопровождавший меня, были убиты. Как оказалось, к нам «заглянула» немецкая разведгруппа. Немцы, как и мы, почти каждую ночь ходили за «языком». И все безрезультатно. На этот раз они рискнули сделать вылазку днем.


Да, на войне как на войне. Всякое бывает. И тот, кто теряет бдительность, оказывается в проигрыше.


Всю зиму, весну и начало лета 1944 года рота капитана Романовича воевала в составе 61–й армии на реке Птичь в районе Копаткевичей. Во второй половине июня началась подготовка к наступлению. Шло интенсивное пополнение боеприпасами, готовились переправочные средства — лодки, плотики. В конце месяца после короткой артподготовки форсировали Птичь, без особого сопротивления заняли Копаткевичи и Ивацевичи, потом Житковичи и Лунинец.


— Наше участие в операции «Багратион» оказалось не на главном направлении. Немцы бежали, а мы их догоняли, — уточняет Романович. — А затем нас перевели во второй эшелон. После пополнения и отдыха встретились с немцами уже в Польше, на Висле, южнее Варшавы.


Вот тут–то приключилась еще одна встреча Романовича со смертью.


Перед началом Висло–Одерской операции поступил приказ провести командирскую разведку огневой системы противника. Стоял январь 1945 года. Река замерзла, но кое–где виднелись промоины. В ста метрах от немецкого берега Романович облюбовал поросший кустарником островок. Темной ночью, вместе с шестью автоматчиками, без особых приключений добрались до него и приступили к наблюдению. Наши пулеметчики время от времени тревожили немцев короткими очередями. Немцы отвечали огнем. А разведчики засекали их огневые точки.


— Все вроде бы шло гладко. Часа через три моя разведгруппа стала отходить. Но... метрах в ста от своего берега я вдруг с головой провалился в запорошенную снегом полынью, — вспоминает старый солдат. — Вынырнул у самого края. Еще чуть–чуть — и оказался бы под панцирем льда. Отдышался. Начал обламывать лед. Холода не чувствовал. Один из солдат подполз ко мне поближе, бросил нож на шнурке. Осторожно выбрался на лед. Мы обошли промоину и благополучно добрались до своей траншеи. Только тут я почувствовал, что замерзаю. В блиндаже переоделся в сухую одежду, выпил спирта и утром, представьте себе, был совершенно здоров. Даже насморка не подхватил.


«Последний бой — он трудный самый» — так поется в известной песне о войне. Для Романовича бой, когда его ранило, действительно оказался самым трудным.


— 3 марта 1945 года мы наступали на город Штаргардт. Наше подразделение попало под обстрел немецкого пулеметчика, но оказалось в низине, в так называемом мертвом пространстве. Решил я осмотреться: откуда ведется огонь, осторожно выполз на высотку и метрах в трехстах ясно увидел этот проклятый пулемет. И тут справа от меня разорвался тяжелый снаряд. Дернулся и подставил себя прямо под обстрел пулемета. Потерял сознание. Очнулся во фронтовом госпитале. Хирург протянул осколки, вынутые из ног. «А зачем они мне!» — отказался я от «гостинца».


Победу капитан встретил в этом же госпитале. После выздоровления побывал в Берлине, расписался на стене рейхстага. Несколько лет прослужил в Германии в Советской военной администрации, позднее в Белорусском военном округе. В звании полковника в 1983 году ушел на заслуженный отдых. 42 года службы в армии. Грудь фронтовика украшают орден Отечественной войны I и II степеней, три ордена Красной Звезды, «За службу Родине», многие медали. «Но воевал я не за награды, а за то, чтобы люди никогда больше не знали войн». Для этого Виктор Антонович Романович сделал все, что мог.


Александр Суслов, Минск.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter