«Здравствуйте, мои будущие мама и папа! Меня зовут Влада, и мне уже 13 лет. Мои родные братья пока еще маленькие, Диме — 7, Саше — 5. Пожалуйста, заберите нас к себе всех всего на несколько лет. Я скоро стану взрослой и буду заботиться о них сама. Просто нам очень не хочется в детский дом. А Оксана Геннадьевна говорит, что приемной семьи может и не найтись, тем более сразу для троих. Срок — полгода. И если за это время никто нас не захочет, тогда из приюта сразу отправят в детский дом.
...Сашка все время плачет, хоть я его и жалею. По–настоящему мы очень любим маму. И она хорошая. А то, что много пьет, так это все из–за папы, который нас бросил. И из–за дяди Леши, который ее обманул, а потом еще сильно побил поленом. Вообще, мама очень несчастная и много болеет. У нее горькая судьба. И еще плохо, что ее никто не хочет брать на работу. И если берет, то обижает. А она расстраивается и снова пьет. Сегодня утром был суд, где сказали, что нас ей больше не отдадут. И мы не можем жить вместе. Это очень плохо, потому что она без нас совсем пропадет...
Вы только не думайте, что мы не сможем вас любить. Мы полюбим сразу! По дому я все умею делать сама, даже готовить. Если у вас есть свои дети, то я и за ними буду смотреть и во всем вам помогать. Обещаю. Только появитесь скорее. Мы вас очень ждем.
Влада, Дима и Саша».
С Владой я познакомилась случайно, в могилевском социально–педагогическом центре. Так получилось, что в моем присутствии директор приюта Оксана Геннадьевна сообщила девочке о решении суда лишить ее маму родительских прав. Влада заплакала так, как если бы ей сообщили о маминой смерти. Как выяснилось, на суде рыдала и мама. И уверяла судей, что детей своих крепко любит. Но факты — увы — были против нее. Бродяжничество, пьянство, периодическое отсутствие работы и денег, вереница гражданских мужей и связанных с ними неприятных событий... С любовью такое не очень–то увязывается. Она, увы, остается на словах. А их, как водится, к делу не пришьешь...
Таких дел по стране только за прошлый год — 3.820. Именно столько мам и пап были лишены родительских прав. Часто, обиженные на весь белый свет, они покидают залы суда, то ли обещая, то ли угрожая на деле продемонстрировать чудотворную силу своей родительской любви. Но в прошлом году такое удалось лишь 380. И это при том, что государство сегодня только способствует восстановлению семей и возвращению детей биологическим родителям. Но — на объективных основаниях! Когда любовь на деле...
На самом деле лишение родительских прав — мера крайняя. Ведь, беря под свою опеку тысячи несовершеннолетних, государство обязуется поить, кормить, одевать, учить. Оно слово «любовь» понимает по–другому, ставя знак равенства со словом «забота». Причем еще шесть лет назад, до появления Декрета Президента № 18, делало это безвозмездно. Тогда положение было аховое: 30 тысяч детей–сирот под опекой государства, причем более 80 процентов из них — при живых родителях! Из 15 тысяч тех, кого лишили родительских прав и кого в первой половине 2006 года суд обязал трудоустроиться, добрались до центров занятости только 10 процентов, а приступили к работе вообще лишь 400 человек! Декрет обязал горе–родителей возмещать государству расходы практически при любых обстоятельствах. И возмещают. Большинство, правда, крайне неохотно. Но все–таки больше стало тех, кого заставили вспомнить о долге не только материальном — моральном, нравственном...
Любовь! Как же часто это слово до сих пор произносится впустую... Помню героиню своего материала Илону, которую лишали прав в отношении ее трех (!) малолетних дочерей. Во время судебного заседания Илона отчаянно всхлипывала, то и дело хватаясь за... округлившийся живот. Девочки, к счастью, через несколько месяцев оказались в семье родителей–воспитателей. А их родившуюся вскоре сестричку, которую Илона оставила государству сразу после рождения, почти мгновенно удочерила другая семья. Когда я разыскала эту «маму» на месте работы — на одной из минских трасс, она плакала, вспоминая дочерей, долго говорила о любви...
Письмо Влады должно было появиться минувшим летом в одном из номеров «СБ». Но, к счастью, нам публиковать его не пришлось: новые мама и папа объявились быстро. Наверное, найти их и соответствующим образом обучить (а не пытаться насильно перевоспитать тех, для кого слова «любовь» и «родительские обязанности» давно ничего не значат) — сегодня задача номер 1. Смотрите, как изменилась за шесть лет ситуация. Из почти 25 тысяч оставшихся без родителей ребят около 19 тысяч живут сегодня не в казенных стенах, а в новых семьях различного типа. Думается, мир все–таки не лишен гармонии. Почему–то затухая или вырождаясь в одном сердце, любовь тут же загорается в другом. Остается только поскорее его найти... Может, стоит заглянуть в свое?
